Страница 11 из 15
Но творчество все же имело место, т. к. создавались новые формы жизни. Их создавали русские подвижники – святые. Понятие подвига, прежде всего духовного, а затем и воинского, занимает важное место в культуре Древней Руси, оформляясь в житиях ее святых. Огромное значение получил возникший рядом с Киевом древнейший русский монастырь – Киево-Печерская лавра. Среди иноков Лавры были великие подвижники: святые Антоний и Феодосий Печерские, летописец Нестор, художник Алимпий, врач Агапит.
Одним из первых святых был Феодосий Печерский. Мы находим в его житии многие черты, характерные и для греческих монахов: отречение от мира, определенный аскетизм, совершенствование через молитву. Но есть в жизни Феодосия и то, что характеризует уже деятелей русского православия, наиболее ярким представителем которого позже стал Сергий Радонежский. Феодосий хочет быть как все, вернее, как последний нищий. Поэтому его жизнь протекает не только в молитве, посте и покаянии, но и в бедности, смирении и труде. Только полное отречение от обладания чем-либо и прав на любое, даже духовное преобладание над другими, открывает путь к Богу. Левая рука, как говорит Евангелие, не должна знать, что делает правая. Духовный подвиг не дает прав на гордыню. «Нагими мы пришли в мир, нагими и уйдем», – говорит Феодосий князю Святославу в ответ на угрозу изгнания из Лавры. Святой не надеется достичь чего-то для себя. Его жизнь – это служение.
Идея служения характерна и для западного монашества, сближая его с рыцарством. Однако у западного монаха главным оказывается служение церкви или своему ордену, соответствующее рыцарскому служению сюзерену. Феодосий служит, прежде всего, Богу, а затем любому ближнему, в котором так или иначе воплощен Божий образ. Это очень точная реализация евангельских заповедей. Но «ближние» для Феодосия и других русских святых – это, в первую очередь, соплеменники, с которыми они связаны верой, языком, судьбой. Потому служение Феодосия – служение русской земле. Оно состоит не только в молитве об ее земном и небесном спасении. Феодосий постоянно нарушает свое уединение в пещерах Лавры, чтобы советом и убеждением принять участие в мирских делах, установить настоящий «мир», погасить разгорающуюся усобицу. Служитель земли становится и ее пастырем, не претендующим на титул, облачение и жезл первосвященника. Достаточно того, что он радетель за родную землю. Те же черты, что и у Феодосия, мы видим и у других святых домонгольского периода (например, Авраамий Смоленский).
Святые подвижники, подобные Феодосию, дают главный культурный ориентир русской жизни. Их примеру следуют лучшие из владык-митрополитов и такие князья, как Владимир Мономах и Александр Невский. Все они выполняют задачу устроения русской земли, как земли веры, любви и «мира». Однако на первом плане в православном сознании остается задача духовного домостроительства. А путь к небесному дому часто ведет через страдания. Поэтому бедность и несчастия Руси во многом приближают ее к Богу.
На истинно крестный путь Россия вступила в XIII веке – веке усобиц и татаро-монгольского нашествия. Но еще раньше идея жертвенности в человеческом существовании проявляется в житии святых князей Бориса и Глеба. Любимые сыновья крестителя Руси князя Владимира Святого, они были предательски убиты по приказанию своего брата Святополка, заслужившего прозвище «Окаянного». Предание рассказывает о покорности князей перед лицом убийц, вызывая мысль о сознательном принесении себя в жертву. Но особенно замечательно, что Борис и Глеб стали не только первыми канонизированными на Руси святыми, но и самыми почитаемыми из всех святых. Сделав себя жертвой, они явились высокими защитниками Руси, искупителями ее грехов. Недаром в ночь перед битвой со шведами один из воинов Александра Невского видел их на ночном небе, говоривших один другому: «Поможем сроднику нашему, Александру».
Так постепенно формируется на Руси христианский идеал, а за ней самой закрепляется древний, но приобретающий новый смысл эпитет «святая». Под влиянием христианства идея Родины стала идеей «святой Руси». В первую очередь этот эпитет говорит о Руси как о земле торжества истинной веры, о стране «благодати», по слову митрополита Иллариона, противопоставляемой странам «закона». При этом Русь представляется более христианской землей, чем католическая Европа, и даже чем сама теснимая врагами и печально прославившаяся развращенностью нравов Византия. В некоторых литературных памятниках XII–XIII веков Русь рисуется как избранная, обетованная земля, подлинный «Дом Господень»: «О, светло светлая и красно украшенная земля русская, и многими красотами удивлена еси». Прекрасная земля украшена еще великолепными церквями, где идет божественная служба, и, главное, она расцветает своими подвижниками и мучениками.
Однако народное сознание не может не фиксировать и глубокую пропасть между христианским идеалом и реальностью. Об этом проникновенно говорят народные духовные стихотворения. В знаменитой «Голубиной книге», повествующей об устройстве мироздания, говорится: «Кривда Правду одолеть хочет. Правда пошла на небеса. Кривда пошла у нас по всей земле по свет-русской, по всему народу христианскому. От Кривды народ стал неправильный, неправильный стал злопамятный». В стихотворении «Плач земли» сама земля жалуется, что по ней ходят великие грешники.
Как же примирить святость и греховность? Возможность примирения – в единстве святого и грешника, как братьев по вере и по матери-земле. Много позже на связь этих двух ликов человечества указал Достоевский. Один сам идет навстречу испытаниям, другой еще не готов их выдержать. Для второго необходима поддержка, правильное устройство общего дома. Но эта поддержка не должна лишать человека свободы и ответственности. Так в народном сознании возникает образ невинной виновности, «несчастного» преступника, знакомый и по фольклору, и по произведениям русских писателей о каторжанах. Святой не разрывает связи со своим грешным братом. Они рядом и в миру, и в молитве. Молится за Русь и за ее сыновей и Богородица, как бы небесная сестра рождающей и носящей и грешников, и святых земли. В большой степени Россия воспринималась, как земля Богородицы, связь которой с образом матери-земли, закрепляла единство древнеславянской и православной основ культуры. В популярнейшем на Руси апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» рассказывается о том, как она вымаливает у Христа небольшое облегчение для мучимых в аду грешников.
Таким образом, «Святая Русь» не осознавалась как земля свободная от греха, которого невозможно было избежать на «мирском торжище». Свободными от греха были только подвижники, чья жизнь оставалась недосягаемым образцом для остальных верующих. Но тех и других объединяло глубокое смирение перед Богом, а неправедная жизнь мирян искупалась страданием. Именно страдание народа и самой земли русской делало ее угодной Богу. Вспомним слова Тютчева:
Страдание представлялось необходимой частью крестного пути к незримому миру, где каждый получит достойное воздаяние. Недаром в главном мифе русской культуры – «Сказании о граде Китеже» запечатлелась народная мысль о бесконечном превосходстве невидимого мира над видимым. Вместе с тем существовал доступный глазу образ духовного, невидимого мира – русская икона.
Наряду с церковью значительную роль в становлении культуры Древней Руси играли князь и его окружение, «княжи мужи». Двор князя занимал центральную и лучше всего отстроенную часть города, называемую иногда «градом». Вокруг располагался посад, а дальше – слободы, где жил торгово-ремесленный люд. Жители посада принимали участие в народном собрании-вече, их руками создавались многие произведения искусства, но все же самостоятельная культурная и общественная роль этих людей на начальных этапах русской истории видна только в вольных городах – Новгороде и позже Пскове. В других центрах история и легенда говорят нам, главным образом, о мирянах-воинах, возглавляемых князем.