Цитадель тайны

Йоми шел, едва переставляя ноги, падал, в который уже раз, Амэ и Уно поднимали его, и они шли дальше. Вновь эта невыносимая гонка, безостановочное и бессмысленное движение вперед. Уно толкал Йоми, ему все казалось, что он медленно идет, а он не мог быстрее.

Он очнулся не сразу, не сразупришел в себя. Он все время шел, шел и падал, и вновь шел. Всякий раз друзья по несчастью поднимали его на ноги, и он плелся за ними следом, ничего не соображая. Его хлестали ветки, цеплялись за одежду и волосы. Передо глазами мелькали ноги Амэ и то и дело слышались возгласы Уно, призывавшего идти быстрее.

Зачем? Зачем идти быстрее? От этого же ведь не сбежишь.

Все вокруг воспринималось отрывками, мельтешением теней и красок. Почти как воспоминания о прошлой жизни. Кажется, они шли вниз по реке, а может, и нет. Ноги Йоми промокли, одежда была в грязи, волосы свисали сосульками, прилипали к лицу. По лицу хлестали ветви, посеребренные светом луны и миллионов звезд. День закончился, а он даже не заметил. Он ничего не замечал, ведь глаза его застилали слезы.

Йоми опять запнулся и упал, а Уновновь поднял его на ноги и поволок дальше. Амэ отстал и плелся позади. Он тоже падал, но, молча вставал и шел дальше.

Они долго шли, но Уно так и не отпустил руку Йоми, который едва ли что понимал. Он воспринимал окружающий мир как рассыпанные пазлы. Но на самом деле ему хотелось, чтобы все исчезло.

Куда исчезало время между его падениями? Он вновь упал, а Уновновь поднял его. Сколько раз это повторялось?

Откуда-то донесся плеск, запах рыбы и тины. Ноги промокли, в обуви хлюпало. Сколько он не замечал этого?

Уно наконец-то отпустил его руку, но то и дело оборачивался и смотрел на товарища, словно тот мог исчезнуть. Знал бы он, как сильно Йоми хотелось его убить, но он не мог пошевелиться. Только ноги почему-то продолжали шагать, словно против воли.

Раздался еще один плеск, затем пыхтение и фырканье. Амэ упал, окунувшись в омут ручья с головой. Упал молча. А ведь он всегда жаловался. Нужно было бы помочь ему выбраться из воды, но Йоми даже не обернулся. В голове пронеслась мысль, а не будет ли приятно удерживать его подводой до тех пор, пока он не перестанетбороться за свою жизнь.

Обхватив голову руками, Йоми бросился вперед и бес сил упал на другом берегу.

Солнце уже давно взошло. А он и не заметил. Небо было сплошь затянуто тонкими неясными облаками, и оттого казалось грязно-белым. А солнце сквозь эту напоминало раскаленную дыру в преисподнюю.

И прошедшая ночь и наступившее утро казались сплошным кошмаром, дурным сновидением, от которого не сбежишь, не дождешься пробуждения.

На этот раз Йоми очнулся, упав в воду. Едва держась на дрожащих ногах, он выбрался на берег небольшой запруды, упал в траву и забылся тревожным сном. А когда проснулся, так и не мог понять, сколько они оставались здесь, у этой заводи. По ощущениям — целую вечность, но диск солнца, на который он смотрел не отводя глаз, будто бы и не сдвинулся с места.

Уно долго не отходил от воды. Кажется, его тошнило, наверно съел что-нибудь не то. Он долго поласкал рот, скреб руки и лицо песком, а затем, до нитки промокнув, повалился в траву между Амэ и Йоми.

— Ну и чего мы разлеглись, а-а? — голос его дрожал от слабости. — Нужно идти дальше.

— Давай еще отдохнем немного, — запротестовал Амэ. — Мы и так почти всю ночь шли.

— На том свете отдохнем, когда от голодасдохнем. Йоми, я же правильно говорю? Йоми, ты чего молчишь?

Уно все же настоял на своем и меньшечемчерез час онипошлидальше. Онишли без остановок и привалов. Уно подгонял спутников, непрестанно бранился и все шел вперед, проламываясь черезкусты и буреломы. Амэ ворчал, стенал, ныл и жаловался поочередно, но на Уно это нисколько не действовало. Он как полоумный шел вперед, утверждая, что нельзя останавливаться.

