Гирей – моё детство

Боря Лобченко… Семьянин и патриот своей малой родины… После армии его могли оставить в любом московском футбольном клубе – он был классным вратарём, но он вернулся в Гирей, к матери и двум братьям, к хозяйству, которое надо было подымать – пусть он не доучился, но братья должны закончить школу и учиться дальше. Боря учил меня вратарскому искусству, и, оказалось, главное – поймать мяч и приземлиться с опорой на него, а тело аккуратно уложить на место падения… Не поймал мяч – сам виноват, ляжешь костями на твёрдую землю.

Боря был энциклопедией футбольного мира… знал биографии, способности и возможности именитых и перспективных футболистов и тренеров… мог часами комментировать виденные им воочию или по телевизору матчи – это был завораживающий рассказ, после которого ощущалось, что футбол – самое прекрасное, что есть на свете.

Не помню ни имени, ни фамилии парня, старшего по возрасту, но он восхищал меня тем, что ругался и матерился одним приличным словом в любых обстоятельствах: «утварь» – различные эмоциональные звучания и постановка слова в нужный контекст… от простого: «Ты, утварь!», до: «Мелкотравчатого желания утвари!» Других ругательных слов он не применял.

После моего девятого класса он пропал из моего поля зрения, и судьба его мне неизвестна, но «утварь» запомнилась.

Особенности и достоинства каждого гирейца принадлежали ему самому и Гирею… За пределами Гирея – прорастало в профессиональной деятельности или увлечениях души.

На скамейке у «Майора»

«Майор», или «Лётчик»… говорили, что он служил в полку Василия Сталина, что из его тела после последнего боя вытащили 216 граммов свинца и ещё 81 грамм остался.

На его скамейку набрёл случайно – среди пацанов-слушателей были мои одноклассники. Щупленький мужичок с проницательным взглядом и с озлобленной тоской в глазах, жестикулируя, говорил:

– Думаю, Иосиф Виссарионович тоже не терпел идеализма. Считаю, что стремление к идеалу – это попытка поцеловать себя в задницу… Сталин был реалистом и, в стремлении достичь наивысшей возможной власти, сформировал себя от наивности до мудрости.

Сказанное было интересным, но сам «Летчик» пугал обострённостью чувств. Слышанное пересказывал отцу – реакция различная: смеялся в полную силу, значит, слышал какую-то лабуду; ироническая улыбка – есть правда, но с преувеличениями; гнев – согласен с «Майором» на все сто… и «Лётчик» гневался и через слово, будто матерился, повторял: «Подлецы»; одобрение и согласие подтверждалось короткими комментариями: «Да, это жизнь!», «Обстоятельства бывают сильнее нас, если они неожиданны», «Согласиться с другом значит верить ему, согласиться с врагом – стать его рабом».

– Сталин – реалист, далёкий от фантазии, поэтому ему трудно представить выдуманное явление, но понимать-то требовалось… и тогда – примитивный взгляд, например, кем-то придуманную «диктатуру пролетариата»… вот что пишет Сталин: «Диктатура пролетариата и крестьянства означает диктатуру без насилия над массами (попахивает противоречием, им же было сказано: «Без насилия диктатуры не бывает…», далее увидим: противоречия нет, но в наличии – детская ерунда), диктатуру волей масс (вот здесь ахинея: разум и воля не могут быть общими, они принадлежат только личности), диктатуру для обуздания воли врагов этих масс (а в этой ахинее прячется желание выдумать тех врагов, которых обязательно надо найти и уничтожить… а врагов придумывать не надо – для России они всегда есть… но с ними надо работать, а выдуманные не страшны). В понимании Сталина диктатура пролетариата нужна, чтобы не было «всеобщей свободы, т. е. никакой свободы слова, свободы печати и пр. для буржуазии… предоставить пролетарским слоям свободы для того, чтобы остатки буржуазного класса не получили даже минимума свободы». Диалектикой обыгрываются максимум и минимум. Видно, что по вопросу диктатуры пролетариата Сталин адепт, но извлекает из убеждений «предыдущих ораторов» нужную мысль для достижения своих целей, для влияния и даже давления на «окружающую среду», но, как он считал, во благо страны… в заблуждении, кроме всего, скрывается польза, если из заблуждения находят выход.

– Видел тех, кто возненавидел кумиров. Они возненавидели и себя, своё прошлое, не оставляя доброго для будущего… Видел тех, кто не отказался от кумиров, но проникся ненавистью к подлецам, свергнувшим кумиров – ненависть в любом виде разрушает доброе в душе и всегда отключает возможность понимать… Гнев и ненависть накрыли и меня после XX съезда… Желание понять усмиряет и гнев, и ненависть, если есть необходимость жить без них.

– Мудрость Сталина в том, что он в полной мере использовал свои знания и знания своих приближённых. Движение к мудрости имеет единственный сценарий: желание знать, желание быть, учиться познавать, иметь свой опыт, уметь анализировать свой и чужой опыт и знать одну истину: ошибаются и заблуждаются все, но чаще всего те, кто устремлён к цели… Цель, сама по себе, выдумка и не существует в реальности, поэтому дорога к ней не имеет рационального решения. Наивность Сталина в том, что он исключает некоторые этапы сценария и не исправляет свои ошибки, если они суть генеральной линии партии, а, не имея сомнений в теории марксизма, не разрушает заблуждений… Мудрость приходит позже, когда он поднимается над партией и не считается с марксистской доктриной, при этом понимая, что подлинный социализм основан на необходимости решать насущные потребности людей и первоочередные задачи страны.

Анекдоты о гирейцах от Саши Козюлина

– Боря Лобченко за кружкой пива в «Голубом Дунае» обсуждает с «болельщиками» футбольные дела… Неизвестный в галстуке, с намёком на местожительство в районе московской деревни, озадачил вопросами на тему кражи жены у известного тренера: «Может, её не украли, а она сама убежала?.. Что ей было нужно?.. Квартира в Москве, «Волга» по требованию, деньги, наконец… Хрен её знает!» «Мужчина, вы счастливый человек, незнакомы со стервами… она имеет хороший «конец» с деньгами и знает, какого хера ей нужно».

– У деда Панченко с бабой Верой любимая игра – прятки: утром баба Вера прячет самогон, а вечером, если дед его найдет, прячется сама… Но дед всегда находит ее под одеялом.

– Однажды идёт мне навстречу Кота и тащит под мышкой четыре тома «Войны и мира». Решил приколоться: «Жалеешь, что на дуэли убили Пушкина, а не Толстого?». А он за словом в карман не полез: «Жаль Пушкина, но и в большом много ума… сердечного ума, а не наглости»… добродушный пацан.

– Как ни борись с пьянством, утром понимаешь, что оно избило тебя до полусмерти.

– Лёха, опять без работы?

– Нет, отдыхаю авансом.

Её откровенная неприязнь к ученикам приводила к фантастическому выводу: она пошла в педагоги ради наслаждения издевательством над учениками.

Но когда видишь любовь к русскому языку, пристрастие к литературе и восторженная привязанность к поэзии, понимаешь, что какая-то необходимость забросила её не на своё место и действительность явно не удовлетворяла и выливалась в нетерпимость к тем, кто с ней не согласен и не подчинялся её требованиям.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.