Лоргар. Носитель Слова

Сам Лоргар, как видел Найро, оплакивал любую потерю Верных. Порой для пробития обороны нечестивцев приходилось жертвовать десятью или двадцатью тысячами бойцов, но экклезиарх поминал павших в своих речах, а картины их смертей мучили его во сне.

— Цена Истины слишком велика, — порой говорил он Найро с болью в душе.

Но потом экклезиарх вновь приказывал воинству атаковать, зная, что путь для него уже проложен. Отступившись от своего замысла сейчас, он предал бы Единого и миллионы людей, которые ждали от Носителя Слова распоряжений и духовных наставлений.

3 3 3

Состояние Лоргара все больше тревожило Найро. Казалось, чем ближе экклезиарх подходит к своей цели, тем хуже ему становится после видений. Бывший раб по мере сил ухаживал за проповедником, когда тот, балансируя на грани помешательства, беспомощно постанывал и пускал пену в своем грандиозном шатре. По слухам, Носитель Слова либо подхватил в глубине пустыни какую-то заразную хворь, либо его преследовал дух Короля-Змия, жаждущего отомстить своему убийце. Старый советник и его помощники безжалостно пресекали подобную болтовню.

Чаще всего приступы святого владыки начинались с закатом и тянулись во тьме хладомрака, полночья и пред-света, а порой даже дольше. Найро умолял Лоргара вернуться в столицу, обратиться за помощью к медиумам и целителям Варадеша, но экклезиарх только повторял клятву о том, что не появится в Городе Серых Цветов, пока не устранит все угрозы душе народа Колхиды.

Бывший учитель даже сговорился с Аксатой и втайне отправил несколько посланий Кору Фаэрону, умоляя архидиакона прибыть на фронт и позаботиться о приемном сыне. Не получив ответа, Найро пришел к выводу, что пастыря больше не беспокоит здоровье Лоргара.

Старик, насколько мог, облегчал мучения повелителя, но порой Носителем Слова овладевали поистине жуткая ярость или неземная тоска, и тогда советник, от страха лишившись мужества, убегал под защиту спутников.

Несмотря на это, вера приближенных экклезиарха и его самого не ослабевала после таких происшествий — возможно, потому, что видения прямо подтверждали связь между Единым и Лоргаром. Тот неизменно пробуждался от безумия и беспамятства с новыми силами и знаниями, на основе которых читал проповеди о своих убеждениях и устройстве самих эмпиреев.

3 3 4

Глядя, как тысячи трупов сгребают для сожжения за разрушенной стеной Хатагена, под пеленой черного дыма от уже горящих погребальных костров, у Найро комок подкатил к горлу. Город постигла такая же участь, как и все сопротивлявшиеся поселения до него: когорты Аксаты взяли укрепления штурмом и перебили тех, кто не сдался. Жителей, сложивших оружие, вместе с молодыми и немощными привели к Лоргару — внимать речам Золотого. Выслушав их, почти каждый из уцелевших горожан отрекся от ложной веры, но, как всегда, нашлись и глухие к Истине нечестивцы, погрязшие в ереси своих культов.

Сейчас Верные в головных повязках и масках для защиты от дыма и смрада, выстроившись длинными колоннами, грудами складывали мертвецов на песке или в зарослях кустарника. Среди них ходили рукоположенные жрецы с кадилами, но клубы благовоний растворялись в копоти пылающих тел. Священники просили Единого о милосердии к душам убитых, ибо те не ведали, что грешили против Истины. Даже отправив язычников в эмпиреи, экклезиарх еще надеялся спасти их от вечного проклятия.

Вспыхнули облитые благословенным маслом поленья еще нескольких костров, и зеленовато-голубой огонь поглотил последних сынов и дочерей Пути Богов — религии, господствовавшей в Хатагене. Их прах и души вознеслись на небеса вместе с вонью горелой плоти и насыщенным ароматом фимиама.

Найро ощутил движение сбоку, и рядом с его тенью по серому песку пролегла еще одна — бледная, как всегда в сумерицу.

— Очередные Неверные отправились к Единому, — произнесла Кастора.

Бывший глашатай и одна из самых фанатичных рабынь Кора Фаэрона теперь щеголяла в похожем на корону головном уборе и одеяниях иерарха. Кастора достигла многого под опекой и покровительством Лоргара, но, кроме нее, в живых осталась лишь горстка невольников из того самого каравана.

