Сенат

— Да. От тебя. Уже четвертый месяц.

Я не знаю, что происходило в этот момент в голове Кевина, но там явно случилось замыкание.

— Я поэтому и вела с тобой так. Я испугалась, так как не планировала ребенка, случайно вышло… Прости, что не сказала.

Признания давались с трудом, но на душе становилось легче. Кевин же превратился в каменное изваяние, впялившись взглядом в меня. Поэтому все, что я могла сделать, это нетерпеливо схватить его руку и приложить к животу. Дочка теперь была напугана по-другому: она осторожно прислушивалась к энергии папы. Кажется, Кевин тоже чувствовал ее. И уже без моей помощи осторожно держал дрожащую руку на животе, словно боялся, что чуть нажмет и нанесет мне вред.

— Я не хрустальная… Смелее!

— Это девочка?

Никто до этого не определял пол по энергии. Даже я не смогла! Неужели он стал столь чувствителен к кинетике? Я удивленно поднимаю на него глаза. Все тот же изумленный любимый взгляд цвета темного меда.

— Да. Девочка. Имя еще не придумала для нее…

— Я… Прости! Но… Мне нужно время подумать. — Он одергивает руку от живота и отстраняется, оставляя тепло от своей ладони. Господи! Что можно тут думать? О чем? Но вид у него сейчас безумный. Глядя на него понимаю, что, кажется, я не просто неожиданность для него, а самый настоящий шок.

— Хорошо. Подумай. — Я уступаю ему, чуть отходя от него и меняя тему. Осматриваюсь вокруг, будто зашла на минутку. — У вас здесь хорошо. Красиво! Реджина, кстати, оставляет меня у вас. Не знаю, насколько. Я в принципе не откажусь, потому что за мной охотится Марго… Я, кстати, начудила дел, знал бы ты! Короче, мне нужно убежище… Ты не против, если я тут останусь?

Но он слушает и немного заторможено кивает. Правда взгляд изменился: теперь там ясно прочитывается тоска и боль. Но шок все еще есть. Эх, Кешка…

— Да. Конечно, оставайся, сколько хочешь…

— Ты, правда, не против?

— Нет.

Мы сейчас оба похожи на двух неуверенных идиотов-ботаников: топчемся на месте, заикаемся, боимся поймать взгляд друг друга, кусая губы из-за неуверенности и желания выговориться. Я поворачиваюсь, чтобы уйти в кабинет, но не выдерживаю. Сдаюсь первая. Слишком много во мне страсти! Никогда не любила робость и остальные признаки страха.

— Я скучаю по тебе! Кевин! Мне плохо! Я люблю тебя. Слышишь, дурак ты этакий? Мне страшно!

А ты послушался меня и ушел… Вот так просто… Взял и ушел.

Я слетаю с катушек и начинаю рыдать со всей силы, захлебываясь в своем унижении и беспомощности. Кевин тут же бросается ко мне и привлекает в свои объятия.

Запах! Его подзабытый аромат резко бьет по нервам, вызывая еще больше слез. Вцепляюсь в него так, чтобы не смел оттолкнуть или уйти. Да он и не пытается. Он гладит меня по голове, словно маленькую, зарываясь пальцами в мои волосы.

И смеется. Глухо смеется. Подняв голову, я вижу его счастливую улыбку — ту самую, от которой невольно сам начинаешь улыбаться: солнечная, теплая, Ганновская. Ту, из-за которой потеряла голову при первой нашей встрече.

***

Хочется крикнуть ему: «Спасайся! Беги, Рэй! Беги» — но каждый вздох дается через боль. Меня прижимает к земле заклинание, не давая возможности встать. Да я и не смогу даже без него, пока регенерация не сработает до конца. Внутри меня идут процессы по восстановлению тканей. Если бы не сильное кровотечение… Сейчас идет борьба природы и магии: кто быстрее мой дар или кровь, спешащая вылиться наружу и уйти в землю.

Холодно и больно.

Рэй вместо того, чтобы драться с ними, подходит ко мне и пытается зажать рану.

Ай! Не делай так!

— Беги, Рэй… Беги… — Слова еле выдавливаются через багровую теплую боль. Глаза цвета грозы полны ужаса и беспомощности.

— Потерпи, Мел! Потерпи! Я за помощью!

— Пошли, скорее! Не надо ждать! Она потерпит. — Незнакомка тянет его за руку, и он послушно идет за девушкой. Я не понимаю, что он делает? Почему Рэй уходит с ней?

