Проводник

Младший всем видом выразил полное недоумение.

— Гора коричневая, наверно ты хотел сказать, так? — заинтересовано подсказал Макс.

— Да-да, масса Джон, — просиял Мбисин. — Коричневый. Моя забыл, как надо правильно сказать.

— Это не беда. Научим, — нетерпеливо отмахнулся Макс. — Ты лучше мне вот что скажи. Почему ты так уверен, что это место на карте правильное?

Абориген напрягся.

— Почему место правильное?

— Ну, здесь четыре реки, а на карте две, — подсказал Макс. — Помнишь, ты ещё сказал, карта не врёт.

— А-а-а, да! Карта не врёт, — заторопился Мбисин, проглатывая слова. — Кто её рисовать, не был дождя. Сейчас был дождь. Река стала больше и найти старые берега.

— А, так вот оно что! То есть, ты хотел сказать, от дождей вода поднялась и пошла старым руслом?

Мбисин завис и озадаченно оглянулся на младшего.

— В общем, ладно, не парьтесь ребята, — успокоил Макс. — Главное я уже узнал, а сейчас давайте быстренько перекусим и плывём дальше.

Оставив аборигенов переваривать сказанное, удалился на кухню, и в сомнении остановился, оглядывая припасы.

Перекусить конечно бы здорово, да только вот чем? Армейский сухпай надоел ещё в прошлой жизни, да и в этой, похоже, успеет целых двадцать два раза. По дебрям шататься придётся месяца три, а то и больше. А вкушать местные яства — увольте. Мигель более чем живописно описал многочисленных паразитов. Для пущего эффекта не поленился, и вытащил огромный фолиант с красочными фотографиями. Настолько красочными, что вся эта многочисленная жгутиковая и щетинистая гадость снилась несколько ночей подряд. А сколько потом денег потратил на всевозможные антигельминтные препараты, у-у-у…

Тяжело вздохнув, потянулся к ручке холодильника.

— Эх, ладно. Похоже, придётся как в старые добрые времена. Яичница с беконом, и все дела. Максимум что мне грозит, какая-нибудь вшивая сальмонелла…

Прикинув собственные возможности и умножив на аппетит аборигенов, разбил в сковородку пятнадцать яиц. Щедро настрогав бекон, шмякнул сковороду на плиту.

— Ну-с, да будет свет!

Крохотная конфорка пыхнула жарким пламенем. Бекон заскворчал, распространяя умопомрачительный запах.

— Эй, Мбисин! Бонту! Может вы официантов ждёте? Хорош там торчать, дуйте сюда за тарелками!

В дверной проём робко просунулась кудлатая голова. Вожделённо принюхавшись, Мбисин робко поинтересовался:

— Масса Джон, ты звать нас?

— Звал, звал, — Макс рассеяно кивнул на шкафчик. — Тарелки вон там себе возьмите и вилки. Через три минуты будет готово.

Мбисин растеряно сморгнул.

— Тарельки?

— Ага. Если такой живой интерес вызвали тарельки, следовательно, термин вильки вам уже хорошо знаком, — съехидничал Макс.

— А?

Макс закрыл глаза и медленно сосчитал до пяти, пытаясь представить себя на далёком-далёком пустынном пляже в шезлонге с запотевшим холодным стаканчиком апельсинового сока с листиком мелиссы.

— Всё, идите отсюда! Я сам всё сделаю.

Несколько раздражённо ссыпал на поднос ножи и вилки, разложил яичницу по тарелкам и потащил наверх, размышляя о тяжком бремени белого человека.

Всё-таки тяжело нести свет просвещения в тёмные массы. А вообще, тут что-то явно не сходится. То он сходу разобрался в карте, то двух слов связать не может. Напрашивается простой вывод, что паренёк или откровенно придуривается, или наоборот, слишком мастерски косит под дурака. В любом случае, за ребятками нужен глаз да глаз.

— Оп, вуаля! — расставил тарелки перед опешившими аборигенами. — Это блюдо называется яичница.

Предвосхищая вопросы, медленно повторил:

— Я-ич-ни-ца. Для крайних жителей севера, поясняю, что раз яичница, то готовится оно соответственно из яиц. В данном случае куриных. Так что берём ножи и вилки, и вкушаем, — плюхнулся на стул и подвинул к себе тарелку. — Короче, приятного аппетита, джентльмены.

— Курица хорошо! — оживился Мбисин, с энтузиазмом пододвигая тарелку.

Ковырнул пальцем бекон, поднёс к носу и принюхался.

— Пахнет еда.

