Страница 10 из 19
По рассмотрении всего выше писанного движение сердца объясняется очень просто следующими соображениями: когда камеры сердца пусты, то кровь притекает в правую камеру из полой вены, а в левую – из артерии венозной вследствие того, что эти две трубки всегда наполнены кровью и их отверстия в сердце не могут быть тогда закрыты. Но как скоро в каждую из камер вошло по капле крови, то эти капли, очень крупные, соответственно обширности трубок и изобилию в них крови, тотчас же расширяются и разрежаются, подвергаясь действию жара, а потом, расширяя самое сердце, закрывают клапаны, посредством которых вошли в сердце, и препятствуют вступлению в него новой крови. Продолжая свое расширение, две капли крови открывают клапаны других двух отверстий в сердце, которыми и выходят вон, наполняя в то же мгновение все ветви вены артериальной и большой артерии, после чего сердце и обе артерии тотчас же опадают, так как кровь, войдя в артерии, охлаждается, и артериальные отверстия закрываются. Тогда вновь вступают две капли крови через венозные отверстия, вновь расширяют сердце и производят в нем прежнее движение, причем, надобно заметить, кровь проходит также и через два кошелька, называемые ушками сердца, производя в них движение, противоположное движению самого сердца, т. е. ушки опадают, когда сердце расширяется, и наоборот. Ко всему этому прибавлю для тех, которые, не понимая силы математических доказательств и не имея навыка отличать истинные причины от правдоподобных, могли бы отвергнуть мои объяснения без обсуждения их, что движение, мною объясненное, настолько же неизбежно зависит от расположения органов, видимых невооруженным глазом в сердце, от теплоты в сердце, чувствительной при осязании, и от свойства крови, исследуемого опытом, насколько движение часов зависит от силы, расположения и фигуры часовых колес и гирь[23].
Однако ж здесь еще является такой вопрос: каким образом кровь в венах не истощается и отчего артерии не переполняются кровью, так как вся кровь, переходящая чрез сердце, поступает в артерии? Чтобы отвечать на это, мне приходится только повторить сказанное по этому предмету одним английским врачом[24], которому принадлежит слава первого объяснения вопроса, именно: что на оконечности артерий имеется множество мельчайших отверстий, посредством которых кровь, получаемая из сердца, переходит из артерий в мелкие разветвления вен и возвращается опять в сердце. Вследствие этого, движение крови выходит не чем иным, как постоянным круговращением.
Английский врач доказывает свою систему очень хорошо опытом, делаемым постоянно хирургами, когда эти последние для усиления истечения крови при кровопускании делают на руке больного перевязь не слишком крепкую и повыше того места, где рассечена жила, и которые знают при этом, что кровь пойдет слабее, если перевязать руку ниже рассечения или если перевязать руку хотя и выше рассечения, но крепко. Понятно, почему это все так: перевязка, умеренно стянутая, может воспрепятствовать возвращению крови, находящейся в руке, через вены в сердце, но не препятствует притоку крови путем артерий, так как артерии находятся под венами и по плотности своих полостей труднее сжимаются перевязкой, чем вены, вместе с тем и кровь более стремится к проходу в руку артериями, чем к возвращению в сердце через вены. Но так как, при всем этом, кровь все-таки идет в отверстие, которое делается хирургами в одной из вен, то необходимо надобно предположить, что ниже перевязки, именно в оконечностях руки, существуют сообщения между артериями и венами, которыми кровь и переходит из артерий в вены. Английский врач доказывает также очень хорошо свою систему кровообращения, указывая на мелкие клапаны, которые расположены во многих местах внутри вен и посредством которых преграждается для крови путь от середины тела к оконечностям, но открывается свободное движение от оконечностей к сердцу; он указывает еще на тот опыт, что вся кровь, находящаяся в теле, может быть в короткое время выпущена, если перерезать одну только артерию, и выпущена даже и в том случае, если артерия будет крепко перевязана близ самого сердца и перерезана между сердцем и перевязкой, т. е. когда нельзя будет предполагать, что кровь идет из какого-нибудь другого места, кроме артерии.
