Страница 16 из 24
«Не трогайте женщин, ни знатных, ни низких, – сказал он своим воинам. – Но убивайте всех мужчин, которых увидите».
Они стреляли из луков в каждого мужчину. Иногда кто-то из тех, в кого попали стрелы, вскакивал и пытался бежать.
К вечеру все дома были сожжены, и Ёго ушел. Возвращаясь назад, он подошел к воротам дома Великого Принца и прокричал: «Я не буду входить. Я не сделал ничего, позорящего жену господина Савамата. Зная, что она ваша сестра, я решил привести ее к вам».
Великий Принц был рад услышать это, отворил ворота и забрал свою сестру, жену Савамата. Затем он передал, что женщина у него. Когда посланец вернулся с известием, Ёго направился к своему дому.
После этого случая слава Ёго разнеслась по восьми восточным провинциям, и люди стали говорить о нем как о несравненном воине. Потомки его сына, Саэмон-но Таю Сигэсада, ныне пользуются почетным правом служить императору.
Канэтада и Корэмоти: Смысл мести
Воины убивали и воинов убивали… Месть нередко становилась и значимой составной частью жизни самурая, и предметом размышления. Следующий эпизод из «Кондзяку моногатари сю» (т. 25, разд. 4) является одним из самых ранних подробных описаний отмщения за смерть отца. Он примечателен тем, что в нем подробно обосновывается необходимость наказания отцеубийцы. Стоит отметить, что сама идея расплаты за смерть отца, пришедшая из Китая, отнюдь не превалировала в описываемый период. Рассказ о генерале Ёго, или Тайра-но Корэмоти, появляется в истории перед данным повествованием.
Когда-то губернатором Кадзуса был человек по имени Тайра-но Канэтада, сын Сигэмоти, младшего брата воина Тайра-но Тадамори. Пока Канэтада служил губернатором в провинции Кадзуса, его сын, генерал Ёго, находившийся в провинции Муцу, отправил ему послание: «Господин, я так долго не видел вас. Сейчас, когда вы стали губернатором Кадзуса, могу ли я приехать и поздравить вас?» Канэтада был рад услышать такие слова. Он сделал необходимые приготовления для приема гостя и стал ждать. В назначенное время Корэмоти прибыл, и люди в доме Канэтада преисполнились радости.
Случилось так, что в это время Канэтада простудился и не смог выйти и поприветствовать Корэмоти. Он лежал за занавеской, и маленький самурай, к которому он особенно благоволил, массировал ему бедра. Пока оба они находились на передней веранде, беседуя о том, что произошло за минувшие годы, несколько лучших воинов Корэмоти, вооруженных луками и стрелами, выстроились в линию в саду.
Первым стоял человек, которого звали Тароносукэ. Ему было около пятидесяти, он отличался решительностью и силой. Еще у него была длинная борода и устрашающий взгляд. Все выдавало в нем хорошего воина. Заметив его, Канэтада спросил человека, массировавшего ему бедра, не знает ли он этого воина. Тот ответил, что нет. Канэтада сказал: «Этот человек убил твоего отца. Ты тогда был еще ребенком. Неудивительно, что ты не узнаешь его».
«Люди говорили мне, что кто-то убил моего отца, но я не знал, кто это был, – ответил самурай. – А теперь я вижу его лицо прямо перед собой». С этими словами он поднялся и вышел в слезах.
Когда Корэмоти поужинал, солнце уже зашло, и он пошел в свои покои. Сопроводив своего господина в его апартаменты, Тароносукэ отправился к себе. Там тоже принимали гостей. Было шумно: несли еду, фрукты, вино, а также фураж и сено для лошадей. Уже заканчивался девятый месяц, и на земле в темном саду стояли светильники.
Хорошо поужинав, Тароносукэ мирно лег спать. Рядом с подушкой он положил свой новый меч, а также стрелы, колчан, доспехи и шлем. В саду несли стражу несколько его воинов с луками и стрелами. Покои, в которых он спал, защищали два слоя плотных занавесок, которые не могла пробить стрела. Зажженные в саду светильники прекрасно освещали покои, его люди бдительно охраняли его, так что бояться ему было нечего. Устав с дороги и выпив немало сакэ, Тароносукэ быстро расслабился и уснул.