Вскоре солнце закатилось за горизонт. Небо за раскидистыми кронами деревьев заполнилось бесчисленными звездами, миллионами крохотных белых точек, ничего уже не значивших для горстки выживших людей.

— И как он только находит дорогу в такой темноте, — пробормотал Амэ, привалившись к дереву, а затем окликнул Уно. — Да стой же! Куда мы идем? Куда мы так спешим?

— Не отставай. Йоми, ты тоже не отставай!

— Не отвечаешь? Ну и не надо. Сдается мне, ты и сам не знаешь, куда мы идем.

Когда взошла ущербная луна, идти стало чуточку проще. А Уно все шел вперед. Амэ казалось, еще немного и он упадет, и уже не сможет подняться.

За всю дорогу он не услышал от Йоми ни единого слова. Раньше за ним такого не наблюдалось. Он всегда пытался поддержать товарищей добрыми словами. Почему он всего за несколько дней так пал духом?

— Уно! — позвал Амэ.

— Что?

— Куда мы идем?

— Вперед.

— Куда вперед?

— Хватит отвлекать меня, — прорычал Уно, оборачиваясь.

— Я больше и шага не сделаю, пока не отдохну! — негромко проговорил Амэ и без сил рухнул под ближайшим деревом, — а ты как хочешь.

— Ладно, привал так привал, но на рассвете мы пойдем дальше.

Амэ истерично засмеялся, когда увидел, что уже начало светать.

Йоми, не глядя прошел дальше. На какой-то миг Амэ мне показалось, что он не собирается останавливаться. Переставляя ноги как зомби, он отошел прочь от спутников на несколько шагов и, достигнув пригорка, освещенного луной, упал на колени. Сначала он смотрел на темное еще, усыпанное звездами небо, а затем опустил голову.

— Что же я наделал, — шептал он, раскачиваясь взад и вперед, — что же я наделал.

Амэ не сразу понял, что он плачет. Видимо, ему было очень плохо, и совсем не осталось сил сдерживать слезы.

В одночасье мир стал дурным сном. Даже после катастрофы, когда миллионы людей погибли в считанные дни, и многие из них прямо на глазах Амэ, он не чувствовал себя так отвратительно и опустошенно. Тогда он знал, что нужно прятаться, скрываться ото всех, бежать не известно от чего, вздрагивать от любого шума. А что делать теперь?

Хотелось умереть, но это никогда не было выходом.

А Сон все никак не желал стать для Йоми спасением. Оставалосьлежать и ждать, когда Уно проснется и пойдет дальше. Йоми лежал, не обращая внимания на холод и колючие ветки под боком. Луна становилась бледнее, а небо голубе. Вскоре верхушки деревьев окрасились нежно-розовым.

Мысли давно остановились, но он продолжал слышать шелест листьев.

Йоми разбудил кого-то, когда переворачивался на другой бок. Кажется, Амэ. Он тяжело вздохнул и открыл глаза, большие и черные. Несколько минут он прислушивался к дыханию Уно и Йоми, а тот боялся пошевелиться. Ему мне не хотелось вновь тревожить друга своей бессонницей, наполненной тревожными, но пустыми думами.

Размеренное посапывание Уно, лежавшего с другой стороны от Амэ, убаюкивало, но сон никак не шел.

Йоми никак не мог понять, сколько прошло времени. Нет, не со дня катастрофы, это-то он как раз знал, хотя не могпринять душой. Он никак не могупонять сколько прошло времени после того, как они убежали после убийства. Не могпозабыть об этом, не мог перестать думать.

Они ни разу не разговаривали об этом, не вспоминали даже о том, что из тех событий не было ужасным. О том маленьком кусочке нормальной человеческой жизни. Ни разу. Не вспоминали и о Лилин. Не вспоминали о ее бункере, о ее огороде, на котором впервые повстречались. Не вспоминали и о непомерном сроке своей, теперь возможно бесконечной жизни. Но, может, это и к лучшему, ведь прошлого не вернуть, и не изменить.

Они вообще почти не разговаривали. Все стало точно так же, как было до тех событий. Почти. Уно вдруг начал петь.

Они шли каждыйдень. Оникаждыйдень куда-то шли. Йоми и раньше не обращал внимание на то, куда. А сейчас ему просто не хотелось этого знать. Он жил по инерции, и его это вполне устраивало.