Много есть явлений, указывающих на объясненную мною причину движения крови как на действительную: так, если обратить внимание на то, что различие, замечаемое между кровью, выходящей из артерий, может происходить только от разрежения и как бы дистиллирования крови во время перехода через сердце, от чего и кровь оказывается горячее и живее тотчас по выходе из сердца, т. е. при вступлении своем в артерии, чем перед тем, как ей вступить в сердце, т. е. когда она проходит вены. Надобно заметить при этом, что различие между артериальной и венозной кровью значительно близ сердца, а не в частях тела, отдаленных от первого. Самая твердость полостей, из которых составлены вена артериальная и большая артерия, показывает, что кровь в них двигается с большей силой, чем в венах. Кроме того, нет другой цели для большего развития левой пустоты сердца вместе с большой артерией, сравнительно с правой пустотой и артериальной веной, как доставление большего простора для крови, выходящей из венозной артерии, требующей большего простора, потому что, побывав только в легких по выходе своем из сердца, эта кровь расширяется с большей силой и легкостью, чем кровь из полой вены. Что бы могли угадывать врачи, щупая пульс, если бы они не знали, что от изменения в составе крови зависит большее или меньшее, скорейшее или медленнейшее разрежение крови теплотой сердца. Если же задать себе затем вопрос, каким образом теплота сердца сообщается всем членам, то окажется, что это выполняется только посредством крови, согревающейся в сердце и разносящей тепло по всему телу. Так, когда мы лишим какую-нибудь часть тела крови, то вместе с тем лишим ее и теплоты, и будь сердце так же горячо, как раскаленное железо, оно не могло бы согревать рук и ног, не посылая беспрерывно к оконечностям новой крови. Из этих выводов мы познаем также, что истинное назначение дыхания есть сообщение легким достаточного количества свежего воздуха, для того чтобы кровь, вышедшая из правой камеры сердца и там разредившаяся до парообразного состояния, могла бы в легких опять сгуститься; иначе, поступая в левую камеру сердца, кровь не была бы способна питать огонь этой камеры. Заключение наше подтверждается тем, что у животных, не имеющих легких, в сердце всего одна камера, а также у младенцев, лишенных возможности дышать во время нахождения их в чреве матери, существует отверстие, которым из полой вены кровь проходит в левую камеру сердца, а также проход, которым кровь протекает из артериальной вены в большую артерию, минуя легкие. Каким образом, наконец, производилось бы пищеварение в желудке, если бы сердце не сообщало желудку теплоты путем артерий и вместе с тем не сообщало бы ему некоторые из жидких частей крови, помогающих растворению пищи, поступившей в желудок? Трудно ли угадать при этом действие, обращающее сок пищи в кровь, если обратить внимание на то, что кровь дистиллируется, проходя чрез сердце более ста или двухсот раз ежедневно? Есть ли надобность искать в чем-либо другом причины питания и образования различных жидкостей в нашем теле, кроме той силы, с которой кровь, разрежаясь, двигается от сердца к оконечностям артерий и местами оставляет свои части, задержанные разными препятствиями, выталкивая в то же время из занятых мест другие жидкости, имеющиеся в теле? Различное положение, размеры и фигура отверстий, которыми проходит кровь, производят при этом то, что одни части крови достигают скорее известных членов тела, чем другие, и вообще представляется явление, подобное получаемому от сортировальных машинок, в которых зерна различной величины отделяются одни от других, проходя через доски, просверленные дырочками разных размеров. Но что есть наиболее замечательного во всей описанной внутренней деятельности, так это образование животных газов, которые подобны тончайшему воздуху или еще более – пламени самому чистому и живому, и которые, выходя в большом изобилии из сердца в мозг, проходят из этого последнего через нервы в мускулы и дают движение всем членам. Объяснить образование этих газов из частей крови, наиболее подвижных и топких и, следовательно, наиболее способных образовать газы, можно только посредством восхождения именно таких частей крови преимущественно в мозг. Но для этого необходимо обратить внимание на особенную прямизну артерий, идущих от сердца к мозгу, и на тот закон механики, который есть вместе с тем закон для всей природы, что когда несколько предметов двигаются в одно место путем недостаточно просторным для всех, точно так, как двигаются частицы крови к мозгу из левой камеры сердца, то удобоподвижнейшие частицы отталкивают частицы менее подвижные и достигают цели одни.
23
Кислород был еще не открыт во времена Декарта. – Прим. перев.
24
Hervacus: De motu cordis (примечание Декарта). Гарвей, Уильям (1578–1657) – английский медик, открывший кровообращение. Его сочинение «О движении сердца и крови» (1628) сразу было признано Декартом, который, однако, не был с ним согласен относительно функций сердца. – Прим. перев.