Что же до того человека, которому губернатор сказал: «Этот человек убил твоего отца», – и который поднялся и удалился в слезах, то Канэтада почти позабыл о нем. Однако тот пробрался на кухню и упорно точил свой кинжал. Спрятав кинжал за пазухой, он с наступлением темноты подобрался к покоям Тароносукэ и стал дожидаться своего часа. Затем, в суматохе, которую подняли люди, носившие еду и вещи, он смешался с ними, взяв в руки квадратный поднос, и проскользнул в пространство между двумя занавесками.
Он подумал, что Небесное дао позволяет отомстить за смерть отца и начал шептать молитву: «Пусть Небо позволит мне исполнить мой сыновний долг и пусть не оставит меня удача».
Он припал к земле, никто не заметил его. Наконец, когда спустилась ночь и он уже был уверен, что Тароносукэ крепко спит, он подкрался к нему, перерезал ему горло и выскочил. Никто не заметил его.
Наутро Тароносукэ долго не выходил. Один из его воинов отправился к нему, чтобы сказать, что пора завтракать, но увидел его лежащим в луже крови. Он закричал: «Посмотрите на это!» Тут же вбежали люди с луками наготове и с обнаженными мечами, но уже было поздно. Первым делом, конечно, нужно было найти того, кто убил Тароносукэ. Так как он не имел близких отношений ни с кем, кроме своих людей, они подозревали, что среди них есть тот, кто знает убийцу. Но разговоры об этом также ни к чему не привели.
«Он умер такой ужасной смертью», – громко говорили они взвинченными и возбужденными голосами.
«Все эти годы, пока мы служили ему, идя впереди него или следуя за ним, мы и думать не могли, что господин умрет такой позорной смертью. От него могла отвернуться удача, но это поистине страшная смерть».
Услыхав новость, Корэмоти вышел из себя. «Я в замешательстве, – сказал он. – Любой, кто боится меня, не посмел бы убить одного из моих людей таким способом. Раз убийца сделал это, значит, он ни на йоту не боится меня. Время и место очень неудобны для убийства. Даже в моих владениях было бы трудно сделать это, но убить одного из моих воинов в незнакомом месте – это неслыханная наглость».
«Давайте поразмыслим, – продолжал он. – Тароносукэ много лет назад убил одного человека. У его светлости губернатора есть маленький самурай, сын того, кто был убит. Наверняка он и совершил убийство».
Думая так, Корэмоти отправился к дому губернатора.
«Господин, – начал он, сев перед губернатором. – Прошлой ночью кто-то убил одного из моих сопровождающих. Такое убийство моего воина во время путешествия – позор для меня. Когда-то мы убили одного человека, который грубо попытался проехать верхом впереди нас. У вас, господин, служит его сын. Я почти убежден, что это сделал он. Я хотел бы вызвать его и допросить».
«Без сомнения, убийство совершил он, – сказал губернатор. – Вчера я видел твоего человека в саду среди сопровождающих тебя. У меня болели бедра, я попросил маленького самурая помассировать их. Я спросил его, знает ли он того человека. Он сказал, что нет. И я сказал ему: «Этот человек убил твоего отца. Вот ты и увидел его лицо. Он, наверное, ничего не знает о тебе, и это плохо для него». Он опустил глаза, поднялся и вышел. Более я не видел его. Он никогда не оставляет меня, ждет меня днем и ночью. Так что если он не показывался с прошлого вечера, это действительно странно. К тому же, еще кое-что заставляет меня подозревать его: вчера он точил в кухне свой кинжал. Мне сказали об этом сегодня утром мои люди, высказывая свои подозрения. Ты говоришь, что хочешь вызвать и допросить его. Подразумеваешь ли ты, что если убийство действительно совершил он, ты хочешь казнить его? Я вызову его только после того, как узнаю о твоих намерениях. Я, Канэтада, недостойный человек, а ты умен. Но я твой отец. Предположим, что кто-то убил меня, а один из твоих людей убил его. И если потом люди начнут осуждать и ругать такого человека, ты думаешь, это хорошо? Разве Небесное дао не позволяет отомстить за смерть отца? Ты великий воин, и тот, кто осмелится убить меня, не будет знать покоя. Ты предлагаешь допросить человека, который лишь отомстил за отца, хотя он служит мне. Это значит, что ты даже не будешь соблюдать траур после моей смерти».