Земля

— Не сжим… А-А-А-АЙ! — простонал я, выплачивая дань болью. И по выражению садистского удовольствия на лице амазонки понял, что взывать к её жалости бесполезно. Потом меня, правда, полечили нежным вагинальным массажем и восхитительно поточили мой меч пятью балдёжными махами вверх-вниз.

Освобождая меня из своего плена, Лика очень плотно сжала моего дружка стеночками своей пещерки, благодаря чему издала влагалищем звонкий хлопок в момент, когда извлекла из себя член полностью. И, естественно, она этого специально добивалась, вызвав смешки у своих подруг. За ней последовала Наташа, потом Рена, Гата и, наконец, Селина, после чего карусель закрутилась по новому кругу.

Господи, боже! Это была просто неимоверная круть! Лика обещала, что мне понравится? Она недооценила мои чувства. Я был в восторге, переживая яркие физические ощущения. Но ещё бо́льшим был мой психологический балдёж. Девушки выстроились ко мне в очередь и шли одна за другой, быстро друг друга сменяя. Те, что заканчивали свой верховой заезд, становились в конец очереди и вновь начинали приближаться ко мне постепенно. Они азартно поедали меня глазами и напоминали детей в очереди на горку, которые с восторженным визгом скатывались вниз и тут же бежали к лесенке наверх, чтобы медленно, соблюдая очерёдность, подняться на её вершину и насладиться новым головокружительным спуском. А потом снова бежать, снова ждать очереди и предвкушать волнительное удовольствие от захватывающего дух скоростного полёта.

И амазонки возбуждались, глядя на меня, прикованного к их алтарю похоти. Мне непонятно было, что их больше цепляло: вид моей беспомощности и доступности, а может быть, мой неутомимый и стойкий оловянный солдатик, который был сладко уязвим этой своей неутомимостью. Или же они наслаждались развратным зрелищем того, как меня трахают другие девушки? Заслушивались сочными чавкающими звуками, стонами, вскриками, охами, вздохами? Девушки буквально пожирали меня глазами, и это было чертовски приятно.

Глава 6.2. Прокатись на нашей карусели!

Итак, карусель вращалась постепенно набирая обороты. Я тащился от всего происходящего со мной. и особенно мне запомнилась Наташа своим неповторимым алчным выражением лица, чувственно приоткрытым ртом и периодическим сглатыванием слюнок. И она же чуть не поплатилась за свою увлечённость созерцанием, едва не вылетев из игры на пятом круге. После двадцать второй фрикции девушка стала дрожать и замедляться.

— Кто сильно снизит темп или остановится раньше времени, тот будет дисквалифицирован, — предупредила Ринка, и бедной Наташе на остатках воли пришлось дорабатывать три последних фрикции. Закончив свой танец, девушка, чмокнув вагиной, поспешно освободила меня из своего плена и замерла, балансируя на грани оргазма и постанывая от внутренней борьбы. Но потом она всё-таки справилась с собой и, с облегчением выдохнув, спрыгнула с постамента.

Как оказалось, пятый круг не для неё одной стал камнем преткновения. И Рена, и Гата сдерживались изо всех сил после первых двух десятков танцевальных па. Я прям физически чувствовал, как дрожат от внутреннего напряжения их пещерки и с азартом ждал, когда кто-нибудь из них взорвётся.

Это удовольствие от предвкушения женского оргазма невозможно словами передать. Его надо чувствовать. Оно питает этакие хищнические инстинкты. Я даже и не думал, что могу обнаружить в себе страсть охотника, следящего за тем, как добыча его ходит по краю. Но девушки претерпели, выдержали, и их победа не принесла разочарование, а лишь новый всплеск предвкушения и интереса: и кто же окажется первой?

Ринка отработала свою тридцатку так, что я и сам дрожал под ней и извивался, переходя с одного райского круга на другой. Зато Лика устроила мне настоящий драматический спектакль, начав покрикивать и стонать уже после семнадцатой фрикции. А ей ведь предстояло сделать их ещё тринадцать.

«Вот оно! — азартно подумал я тогда. — Первая моя добыча на подходе!»

