Сорок лет назад

Максим нагнулся, чтобы подобрать с пола оброненную им тетрадь. Прежде чем вернуть ее дядюшке, он успел взглянуть на обложку. Тетрадь была подписана лишь двумя датами, обозначавшими период. Кажется, 1962 — 66 г.г.

— Спасибо, Петр, — дядюшка спрятал рукопись в толстенную папку с коленкоровой обложкой, папку, в свою очередь, бросил в ящик письменного стола, на два оборота провернул ключ и опустил его в свой карман.

Утро вновь было солнечным. Разбуженный его розовым сиянием, Максим вскочил с постели, помня только о том, что уже через несколько минут ему предстоит морское купание вдвоем с Ашей. Впрочем, солнце успело взойти высоко, она давно могла быть там. Он перемахнул через подоконник и стал пробираться прижимаясь к стене, подальше от колючек, норовящих вцепиться в его рубашку.

Аша стояла на том же месте, на пристани, готовая спрыгнуть в воду. Увидев его поднявшимся на пирс, она отступила от края и замерла в ожидании. Он подошел с намерением ее поцеловать, но она опасливо покосилась на окна коттеджа и увернулась от поцелуя. Максим скорчил кислую гримасу.

— Ну и что, пусть бы увидели, мы же только репетируем. Разве герои дядюшкиной пьески ни разу не целуются?

— По-моему, нет.

— Неужели? Тогда это большое упущение.

— Вот и намекни о нем своему дядюшке. Думаю, у тебя получится, к тому же и без репетиций.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что у тебя большой опыт. Разве нет? — она взглянула на него из-под приставленной ладони, закрываясь ею от солнца.

Но Максим ничуть не повеселел, вопреки собственным ожиданиям. С угрюмым видом он сел на дощатый настил.

— Что с тобой? — Аша удивленно наклонилась над ним.

Тогда он признался.

— Я скорее повешусь, чем стану играть в этом идиотском спектакле!

— Какие глупости! — фыркнула она. — Все в твоих руках. Даже в самой плохонькой пьесе актер всегда актер! Сказать по правде, я давно мечтала попробовать себя на сцене. Это так интересно!

— Да? Ну вот ты бы и развлекала публику, а я-то здесь при чем?

— Ну что ты, в паре мы будем отлично смотреться. Послушай, неужели это так трудно, выйти на сцену и произнести каких-нибудь два слова?

Максим покачал головой.

— Дело не в этом. Скажи: кого я должен играть? Я совершенно не знаю своего героя, кто он, что из себя представляет. Им может оказаться беспутный студент, которому состоятельный папаша регулярно высылает кругленькую сумму на карманные расходы, а он проматывает все до последнего в кабаках, да еще и остается должен. Это может быть кто-то, кому повезло меньше, кто зарабатывает на жизнь мойкой посуды после таких вот избалованных сынков, но он твердо знает, чего хочет, и знает, что добъется. А вдруг это робкий юноша, скромный, незаметный, одним словом, тихоня, которого только что послали в соседнюю булочную с монетой, зажатой в кулаке?… О чем он думает в тот момент, когда встречает эту девушку? Вариант первый: «Вот незадача! Взялся провожать на свою голову, теперь от нее не отвяжешься!». Вариант второй: «Она мне определенно нравится, но как ей об этом сказать?». Или, например, так: «Хватит ли у меня денег, чтобы снять номер в каком-нибудь дешевом отеле на пару часов?».

Аша терпеливо выслушала его, и пожала плечами: лично она не видела тут никаких проблем.

— А ты всего лишь представь, что ты, это — ты, а я, это — я. Попробуй быть самим собой. Это же проще простого.

— Если бы я был самим собой, — вдруг напомнил он ей, — то не сидел бы сейчас в этой дыре с полоумным дядюшкой и…

— И еще кем?… — возмутилась она. — Ах, значит, тебе уже не нравится мое общество? Ну, так и оставайся один!

Она взмахнула руками и, оттолкнувшись от пирса, упала в воду прямо у него под носом. Брызги полетели во все стороны. Но она постаралась шлепнуться так, чтобы они его задели.

— Ну, погоди у меня! Вот я тебе сейчас покажу!

