Сорок лет назад

Слуга подал чай на посеребренном подносе, в тонких стаканах и посеребренных подстаканниках. Здесь с уважением относились к этому напитку.

— Ох, извините, Петр, я забыла предупредить, — спохватилась тетушка, видя его замешательство. — Гунадаса, наш гость, как мне кажется, не привык к нашим традициям. Пожалуйста, принеси сахар… Мы обычно не подаем его к чаю, — пояснила она. — Чай лучше пить без сахара. Только так вы чувствуете его настоящий вкус.

— В таком случае, быть может, не стоило посылать за сахаром? Пожалуй, вы меня убедили, тетушка, — на самом деле это была всего лишь уловка, чтобы снискать ее расположение.

Стараясь не морщиться, он отхлебнул из стакана.

— Ну как, чувствуете вкус?

При всем желании ей угодить Максим понял, что следующий глоток он уже не сделает.

— Честно говоря, не уверен.

— Ничего, привыкнете, — снисходительно улыбаясь, пообещала она.

— Вы сказали, что с моим дядюшкой вас познакомил ваш муж… будущий муж?

— Это правда, его привел Генри. Он представил его как своего друга и компаньона. Потом, он ведь тоже был актером, Генри надеялся доставить мне этим удовольствие. Впрочем, Джонатан был такой блестящий молодой кавалер. И такой воспитанный… Просто не верилось, что перед вами человек, за короткий срок прошедший такой сложный жизненный путь, от бродяги до кинозвезды. Генри гордился этой дружбой. Он увлеченно рассказывал мне его историю весь вечер, а в конце признался, что ему здорово повезло, заарканить этого русского было для него такой удачей… Вскоре я могла убедиться в этом сама. Генри полностью отдался новым идеям. Джонатан к тому времени создал себе популярность благодаря Нангапарбат и кино. Его охотно принимали в высоких кругах. Это-то и нужно было Генри. Имя героя-красавца Джонатана Пула и деньги Генри Хептона, вот какой союз они заключили. Джонатан обеспечивал ему потрясающую рекламу. У них появилось несколько совместных проектов. Генри не мог нахвалиться своим новым компаньоном, он не уставал повторять, что голова его друга просто набита бесценными идеями… — тут она вздохнула. — Он являлся домой поздно и ложился спать, не зажигая свет. Если только не уезжал куда-нибудь из города. Тогда он отсутствовал неделями. Работа, работа. Всегда одно и то же. Я была для него только женой. Хотя, собственно, на что еще можно было расчитывать, даже в тот момент, когда он упрашивал меня выйти за него замуж?

— И впереди их ожидал успех? — Максим шел к своей цели, не обращая внимания на жалобы тетушки.

— Успех? О да, безусловно. С тех пор дела Генри стремительно пошли вверх. Не скажу, чтобы это меня особенно радовало… Учитывая то, каким бизнесом они занимались.

— А что это был за бизнес, тетушка? — спросил он простодушно.

Впрочем, миссис Хептон не очень-то стремилась уберечь доброе имя своего мужа и выдавала его тайны с очевидным удовольствием.

— А на чем в наш цивилизованный век быстрее всего можно сделать деньги? Разумеется, наркотики! Змеи, которых они скупали у змееловов, были только прикрытием. Они переправляли их в Европу, Америку. Получатели, филиалы той же фирмы-отправителя, формально занимались поставкой змей в террариумы зоопарков и лабораторий по выработке яда. Но это только формально. На самом же деле они были звеном в цепи, обеспечивающей доставку кокаина. Вашему дядюшке первому пришло в голову перевозить наркотик в ящиках со змеями. Они ложили его на дно, а сверху прикрывали дерном. Какой таможенник рискнет потревожить кобру! Более надежный способ трудно было и представить, — спохватившись, она добавила как бы в свое оправдание. — Ну, сейчас это не такой уж большой секрет. Наверное, дядюшка рассказал бы вам об этом сам, если бы вы спросили. Надеюсь, милый мой, вы не особенно шокированы?

— Нет, тетушка. В общем-то, я догадывался, что свое состояние он сколотил уж никак не на «Оскарах».

Миссис Хептон понимающе кивнула головой и глотнула из своего стакана. Максим узнал все, что хотел и, оставив недопитый чай на подносе, решительно встал.