Мне оставалось только проследить за неизбежным падением, увидеть, как оно случится, и насладиться последующим красочным фейерверком. Но стойкая амазонка, подобно канатоходке, прошлась по лезвию бритвы и вышла сухой из воды. Она ещё постояла надо мной пару секунд, сама, видимо, не веря произошедшему чуду. Потом радостно хихикнула, дёрнула меня пальчиками за нос и спрыгнула с постамента.

И главное, никто её всё это время не торопил. Девушки больше не смотрели на меня, пытаясь срочно переквалифицироваться в дзен-буддийских монахинь, практикуя глубокую медитацию и другие духовные практики, позволяющие им по максимуму охладить плоть. Из радостных детей они превратились в сосредоточенных спортсменов, мобилизующихся для того, чтобы установить рекорд. И их усилия не прошли даром. Наташа, Рена, Гата не дрогнули. Без каких-либо видимых проблем отсчитав свои тридцать ритмичных прыжков, они меня самого заставили хорошенечко прожариться на сковородке блаженства. Ну а Селина так вообще произвела впечатление главной соперницы неоспоримой фаворитки данного чемпионата — Ринки. Эта девушка оттрахала меня энергично и азартно, заставив вскрикивать и стенать, ярко показывая мне своё значительное превосходство.

«У-у-уф! — мысленно перевёл я дух, когда шестой круг закончился».

Теперь мне уже приходилось морально готовиться к длительному марафону, потому что у девчонок, похоже, открылось второе дыхание. И Ринка подтвердила мои опасения; собственно, она, как всегда, была безупречна и неумолима. Другие пассажиры карусели, конечно, не смогли показать такой же класс, но выглядели достойно. Хотя после третьего десятка я у многих девушек почувствовал предательскую дрожь, свидетельствующую о том, что и у дзен-буддисток есть свои границы безмятежности.

Селина запрыгнула на меня, как всегда хищно улыбаясь, и я встретил её покорным взглядом. Вторая фаворитка соревнований не оставляла мне ни одного шанса надеяться на поживу в седьмом круге. Её выступление казалось простой формальностью, и я морально готовился к тому, что в восьмой круг выйдут все участницы без потерь.

Девушка с комфортом устроилась на мне верхом и пленила меня, погружая в божественный бархат женского начала. Я морально приготовился испытать ставшую уже привычной и даже приятной боль и в следующий момент начал извиваться, беззвучно открывая рот… но не от боли, а от пробирающего до костей наслаждения. Селина в очередной раз удивила меня этим сюрпризом, и в душе моей возникло стойкое предчувствие, что сиё новшество неспроста.

— Я схожу, — сказала она, обращаясь к Ринке, и с улыбкой добавила: — Запрашиваю разрешение на свободный полёт.

И лидер группы, сложив руки на груди, с улыбкой кивнула. Ну а дальше начался высший пилотаж, показ "зимовки раков" и всего того, что "за нами не пропадёт". Коли я до сих пор и чувствовал себя хищником, этаким пауком, притаившимся у своей сети в ожидании добычи, то в этот раз ощутил себя в роли избиваемого младенца. Избиваемого, правда, блаженством. А если по-другому сказать, то залетевшая в сети к паучку хищница основательно так прожарила его до румяной корочки, заставляя биться в её объятиях и кричать. Да ещё и вибрирующая на моей попе металлическая выпуклость основательно так добавляла градусов моему наслаждению. Селина с жадностью ловила эти крики ртом, выцеловывая их и поглощая, по мере неумолимого изящного танца бёдрами, который выполнила до последнего па. Она рассчитала своё мастерское выступление с такой ювелирной точностью, что взорвалась красочным салютом как раз после сорокового толчка, который сделала хлёстко и точно, словно ставя точку в своём шедевральном творении.

И вот в тот самый момент, когда я наслаждался красотой фейерверка, расцветающего яркими огнями и красками, необыкновенный маленький ротик жадно заглотил головку моего члена, пребывающего в тесном и жарком плену. А потом он совершил столь пробирающее и долгое всасывание, что оно спалило меня дотла безумным вихрем огненного кайфа. Ну или почти дотла, потому что я ещё долго продолжал гореть и искриться, подобно бенгальской свечке.