Страница 24 из 84
– О, Станек, из всего перечисленного тобой следует, что тебе предстоит очень сложный путь в поисках той, которая своей внешней красотой и привлекательностью, великим умом и изящными манерами сразит тебя наповал и заразит хворобой страсти нежной. Я правильно тебя понял? – тихо рассмеялся Михаил…
– Несомненно!!! – выпустил в потолок очередную порцию сигарного дыма Станислав.
– Не знаю, что и сказать-то тебе на это, – вдруг призадумался Михаил. – Знаю только одно: что на таких ярких, редкостных по своей сути женщин с предубеждением смотрит церковь.
– С чего это?..
– Как это, с чего?! Потому, что видит в них зло и дьявольское наваждение…
– Ай!.. Предрассудки все это!.. – отмахнулся от его слов Станислав. – Лично мне только такую барышню и подавай! Такую, и только такую!.. И все тут!..
– Ну, хорошо… допустим, заполучишь ты от своей судьбы такую уникальную во всех отношениях женщину. В таком случае, не боишься ли стать предметом огромной зависти со стороны других мужчин? А ведь зависть, братишка, это страшная штука! Очень страшная… Разрушительная вещь, скажу тебе…
– Нет! Не боюсь! На мой взгляд, лучше быть предметом зависти, выбрав для себя уникальную женщину, нежели предметом сострадания, выбрав для себя никчемную дуру!.. Да, кстати, – потя гивая сигару, продолжал размышлять о своем женском идеале Станислав, – есть еще один немаловажный аспект, который мог бы простимулировать мой интерес к подобной даме. Это великая сложность в её завоевании. О-о-очень великая, братишка! Очень!!!
– Что?.. Что ты сейчас сказал?! – крутя в руках какие-то носки, вытянутые им из недр чемодана, ошарашенно посмотрел на него Михаил. – Великая сложность в её завоевании? Я правильно тебя понял?..
– Мало сказать, великая! Очень великая! – добавил Станислав…
– Опомнись, Станек! Да неужели существуют в природе такие панночки, которых тебе придется завоевывать с великим трудом?! – отшвырнул-таки он от себя в сторону эти носки, поняв, что это вовсе не то, что он так старательно выискивал в чемодане…
– Вот в том-то и беда, Михаська, что для нас с тобой таких панночек не существует!.. А ведь только такая панночка, сложно доступная, как гора Эверест, смогла бы пробудить во мне война-завоевателя.
– С ума ты сошел, братишка! Не желаю тебе встретить на пути женщину-голгофу, женщину-убийцу, как гора Эверест.
– Не страшусь! – вдруг решительно воскликнул Станислав. – Ради такой женщины не побоялся бы потерять самое дорогое, что у меня есть – голову и рассудок! Хотел бы бороться за неё, а затем, как самый дорогой в жизни трофей, притащить в зубах в свое брачное ложе и уже там от души насладиться им, своим завоеванием. Ведь нет, Михаська, ничего дороже того, что дается нам, людям, с большим трудом!..
– Да неужели?!! – прямо-таки ахнул Михаил и, перестав копаться в чемодане, озадаченно уставился на Станислава. – А я и не знал, Станек, что ты знаком с трудностями, которые приходится преодолевать большими усилиями.
– С тобой не поспоришь, пан Богдан!.. – продолжая потягивать сигару, согласился с его мнением Станислав. – Мне повезло в жизни… Моя судьба никогда не отказывала мне ни в чём, чего бы я ни пожелал. Может, поэтому-то я и не научился ценить любовь женщин, ведь их любовь даётся мне без всяких усилий. Но я мечтаю о панночке, которая принудила бы меня добиваться и завоевывать ее с великим трудом, с великими страданиями…
– Ой, Станек….. не смеши ты меня!.. – проворчал себе под нос Михаил, прилагая при этом все усилия к тому, чтобы расстегнуть неожиданно заевший замок своего третьего чемодана. – Ты, братишка, обречён брать женщин голыми руками. Обречён их брать bez problemu i zbędnych emocji. Другими словами, без суеты и лишних эмоций. Даже не сомневайся!..
