Страница 80 из 84
– И я тоже не хочу расставаться с этой мыслью!.. – всё так же неотрывно наблюдая за Станиславом и смущённо улыбаясь, поддержала его надежды Эллена. – Однако… – вдруг ещё сильнее разулыбалась она, – хотела бы я вас, пан Станислав, вот о чём спросить… Неужели отсутствие Анны Козловской на сегодняшнем балу может как-то помешать вашему веселому времяпрепровождению?.. Странно как-то… Ведь на вечере, помимо моей подруги, как всегда, будет немало других барышень. Очень милых и знатных барышень… Или… пану Станиславу с некоторых пор интересна лишь только Анна?..
Ничего не ответил ей на это Станислав… Только попросил ее ручку… принял ее… и, легонько стискивая в своей руке, направил ей в глаза взгляд, в котором явственно прослеживалось откровенное плутовство…
– Ох-х-х, пан Войцеховский… пан Войцеховский… – усмехнувшись, покачала головой Эллена и снова увлекла за собой всю компанию господ в сторону бального зала…
Но тут… Станислав обратил внимание на мрачное выражение лица своего друга Михаськи. Что-то его определённо выводило из себя…
– Что-то не так, братишка? – спросил он, склонившись к нему…
– Да!.. Не так!..
– Вот незадача!.. И в чем же дело?..
– Никак не могу понять, почему ты не ангажировал Анну на польку, например, или краковяк?!! Почему именно на вальс? Что? Хочешь её в танце поближе к своему телу прижать?..
О-о-о… Уже ревнуешь?..
– Вздор!.. Просто поинтересовался…
– Прости! Значит, мне показалось…
Наконец… Станислав и Михаил в сопровождении Эллены и господина Алексеева появились в дверях танцевального зала и ненадолго задержались подле церемониймейстера бала. Это был очень высокого роста и мощного телосложения лакей, одетый в ливрейный фрак, расшитый галунами и с шерстяными аксельбантами на левом плече. Приняв из рук Станислава и Михаила их карточки-визитки, он тут же, безумно громогласно, объявил всем присутствующим в зале гостям, что на бал прибыл господин Войцеховский в сопровождении своего друга, господина Богдана, находящегося в Могилеве проездом из Варшавы.
В бальной зале было многолюдно… Среди гостей находилось много военных, среди которых были и молодые, и не очень молодые действующие гвардейские офицеры. Было много офицеров и генералов Генштаба, в том числе, присутствовали генералы запаса. Было много отставных генералов, судя по специальным «погашенным» погонам на их мундирах. Все генералы были с длинными, загнутыми кверху усами и небольшими бородками. Фасоны их усов и бородок были схожи с усами и бородкой царствующего Императора. Господам генералам было характерно подражать своему Государю….
В креслах и диванах, установленных вдоль стен танцевального зала, сидели старшие дамы и, обмахивая себя веерами, обсуждали последние новости и присутствующую на балу молодежь. В небольшом отдалении от них стояли их сильные половины. Образуя свой круг, они были заняты важными разговорами, судя по тому, как значительно держались друг перед другом.
За колоннами зала флиртовали молодые парочки. Кавалеры, чтобы заинтересовать собой молоденьких барышень, что-то живо им рассказывали, а те то кокетничали с ними, то весело смеялись, а то, потупившись… отводили глаза в сторону…
По залу сновали слуги, одетые в черные фраки, белые рубашки и черные жилетки. Под воротничками рубашек обслуживающего персонала были завязаны черные галстуки-бабочки, в отличие от гостей бала, которые все были с белыми галстуками-бабочками. В руках они держали серебряные подносы, на которых лежали записки, предназначенные прекрасным дамам от неизвестных кавалеров. Записки таили в себе любовные послания или просто восхищения особой, получившей данную записку. А вот от кого поступила записка – оставалось интригой надолго, а иногда навсегда… Самой счастливой была та девушка, которая за вечер получала большее число записок с восхищенными отзывами кавалеров. Однако хвастаться этим перед подругами считалось правилом плохого тона. Каждая барышня имела при себе маленькую бальную книжечку, в которую заносила кавалеров, выстроившихся в очередь на танец с ней. Чем больше имен кавалеров было внесено в эту заветную книжицу, тем востребованнее считалась барышня у кавалеров.