— Извините меня, тетушка, но нам пора ехать. Скоро стемнеет. Я не хочу заставлять дядюшку зря волноваться.

В глазах миссис Хептон отразилось сомнение.

— К чему извиняться, Петр, тем более что ехать-то вы не сможете, по крайней мере, вашим джипом.

— Не понимаю вас, — признался Максим, очень удивленный.

— Вы не проедете. Наверняка дождь размыл грунтовой участок дороги. Ваш дядюшка давно бы мог проложить там асфальт, но он почему-то не захотел. Вы попросту увязнете в глине.

— Что же, в таком случае, делать? — растерялся Максим. — Ведь он даже не знает, где мы.

— Успокойтесь. Слава Богу, есть еще один путь: морем. Гунадаса отвезет вас на катере.

— И то правда. Я совсем забыл о такой возможности, — признался он, краснея.

Задрав кверху нос и оставляя позади себя широкую пенистую полосу, катер уверенно врезался в морскую гладь. Брызги, прорывавшиеся за лобовое стекло, усеивали лицо и руки, открытые до локтей. Сильный встречный ветер мгновенно забивался в рот, как только кто-то из них пробовал что-нибудь сказать. Поэтому они переговаривались с помощью жестов. Одной рукой Максим обнимал Ашу, а другой увлеченно показывал ей то то, то это на берегу. Издали тот выглядел просто игрушечным. Хотя за кормой яростно бурлила морская вода, и кильватерные волны, помеченные пеной, убегали назад в считанные секунды, глядя на берег, можно было подумать, будто они прикованы к одному и тому же месту. Рыбацкие деревушки затаились в гуще деревьев. Если бы катамараны, вытащенные на песок, не выдавали их присутствие, берег показался бы совершенно безлюдным. Дальше и в самом деле неприступный мангровый лес завладел побережьем. Стволы деревьев торчали прямо из воды, обманывая кажущейся близостью суши.

Дядюшкина вилла выросла неожиданно там, где поначалу вроде бы ничего и не было. Катер изменил курс на несколько румбов и сбросил скорость. Мотор чуть слышно тарахтел, пока Гунадаса, заставляя петлять между прячущимися рифами, вел его к берегу. Первой блеснула в закатных лучах черепичная крыша дома. Затем они увидели пирс и движущуюся по направлению к нему фигуру человека. Дядюшка не расставался с тростью, значит, это мог быть только Чан.

Катер тернул бортом о деревянный столб. Чан закрепил брошеный ему конец каната и помог обоим по очереди взойти на пирс. Несмотря на преклонный возраст, силы ему хватало.

Они сошли с пирса. Прибрежный песок размок после дождя и превратился в глину. Тетушка была права, они могли застрять где-нибудь на полпути.

Чан не проронил ни слова, даже не заикнулся по поводу их опоздания, и ушел вперед. Максим обратил внимание на окна коттеджа: несмотря на сгустившиеся сумерки, света нигде не было видно. Ни в библиотеке, ни в дядюшкиной спальне. Это его удивило.

Он мигом взлетел по ступенькам на второй этаж. Спальня была пуста. Тогда он переступил порог библиотеки. Дядюшка был здесь, в полутьме. Он полулежал в кресле, беспомощно свисающая рука уронила на пол толстую тетерадь, голова запрокинута, рот приоткрыт. Затаив дыхание, Максим дрожащей рукой отыскал выключатель. Яркий свет залил комнату.

Вдруг дядюшкина рука дернулась, и он приоткрыл глаза, чтобы тут же прищуриться от света ослепившей его люстры.

— А, это ты, Петр. Кажется, я немного вздремнул. Подойди сюда.

Максим не хотел, чтобы дядюшка догадался, о чем он думал минуту назад.

— Я здесь, дядюшка, — ответил он по возможности ровным голосом.

Тот успел привыкнуть к свету и схватился за трость. Максим помог ему встать на ноги.

— Ну что, как там твоя поездка, ты доволен?

— Спасибо, все хорошо, дядюшка.

— А как поживает тетушка Патриция?

— Выглядит замечательно. Просила передать, чтобы вы скорее поправлялись.

— Со мной все в порядке, — рассерженно отмахнулся дядюшка. — Она ошибается, если рассчитывает увидеть меня на больничной кровати. Если мне и суждено умереть, то уж лучше я это сделаю стоя.