— Вот и всё, Варвара. Ты осталась одна.

— Я не Варя… — Не понимаю, почему Деннард называет меня именем сестры.

— А кто же ты? Миссис Оденкирк? Это дело поправимое! И как ты вообще согласилась на это?

Она присаживается рядом, держа у лица пистолет. Дуло длинное, как черный указательный палец.

— Или ты все придумала ради того, чтобы он твоего ублюдка признал, как отец? Не думала, что ты опустишься до такого: рвануть в больницу, выкрасть Инквизитора, запудрить ему мозги… Хотя, он и так псих, думаю, трудно тебе не пришлось. Ведь ты же как две капли воды похожа на его Мелани.

Мое имя в ее исполнении звучит ядовито, с шипением. Будь слово кислотой, то оно разъело бы губы.

— Вот смотрю на тебя и думаю, оставить тебя помирать в муках или все-таки пристрелить…

Я молчу, прислушиваюсь к телу. Рэй все-таки спас меня! Тем, что попытался зажать рану, он дал время моему дару. Я регенерирую. Осталось только дождаться…

— Нет. Я не могу быть столь жестокой! Все-таки я тебя пристрелю. А то вдруг ненароком спасут.

Кристен встает и вытягивает руку, направляя черноту дула на меня. Я в ужасе смотрю на нее, взывая к дару Варвары во мне, чтобы свернула Деннард шею, как крысе, но происходит что-то неладное: магия, будто испуганный зверь, мечется во мне, не зная, как среагировать. Во мне словно звучит щелчок, и Кристен с гримасой боли и криком дергает рукой, хватаясь за бок, при этом спуская пусковой крючок на пистолете. Тугой звук, треск и звяканье патрона. Я замечаю, что не чувствую боли, зато Кристен, шипя, складывается по полам, отпуская заклинание, которое держит меня у земли.

— Ах, ты тварь! Как ты это делаешь? — Она, превозмогая боль, щелкает обоймой и снова направляет на меня дуло, но выстрела не происходит. Рядом со мной оказывается Басс, материализовавшийся словно из воздуха. Он резко хватает Кристен и отшвыривает в сторону. Девушка падает, теряя с громким треском из рук пистолет.

— А ты еще кто такой? — Она поднимает руку, чтобы швырнуть в Питера заклинание, но тот снова исчезает, сие же секундно появившись возле нее и заломив ей руку. Я морщусь, потому что мою руку тоже скрутило, словно в тиски.

Да что происходит-то?

Почему я все чувствую?

Внезапно проносится странный гул магии в теле — я вылечилась. Но бок и живот продолжают болеть, помня рану и все еще посылая сигналы в мозг, хоть мой дар говорит обратное — я целая и невредимая.

Я поднимаюсь, ощущая себя будто после болезни: сильно качает и трясет, да еще это длинное свадебное платье — будь оно неладно! — мешается и путается под ногами, что пару раз наступаю на подол и падаю, наблюдая, как Басс и Деннард борются в стороне. Кристен очень сильна: пару раз она успевает задеть Питера волнами несформированных заклинаний, Басс же жмет ее магией к земле. Они, как два озверевших пса: горячее дыхание, молчаливая возня, прерываемая их рычанием от потуг, безумный взгляд — дерутся насмерть.

Только я собираюсь помочь Бассу и произнести заклинание «Inter», как Питер случайно отшвыривает Деннард прямо на меня. Нелепость, но мы обе падаем в колючие кусты вереска, которые вонзаются своими тонкими веточками, как иглы, царапая кожу. Мне кажется, что меня пропустили через железную деву*. Я неконтролируемо кричу, потому что слишком больно, будто меня помножили надвое.

И снова Питер неожиданно возникает рядом и четким движением, схватив Деннард за грудки, стаскивает с меня, извлекая ее из вереска снова на дорожку, после чего резко бьет прикладом по голове. Но отключаюсь я…

— Как ты себя чувствуешь? — Это уже сотый вопрос про мое самочувствие.

— Говорю же, нормально! — Я взрываюсь, и куча журналов сметается на пол от моей злости. Я плачу. В ужасе. Пытаюсь дозваться до Рэя, но не могу. Он меня не пускает! Не отвечает.

— Я не могу дозвониться ни до Клаусснера, ни до Миа… — Эйвинд задумчиво бормочет рядом со мной, держа сотовый в руках.

— Конечно! И не сможешь. Он в другой стране! — Ода сидит напротив меня в кресле и держит в руках пистолет Деннард.