Лоргар. Носитель Слова

— Еще нет, — признался великан. Оглядевшись, он не нашел подходящих под его вес сидений и уселся на пол перед столом пастыря. При этом голова Носителя Слова оказалась на одном уровне с лицом стоявшего архидиакона.

Кор Фаэрон опустился в изукрашенное кресло, несколько радуясь тому, что от Лоргара его отделяет барьер в виде стола, пусть и ненадежный. Бывший аколит вел себя как-то необычно.

— Ты многое повидал, — пришел к заключению жрец. — Тебе открылась тайная суть смертных и веры. Ты узрел иную Истину.

— Того, чему я стал свидетелем, я не пожелал бы ни одному человеку.

— Но иного выбора не было: где есть только Единый, нет места другим. На том зиждется твоя вера.

— Наша вера. И я не схожу с этой дороги.

— Лоргар, для такого красноречивого создания ты удивительно скверно лжешь. Если ты здесь, то уже сошел с пути.

— Я все так же верю в Единого. Мои видения даже ярче прежнего, и пришел я именно из-за них. Золотое существо и одноглазый маг… Возможно, это предупреждение? Гахеварла защищена таинственным техноколдовством. Что, если чародей, который является мне в грезах, — один из ее магистров? Тогда мне нужно не воевать с ними, а заключить союз?

— Они проявили готовность выслушать Слово?

— Сдирающая Буря свирепствует уже четверть года. Все это время никто не входил в Гахеварлу и не покидал ее. Думаю, магистры не желают переговоров.

— Само основание Гахеварлы, как и Святого Города, пропитано кровью, пролитой во имя Сил. Ты готов разделить власть с теми, кто по-прежнему вырывает сердца своим невольникам и приносит сожженные останки врагов в дар владыкам эмпиреев?

— Это противоречит Правде и Закону Единого.

— Вот и все, Лоргар. Ты зря потратил много дней, добираясь сюда: как и в любых вопросах веры, ответ был известен тебе заранее. Или ты хотел еще чем-то поделиться со мной?

3 4 2

Экклезиарх ответил не сразу. Поднявшись, он немного побродил по кабинету, едва не задевая головой массивные люстры, что свисали с купольного потолка. Носитель Слова явно думал о чем-то своем, но Кор Фаэрон сомневался, что великан прислушивается к вселенской музыке у себя в голове.

— Что ты пишешь? — вдруг поинтересовался Лоргар, словно пастырь ни о чем его не спрашивал.

— Переписываю, — поправил архидиакон. Он указал на клочки бумаги и всевозможные документы. — Твои слова, кстати говоря. Различные версии твоих речей со всей Колхиды, из каждого новообращенного города и племени, любого паломничества. Записи проповедей, расшифровки бесед с верующими и неприятелями. Твои мысли, судьба и вера, воплощенные в тексте.

— И как следует отредактированные? — предположил экклезиарх.

Услышав это беззлобное обвинение, Кор Фаэрон покраснел, но не смог ничего возразить.

— Только для ясности и краткости, а то ты часто повторяешься. И я никому нс покажу книгу без твоего одобрения.

Великан рассеянно кивнул, не вполне понимая важность литературных экзерсисов пастыря.

— Она заменит «Откровения Пророков», — добавил тот.

Осознав смысл этого категоричного заявления, Лоргар яростно сверкнул глазами:

— Когда-то ты опасался, что я окажусь пророком Пятой Силы, но я — нечто большее! Я — очищение Колхиды, телесное и духовное. Мы должны искоренить любые святотатства, чтобы удостоиться пришествия Единого!

Кор Фаэрон ничем не выказал своей тревоги, однако проворно сложил пальцы руки под столом в знак Четырех, кратко заверив Силы, что остается истинно верующим и однажды вернет им планету.

— Так что же, теперь ты знаешь, как победить магистров?

— Да. — Лоргар поднял уголки губ, но улыбка быстро сменилась гримасой усталости. Он взглянул через дверной проем на огромную кровать в примыкающей к кабинету спальне: — Можно воспользоваться твоим гостеприимством на эту дремочь? Мне нужно покинуть Варадеш с первыми лучами утреня, чтобы вернуться к воинству до следующего предсвета.

Архидиакон кивнул, удивляясь, что экклезиарх надеется столь быстро пересечь континент.