Максим вскочил и сорвал с себя одежду. Аша успела отплыть подальше и вызывающе дразнила его из воды. Примеряясь к прыжку, он топтался на краю пирса. У него были смешные раскрывающиеся плавки из жесткой материи со шнурками, которые завязывались на бедре. Современники дядюшки Джонатана одевали их прямо на пляже. Возможно, при других обстоятельствах он и почувствовал бы себя не слишком уютно, но сейчас Аша была затянута в старомодный пуританский купальник, закрывающий талию, и это выравнивало счет.

Он прыгнул с разбега и догнал ее в несколько рывков. Вода была чистая, прозрачная и словно сама просила о том, чтобы ее замутили. Аша с визгом заслонилась ладонями от потока брызг.

— Уйди от меня! Оставь меня в покое!

Насладившись местью, Максим еще немного для острастки хищно покружил вокруг и вернулся на пирс. Присев на краю, он стал следить за нею, как ястреб за добычей. Аша устало подплыла к пирсу и в полном изнеможении обняла опорный столб. Тут сердце ястреба дрогнуло. Он протянул руку и в один миг вытащил ее наверх.

Они сидели в самом дальнем конце, лицом к океану. Солнце слепило глаза, но пока не очень резко. Его лучи всего лишь ласкали. Ветер на этот раз был слишком слаб, чтобы соперничать с ними.

— Ты умеешь нырять? Там, на дне, что-то лежит, — вдруг объявила Аша.

Максим наклонился вперед и выглянул за край. На глубине отсвечивал желто-зеленый песок. Сваи, на которых держался помост, искривлялись сквозь призму воды. Он подозрительно покосился на нее.

— Кажется, я понял тебя. Ты ждешь, когда я развешу уши, и в этот момент столкнешь меня туда, — он ткнул пальцем вниз.

Но она энергично замотала головой.

— Я не обманываю. Там действительно что-то лежит. Я давно заметила, еще когда тебя тут не было.

— Но там ничего нет.

— А я говорю, есть, — настаивала она. — Вот только я не могу так глубоко нырнуть. Меня сразу выталкивает на поверхность. А ты можешь достать до дна?

Он состроил презрительную гримасу.

— Разве ты не обратила внимание, что я хорошо плаваю?

Аша промолчала. Тогда Максим встал на ноги.

— Ну ладно, только чтобы доказать тебе…

Он потоптался для разминки, и стрелой упал в море. Волны пошли кругами от того места, где он исчез.

Он погружался, ощущая над собой толщу воды. Дно, казалось, было уже совсем близко, стоило лишь протянуть руку. Но это был обман зрения. Он опускался все ниже и ниже, а оно никак не приближалось. Внизу его встретило холодное течение. Глубина давила на барабанные перепонки, стало труднее двигаться, да и кислорода в легких начинало нехватать, но наверху ждала Аша. Вдруг Максим заметил, что бугор на дне, который он поначалу принял за обычный камень, поросший водорослями, имеет правильные очертания. Несколько рывков, и он бы дотянулся до загадочного предмета, но на этот раз легкие сдавила непреодолимая спазма, и тогда он, уже теряя воздух, метнулся на поверхность.

С минуту он отдыхал, повиснув на поперечных перекладинах пирса. Аша, до сих пор выглядывавшая его, стоя на коленях, подползла к нему поближе с сочувственным выражением.

— Бедненький… Я совсем не хочу, чтобы ты утонул. Давай бросим эту затею. К тому же, у нас мало времени. Я должна успеть приготовить завтрак. Твой дядюшка не любит опозданий.

Максим смерил ее уничтожающим взглядом.

— Думаешь, не достану? Сейчас увидишь.

Он сделал полный вдох и снова ушел под воду. Минутой спустя он вынырнул, жадно глотая ртом воздух. Его руки были заняты чем-то тяжелым. Он стал ногами на балку, и тогда Аша увидела, что это было: старый, почерневший от влаги аккордеон, со следами налипшей тины и обрывками водорослей. Она помогла вытащить его наверх. Из разорванных мехов потоком хлынула вода.

В два прыжка Максим взобрался на пирс, и вдвоем они взялись изучать находку. Интересно, сколько времени он тут пролежал. Модель как будто не новая. А с другой стороны, если счистить… — он царапнул ногтем по медной окантовке, — медь не успела глубоко окислиться.

— Как он тут оказался?

— Его выбросили прямо с пирса. Это же очевидно.