— Ну, в общем, как бы да, — буркнул Макс с набитым ртом, не найдясь с подходящим ответом. — Еда как еда. Но лучше это есть не руками, а вилкой. Примерно вот так, — не спеша отрезал маленький кусочек.

Аборигены, затаив дыхание, проследили за процессом. Когда яичница скрылась во рту, скептически переглянулись и потянулись к столовым приборам.

Тщательно оглядев вилку, Мбисин перешёл к ножу. Повертев перед глазами, потрогал скруглённый кончик и презрительно скривился.

— Греция плохая. Маленький, резать нельзя. Ты говорил, Греция вот такая, — широко развёл руки.

— Кхм…

Стараясь ненароком не поперхнуться, Макс медленно проглотил бекон.

Нет, определённо, тому, кто учил этих братов-акробатов английскому языку, надо воздвигнуть стометровый памятник. Ещё при жизни. Стометровую стелу из чистого золота. За поистине нечеловеческое терпение.

Тяжело вздохнув, поднял нож.

— Смотри сюда, Мбисин, и постарайся запомнить. Это не Греция. Это обыкновенный столовый нож. Чтобы резать еду на маленькие кусочки. Это понятно?

Мбисин переглянулся с напарником и недоверчиво усмехнулся.

— Резать еду на кусочки? Зачем? Курица не убежать, она уже сильно мёртвый. Ты говорить смешно, масса Джон.

— Боже мой, — простонал Макс, мучительно растирая виски. — Вот за что? За что мне такое…

— Ты болеть голова, масса Джон? — участливо поинтересовался Бонту.

Макс рывком поднялся из-за стола.

— Болеть, и ещё как болеть! Пойду лечиться. А вы давайте всё доедайте. Через пять минут отплываем.

Глава 22

Поглядев на часы, Макс досадливо смахнул с носа набежавшую капельку пота и потянулся к бутылке минералки.

Жадно глотнув, щедро плесканул на голову и вытер разгоряченное лицо.

Нет, эта чёртова жарища кого хочешь доконает. И как только эти двое из ларца её переносят?

— Эй, орлы! Пить не хотите?

Мбиси прервал умиротворённое созерцание окрестностей и повернул голову.

— Нет, масса Джон. Мы уже пили утром. Забыть?

— Не забыть, — хмыкнул Макс. — Ну-ну…

Через час, сидевшие на носу аборигены заволновались, что-то горячо доказывая друг другу.

Мбисин поднялся и взволнованно махнул рукой на левый берег.

— Масса Джон, туда надо много сильно остановиться!

— А что такое? Живот прихватило?

— Живот нет. Сестра.

— Что сестра?

Мбисин зажурился, с трудом подбирая слова.

— Здесь моя сестра. Дом.

— А-а-а, родственницу что ли решил навестить? — Макс свернул к берегу. — Так бы сразу и сказал. Дело хорошее. А где она у тебя тут живёт-то? В тростнике?

— Тростник нет. Там, близко-близко, — Мбисин обрадовано замахал на берег. — Дом джунгли идти.

— Дом, говоришь? Это хорошо. Ладно, на сегодня объявляю большой перекур. Родственники дело святое…

Нещадно ломая высокий тростник, катамаран мягко ткнулся в глинистый берег. Макс с грохотом скинул трап и витиевато взмахнул рукой.

— Джентльмены, добро пожаловать на землю предков. Перед выходом не забывайте свои вещи.

Аборигены недоумённо переглянулись и что-то тихо переспросили друг у друга. Мбисин недоумённо пожал плечами и нетерпеливо кивнул на берег. Мол, чёрт его знает, что сказал этот белый. Некогда, идти надо.

Оживлённо переговариваясь, сбежали по трапу и озадаченно остановились.

— Масса Джон! А твоя идти?

— Хочешь познакомить с родственниками? — простодушно улыбнулся Макс. — Извиняюсь, но как-нибудь в другой раз, дел по горло. Движок надо поглядеть. Короче, жду вас здесь до утра.

— А-а-а, — Мбисин заметно сник.

— Что-то не так? — поднял бровь Макс.

Странное поведение. Ребята что-то явно замыслили. Сами-то вроде неголодные, а вот за родственников поручиться нельзя. Пастор об этом неоднократно предупреждал. Если хочешь вернуться живым, бдительность, бдительность и ещё раз бдительность. Кто знает, что придёт им в голову. Остаётся надеяться, что обещанные три топора всё ещё стоят больше чем собственная голова. И что аборигены вспомнят об этом, если ненароком решат немного перекусить.