При всём при том, несмотря на приличие, которое не позволяло барышням хвастаться друг перед дружкой количеством поступивших записок от кавалеров со словами восхищения в их адрес, они нарушали эти условности. Да и где тут было удержаться от соблазна похвастаться успехом у кавалеров перед своими менее удачливыми подругами. В укромном уголке обсуждалась барышнями суть того, что было написано в записке. Строились догадки, от какого кавалера поступило очередное восхищение данной особой…
Станислав и Михаил, словно два роскошных орла, влетевших в золотую, залитую светом хрустальных люстр залу, тут же с высоты своего могучего роста присмотрелись к гостям, заострив свое внимание на прекрасной половине общества, слепящей глаза своей красотой, помпезностью нарядов и волшебным сиянием драгоценных украшений…
– Ну что, брат Михаська, – пробежав фривольным взглядом по залу, скрыто улыбнулся Станислав, – видишь, сколько их тут, баловниц и проказниц, дожидающихся нашего с тобой внимания!.. «Прекрасный пол! О, коль любезен вам наряд, когда блестят на вас горящие алмазы, двойной кипит в нас жар, сугубые заразы!..» – сорвались вдруг с его уст строки стихов Михаила Ломоносова.
– Ну что ж, Станек, будем надеяться, что какая-нибудь из этих зараз сумеет заразить нас с тобой хворобой страсти нежной… Конечно же, если прибегнет для этого к своей привлекательности, сумеет продемонстрировать присущие ей изысканные манеры и воспользуется гибкостью своего ума, – усмехнулся Михаил, еле сдерживая свое смущение от направленных в их со Станиславом сторону бесчисленного множества любопытствующих взглядов…
Неожиданное появление господина Войцеховского в бальной зале, да ещё в сопровождении очаровательного, незнакомого всем господина, конечно же, не осталось без внимания собравшихся в нем на праздник гостей.
«Смотрите, смотрите, господин Войцеховский на бал прибыл!..» – заливаясь алым румянцем и чувствуя перебои в ритмах сердец, стали смущенно шушукаться по всем углам девицы. «Ах! А до чего же прекрасен его друг из Варшавы!» – слышались то тут, то там, восторженные их восклицания… «Как его зовут? Как его объявил церемониймейстер бала?» – пытаясь вспомнить его имя, выспрашивали они одна у другой. – «Господин Богдан!» – припомнив слова церемониймейстера, поясняли некоторые из них. – «Ой… Какой же он душка!.. Какой хорошенький!.. Ничем не уступает самому господину Войцеховскому!..» – умилялись они дружно и рефлекторно поправляли прически и туалеты… – «Вы только посмотрите, какие у него волосы! Это же чудо! Он весь в черных локонах, а глаза сине-синие…» – повизгивая от восторга, подталкивали они одна другую локтями..
«Опять этот кобель пожаловал!!!» – роптала мужская половина общества… «Сейчас начнет всех девок с панталыку сбивать…» – хмурили они свои брови… «Да он сегодня не один… С ним еще такой же, как и он сам…» – с опаской поглядывали они на его спутника…
Станиславу без труда удалось заприметить в зале тех барышень, на которых он сегодняшним вечером имел свои определённые планы… Ловя на лету их взволнованные взгляды, он приветствовал каждую из них едва уловимым кивком головы. Некоторых из них приветствовал только глазами, томно прикрывая для этого веки и недвусмысленно улыбаясь…
Михаил же, в связи с тем, что впервые попал в данное общество и ни с кем из барышень знаком не был, присматривался только к тем из них, которые привлекали его внимание своими внешними данными.
Несмотря на шум и гомон, царящие в бальном зале, на громкие звуки настраиваемых музыкальных инструментов, вошедшие в зал Станислав и Михаил, Эллена и господин Алексеев тут же услышали оглушительный мужской хохот, донесшийся с противоположной стороны зала. Все невольно посмотрели в ту сторону. Там, в кругу господ, одетых во фрачные костюмы, стоял высокий, крупного телосложения господин в форме гвардейского офицера и о чем-то возбуждённо рассказывал. Господа слушали рассказчика с определенной долей заинтересованности, однако без особо проявляемых эмоций. Он же, чем-то развеселив, и, как ни странно, только самого себя, сгибался пополам от хохота, толкал своих собеседников в бока локтями, бесконечно рубал воздух высоко поднятой вверх рукой и сильно жестикулировал, вынуждая всех отстраняться от него, дабы ненароком не попасть под удар его могучих, машущих, как лопасти мельницы, рук.