Л’сай пронзили плазменным копьем возле Тарантиса. Парента и Коа Но скончались от песчаной одышки во время длинного перехода от Ассахора к Жо Бургешу. Каль Декка возглавлял хранителей Нуреш Аба, переименованного после капитуляции в Покаянный Город. Лорра, ныне стрелок-диакон, командовала патрулями на трактах между Голгорой и Варадешем.

В памяти Найро всплывали все новые имена и лица. Так, Ха Осис, вождь тарантисцев, погибла скверно — под копытами взбесившегося стада крепкоспинов. Сотни людей из племен Отвергнутых, что присоединились к каравану в первые месяцы после появления Лоргара; новообращенные, ответившие на зов Убийцы Змия… Большинство из них уже погибли, и старик не помнил, как звали павших.

Стражников уцелело еще меньше. Аксата служил Кору Фаэрону как верховный стрелок-диакон, кто-то из его прежних подчиненных теперь возглавлял батальоны и когорты. Экклезиарх, похоже, не обращал внимания на кумовство пастыря — его всецело занимали «симфонии Вышних Эмпиреев», пение потустороннего хора, слышимое только Носителю Слова.

— Мужчины и женщины, — поправил Найро собеседницу. — Люди.

— Невежественные дикари.

— Когда-то и мы были невежественными. Единый требует не жертв, а жертвенности в трудах на благо Его.

— Но жертвы принесены, чего бы Он ни желал, — уже не так торжественно сказала Кастора, задумавшись о чем-то.

— Что тебя беспокоит?

— Только один город пока не склонился пред Волей Лоргара.

— И тебе не по душе, что кровопролитие скоро закончится? — Советник покачал головой. — Я бы покончил с чистками уже завтра.

— До объединения Колхиды погибнут еще очень многие, — предупредила женщина. — Нам осталась Гахеварла, Город Магистров.

— Ее владыки способны наворожить Сдирающую Бурю, — прошептал Найро. — Разряды молний, несущие песок ураганные ветра, что не стихают дни напролет… Еще ни один враг не добрался живым до стен Гахеварлы.

Кастора надолго задержала взгляд на старике. Иерарх молчала, но ее мрачные раздумья были понятны и без слов. Вероятно, Лоргар поступил правильно, отложив столкновение с магистрами до конца похода, но судьба планеты, так или иначе, решится у Гахеварлы. Этот финал неизбежен и смертоносен, как пришествие палящего долгодня и леденящего полночья.

3 4 1

— Сираш! — снова позвал помощника Кор Фаэрон. — Сираш, принеси еще чернил!

Мысленно поклявшись выпороть ленивого жреца за нерасторопность, архидиакон повернулся к столу, заваленному пергаментами и кристаллическими пластинками, бумажными страницами и лентами автописцов. Все это покрывали рукописные и печатные строчки.

— Я попросил Сираша ненадолго выйти.

Стоило пастырю услышать этот голос, как сердце заколотилось у него в груди. Не веря своим ушам, Кор Фаэрон судорожно вздохнул и обернулся.

На пороге пышных дверей в личные покои архидиакона стоял гость в темной рясе с капюшоном. Впрочем, столь неприметное облачение не скрывало того, что его хозяин почти вдвое выше обычного человека.

— Лоргар! — Пастырь вскочил на ноги, обуреваемый противоречивыми мыслями. Почему пророк вернулся? Что-то не в порядке? Возможно, он узнал об операциях архидиакона по «переселению беженцев» — точнее, выживших из культов, поклонявшихся Силам? Или же война закончилась? Последний вопрос молнией взлетел в начало списка. — Гахеварла пала?

— Так ты приветствуешь меня? — Откинув капюшон, Носитель Слова обнажил бритую голову, сильно загоревшую в долгих странствиях. — Почти полтора года минуло с тех пор, как я покинул эти стены. Или ты не рад моему возвращению?

— Ты экклезиарх, Лоргар, а не заблудшее дитя, — упрекнул его Кор Фаэрон. — Отбывая, ты дал обет, что не вернешься, пока не установишь власть Единого над всей Колхидой. Клятва исполнена?