– Скорее всего, ты снова прав, Михаська. Но, знаешь, я часто сожалею о том, что мне так легко удается завоевывать женщин. Очень сожалею… Никакой в этом, брат, поэзии нет…
– Ох, Станек, всем бы твои трудности! – с облегчением выдохнул Михаил, наконец-то справившись с замком своего третьего дорожного чемодана. – Хотя…. не смогу с тобой не согласиться, братишка. Неплохо было бы повстречать на своем жизненном пути такую панночку, какую ты только что описал выше, да еще, что немаловажно, с хорошим приданым. Я угадал? – тихо рассмеялся он себе под нос.
– И не просто с хорошим, Михаська, а с очень хорошим приданым! – довольный его пониманием, добавил Станислав. – Ох…. такая бы панночка меня точно заинтересовала. Пожалуй, женился бы на ней, не раздумывая! – расплылся он в мечтательной улыбке.
– А как же любовь, Станек? Ведь нет гарантии того, что, несмотря на все выше перечисленные выдающиеся качества той барышни, ты смог бы полюбить ее всем своим сердцем… А без любви-то, какая это жизнь…
– О какой любви ты все толкуешь, брат?! Заладил – любовь,, любовь… Наслушался вздора, глупец! – с возмущением смотрел на него из кресла Станислав, где по-прежнему возлегал с сигарой в зубах. – Верить в любовь, Михаська – это удел ещё юных, розовощеких глупышек с веснушками на вздернутых носах да романтичных гимназистов, которые ещё не поняли, что им по жизни уготованы шуры-муры не с одной женщиной, а с множеством разных. Любви нет – и никогда её не было, пан Богдан! Есть временная влюбленность, которую ветром сдувает, как только начинаются серые семейные будни.
– О, нет, Станек, тут я с тобой не соглашусь… Любовь была, есть и будет! Вот только не каждому свою честь оказать спешит, – принялся Михаил натягивать себе на ноги те самые чёрные носки, которые наконец-то отыскал среди множества вещей в своем чемодане.
Неожиданно… в дверях комнаты появилась горничная Кристина. В высоко поднятой вверх руке она держала двое плечиков, на которых был аккуратно развешан безупречно отутюженный фрачный костюм Михаила. Встретившись взглядом со Станиславом, она затравленно засуетилась… Когда же поймала на себе взгляд Михаила, сделала реверанс в его сторону и робко сказала: «Ваш костюм, пан Богдан».
– Большое спасибо, Кристина! – любезно поблагодарил ее Михаил. – Пожалуйста, повесь его на открытую дверцу шкафа.
Сделав всё, как ей приказали, Кристина быстро направилась прочь из комнаты. Но… обходя раскрытые чемоданы Михаила, которые лежали на полу и практически полностью перекрывали собой путь к входной двери, она, неожиданно зацепившись ногой за ремень одного из этих чемоданов, споткнулась, а не упасть ей помог Михаил, вовремя подхвативший ее под локоть. Кристина сильно стушевалась, ее лицо сделалось пунцовым: «Простите меня, ради Бога, пан Богдан!» – схватилась она за сердце…
– Ты ни в чем не виновата, Кристина. Это я виноват, что завалил весь проход, от шкафа до дверей, своим багажом. Так что ты меня прости, пожалуйста…
Ничего ему не ответила на это перепуганная горничная, только ухватилась руками за пунцовые щеки и выбежала прочь из комнаты…
– Слуг не благодарят, Богдан!!! И уж тем более… не просят у них прощения!!! – мрачно глядя исподлобья на Михаила, проговорил из кресла сквозь зубы Станислав. – Иначе они уважать своего хозяина не станут! – затушил он нервозно в пепельнице свою сигару…
– Станек, – сконфузился Михаил, – я думал……………………..
– Пора бы уже знать, а не думать!!! – подскочив с кресла, рявкнул Станислав…
– Ничего не поделаешь, пан Войцеховский, я с прислугой не жил… Сам из семьи прислуги…
– Всё!!! Не молоти вздор!!! – заложив руки в карманы брюк, принялся хаотично расхаживать по комнате сильно нахмуренный Станислав. – Я знаю, Богдан, кто твой кровный отец, и мне этого достаточно! А кто твоя мать…. от этой информации мой мозг научился защищать мою психику. Научился все чёрное, что касается твоего происхождения, переработать в белое, направляя эмоции в сторону добра. Так что не дразни мой характер, а лучше войди в моё положение…
– В какое такое твоё положение я должен войти, Станек? – боясь еще больше встревожить спесивого своего друга, осторожно уточнил у него Михаил.
– Wszystko!!! Idź do diabła! К чёрту!.. К чёрту!..