Страница 16 из 22
Порванное платье девочки оголяло ее маленькую спинку, на которой виднелась надпись, вырезанная чем-то острым.
Квинт достал кожаные перчатки из кармана куртки и надел их, а затем одним лишь жестом руки сказал своей «напарнице»: «Прошу, проходите вперед». Но Ланиакее стало плохо от увиденного, она отвернулась в сторону, и содержимое ее желудка вывалилось на мокрый асфальт.
– Как хочешь, – спокойно произнес Квинт. – Пропускаешь самое интересное, – и он приоткрыл половинки платья.
– Ночь Брахмы настала, – прочитал мужчина. – Похоже, Бхаута все-таки сделал свой ход.
Ланиакея откашлялась и взглянула на труп девочки еще раз.
– Вряд ли, – сказала она.
– Тогда кто, детектив?
Девушка подошла к телу, осмотрела его, сделала несколько снимков через приложение «Вики.Камера» в AR-интерфейсе и попросила Квинта перевернуть труп. Он послушался. В груди девочки зияло пять колюще-режущих ран. Картина не для слабонервных.
Пока Ланиакею рвало, мужчина в белом шарфе отнес холодное тело девочки на тротуар, чтобы никто случайно не раздавил его.
Кровавая лужа на дороге медленно размывалась дождем.
– Это убийство, – сказала детектив Харт, вытирая рот рукавом плаща. – Бхаута говорил, что будет красть знания, чтобы довести людей до отчаяния. Я думаю, он имел в виду череду самоубийств и не менее самоубийственных столкновений в порыве отчаяния. Вряд ли девочка пырнула себя ножом пять раз из-за того, что у нее не было денег на бота NX или бионические кеды, и еще менее вероятно, что кто-то от отчаяния зарезал ее. Я не думаю, что Бхаута причастен к этому. Видимо, прикрывшись вором знаний, кто-то хотел совершить убийство.
– Самоубийства, говоришь?
– Да, это естественно, люди желают умереть, когда теряют средства для существования.
– Череда таких смертей как раз началась недели две назад.
– Это так, но если Бхаута связан с моим расследованием, то это значит, что он действительно крадет знания, что невозможно. Или он каким-то другим образом подталкивает людей к смерти. Я не исключаю этого, но как бы там ни было, смерть этой девочки едва ли связана с вором знаний и моим расследованием.
Квинт ударил трижды в ладоши и сказал:
– Браво, детектив! Убедила. Можешь не ставить четвертый крестик на бардачке машины. А стоп… у тебя же ее нет.
Девушка уставилась на мужчину и покачала головой.
– Какой же ты жалкий, – ответила она. – Нравится потешаться над людьми? Неужели тебе все равно? Этой девочке не больше тринадцати, у нее могло быть светлое будущее!
Квинт развел руками и улыбнулся.
– Двенадцати, детектив, – поправил он Ланиакею. – Через пару лет родители выгнали бы ее на улицу. Но, к счастью, к тому времени ее грудь бы немного выросла. Нет лучшего момента, чтобы начать торговать своим телом, как виртуально, так и реально, хотя, справедливости ради, есть в этом городе любители и на малолетний товар. И не только живой.
Ланиакею аж передернуло от слов «напарника».
– Потом она бы подсела на наркотики и через четыре года, при хорошем раскладе, скончалась бы от передозировки, – продолжил мужчина. – Но если бы она выжила, то совсем наверняка попыталась бы вырваться из тьмы этого города – например, открыла бы свое дело, чтобы больше не терпеть унижения и побои. И жизнь бы начала налаживаться. Но! Ведь всегда есть «но» или «однако». Но однажды она бы захотела иметь ребенка. И поверь, детектив, она бы его получила, когда в один прекрасный вечер какой-нибудь Винс Труман изнасиловал бы ее и избил до полусмерти. Романтично, не правда ли? Мы в Корпорисе называем это реальностью, хотя твоя формулировка про светлое будущее мне нравится больше.
– Как можно быть настолько бессердечным? – спросила девушка, отведя взгляд от Квинта. – Неужели для того чтобы в тебе появилась хоть капля сочувствия, должен умереть кто-то, кого ты знаешь?
Мужчина усмехнулся.
– Мэри Сандерс, 12 лет, день рождения 15 марта, училась в средней школе имени Пола Джеферсона. Родители алкоголики, друзей почти не было. Любила рисовать, мечтала стать художником, когда вырастет, но… она не выросла, детектив.