Пригнув голову, великан ушел в соседнюю комнату, и через пару минут оттуда донеслось его гулкое дыхание. Кор Фаэрон тут же направился в помещение связи и, миновав устройства, соединяющие кабинет с громкославителями во всех храмах города, распахнул двери на балкон. Там находился птичник с почтовыми воронами — не менее надежным средством коммуникации, чем капризный археотех, применявшийся стрелками-диаконами для общения на больших расстояниях.

Вытянув из коробочки рядом с клеткой полоску бумаги, жрец взял лежавшее там же стило и быстро написал что-то. Следом он открыл вольер, выбрал птицу и, свернув послание, засунул его в трубочку на ноге ворона. Как только пастырь разжал руки, письмоносец взлетел и вскоре скрылся в ночи, направляясь к промежуточной станции в Уралто. Оттуда сообщение иными способами передадут адъютору Силене.

К добру или худу, в ближайшие дни определится судьба Лоргара, а с ней — и будущее Завета. Пришла пора Темному Сердцу собраться и подготовиться к любому исходу.

3 5 1

Несмотря на предсветный холод, у Найро от беспокойства потели ладони. Свет фар машин пронзал сумерки, воины когорт Аксаты с фонарями в руках рассредоточивались в пустоши, выстраиваясь по заранее определенным линиям и окружностям. Лагерь за спиной бывшего раба уже сиял огнями, там кипела подготовка к бою, но все ощущали какую-то неуверенность. Уже сутки никто не видел Носителя Слова, а Аксата отмалчивался, когда его спрашивали о местонахождении и намерениях святого владыки. Возможно, экклезиарх все это время провел у себя в павильоне, занимаясь учеными трудами или общаясь с Единым перед грядущим штурмом.

Если Найро разбирался в Лоргаре — а старик считал, что лучше всех разбирается в нем, — то Носитель Слова сейчас пребывал в глубоких раздумьях о бойне, которая начнется с его следующего приказа.

Советник заметил какое-то движение на дальнем краю базы. Люди выскакивали из шатров-столовых и помещений для омовения, прерывали утренние обряды. Сбиваясь в толпу, они пробирались по улицам между палаток; зона волнения в городе-лагере расширялась, как круги на воде. Звучали все более громкие крики, звон колоколов и гонгов усиливал нарастающий шум.

Найро потребовал у пробегающих мимо солдат объяснить, что происходит.

— Золотой вернулся из пустыни! — отозвался кто-то.

Старик тоже сорвался с места и быстро оказался в огромной массе людей, стекавшихся со всего становища навстречу экклезиарху. Увидев нескольких охранников, остолбенело смотревших на толпу, советник потребовал, чтобы они сопровождали его. Хотя Найро не был рукоположенным священником, все знали его и считали талисманом Единого, чуть ли не живым символом.

Повинуясь командам адептов-стражей, Верные пытались расступаться перед ним в толчее. Но, даже несмотря на это, Найро далеко не сразу преодолел давку и выбрался в первый ряд.

Лоргар, выступив из тьмы, возвышался на границе лагеря в окружении последователей. Хотя все они старались по мере сил не напирать на экклезиарха, свободное пространство вокруг него непрерывно сужалось. Стрелки-диаконы и жезлоносцы с трудом сдерживали надвигающуюся живую стену.

Верные, подошедшие к проповеднику ближе других, размахивали псалтырями, пачками листов с собственными сочинениями или копиями проповедей Носителя Слова, которые использовались слугами и воинами на базе как вторая валюта — столь высоко ценились речи Лоргара. Люди просили упомянуть их в молебнах Единого, и всюду, куда обращался взор фиолетовых глаз экклезиарха, раздавались многочисленные возгласы, вопли экстаза и заверения в непоколебимой вере. Больные песчаной одышкой и костоедой взывали об исцелении к пророку единственного божества Колхиды.

Носитель Слова шагал вперед, и пустой участок вокруг него перемещался вместе с ним. Наконец Лоргар — как обычно, внимательный к каждой мелочи, — разглядел в сутолоке Найро и поманил бывшего учителя к себе, но его жест неверно поняла женщина с младенцем, стоявшая возле старика. Выбежав вперед, она упала на колени и протянула ребенка экллезиарху, словно подношение.