– Ты… ты… – Ланиакея не могла подобрать слово.
– Чудовище? – спросил Квинт.
– Да, ты просто чудовище!
Мужчина вновь развел руками.
– Разве? Может быть, я был ей как старший брат, в котором она так нуждалась. И в этот вечер, когда ее вновь избили родители и ей ничего не оставалось, как сбежать из дома, я не смог за ней присмотреть.
Квинт взглянул в широко раскрытые глаза Ланиакеи.
– Почему, детектив? – спросил он.
Девушка отстранилась.
– Почему? – повторил мужчина.
– Потому что я задержала тебя в кафе и тебе пришлось везти меня в отель! – взгляд Ланиакеи судорожно метался во все стороны, ища поддержки. – Ты это хотел сказать?! Потому что я виновата во всех этих смертях?! Так ты думаешь?!
И тут ее пробрала холодная дрожь.
– Ты все еще думаешь, что я чудовище? – спросил Квинт.
– Иди на хер, Квинт, – прошептала Ланиакея. Ноги вновь перестали ее слушаться, и она плюхнулась на мокрый тротуар.
Мужчина молча отвел взгляд от собеседницы. Здесь было уже не на что смотреть. Он подошел к трупу девочки, снял шляпу, казалось, в знак уважения и закрыл ей глаза, а потом произнес с грустью:
– Покойся с миром, Мэри, – на его лице больше не было улыбки. – Твоя симфония прозвучала.
Квинт посмотрел куда-то вверх – в серое небо, окутывающее этот мерзкий город. И можно было поклясться, что на самых краешках его глаз блеснули слезы. Но если бы его спросили, то он бы ответил: «Это просто дождь».
– Поднимайся, – спокойно сказал Квинт.
– Иди на хер! – ответила Ланиакея.
– Поднимайся, если хочешь наказать убийцу. А я знаю, ты – хочешь.
Девушка заинтересованно посмотрела на мужчину, словно тот умел читать ее мысли. Она ждала ответа, как будто ответы придавали ей сил.
– Месяц назад Мэри сбежала из дома, родители искали ее всюду, – сказал Квинт. – На какое-то время даже бросили пить. Девочка решила дать им второй шанс, хотя нет, не второй, но кто считает? Напрасно.
– Ты думаешь, ее убили родители? – голос Ланиакеи звучал неровно, она с трудом могла представить себе такое.
– Нет, детектив, я это знаю.
Девушка протянула руку мужчине, и он поднял ее на ноги.
* * *
Дом № 17 на Энджел-стрит выглядел как наркопритон из старых фильмов про полицейских. Впрочем, почему как? На наркотиках в Корпорисе и по сей день сидит пятая часть населения. У меня нет статистики, но по лицам видно, кто и как далеко готов убежать от реальности. Кому-то хватает путешествий в виртуальный мир, кому-то – в бары, стрип-клубы и знаменитый Театр, ну а кому-то подавай наркотический экстаз.
Внутри дома было еще хуже, чем снаружи, воздух пропитался запахом крови, мочи и рвоты – другими словами, ароматом Корпориса. Мы не спеша поднялись на второй этаж по сбитым ступенькам. Тусклый свет снижал видимость. Дверь в одну из квартир была открыта, она как бы говорила: «Добро пожаловать». Словно нас кто-то ждал. А я все время повторяла себе: «Держись, Лана, держись, не сдавайся», словно читала мантру. Это помогало.
И что странно, но я говорила именно «Лана», а не «Ланиакея». Потому что так было проще, а у меня не было сил и времени на более сложные слова. Какая глупость, но это правда, тогда-то я и стала Ланой. Корпорис отнял у меня даже имя. Шеф Люпус был прав во всем.
* * *
Прогремел мощный выстрел. Лана и Квинт дернулись в сторону от двери и прижались к стене. Девушка тут же достала пистолет. Было заметно, как ее руки дрожат.
– Я тебя ждал! – крикнул кто-то из квартиры, залившись смехом.
Дыхание Ланы участилось, сердце забилось быстрее.
– Прекратите стрельбу! – попыталась крикнуть она, но вышло не так громко, как ей хотелось.
В ответ в дверной проем полетела еще одна дробь.
«Вот черт, он невменяем», – подумала девушка.
По инструкции необходимо было вызвать подмогу. Только в Корпорисе ее можно было ждать до самой смерти.