Сенат

— Вы видели это?

Валльде кивает.

— А только так действует ваш дар?

— Только так. В случаях места, я не выбираю, чьими глазами смотреть на ситуацию. Это неконтролируемо мной.

— А сможете повторить?

Он кивает и снова вижу, как иду за мужчиной, как тот оборачивается, наверное, почувствовал меня, как резко выкидываю нож. Но даже на повторе мой глаз не цепляет ничего лишнего. Кто я? И снова темнота развеивается, и я уже пялюсь на разлагающуюся невидимую оболочку жертвы. Кто убил его? Почему убили, как смертный смертного? Что знал этот мужчина?

И почему он видится мне в таком облике?! Еще одна головоломка в моем маленьком мире.

Я беспомощно начинаю пялиться на снимки в руках, только что сделанные Жераром.

— Пофотографируйте. — Я отдаю фотоаппарат Ною. И тот начинает делать снимки. Я же рассматриваю то, что успел нащелкать Жерар. Бурон успел уже сделать штук пять карточек и они уже проявились у меня в руках.

Пустая. Пустая. Пустая. И снова пусто. Стоп! На последней карточке запечатлен оранжевый всплеск, будто искра от зеркала.

— Смотрите. — Валльде подходит и смотрит на фотографию. Мы начинаем искать глазами это самое место. Оно находится чуть дальше от трупа, возле дорожки. Ной делает еще одну фотографию этого места. И мы смотрим, прижавшись плечом к плечу, как проявляется картинка. Есть! Снова всплеск на фотографии — отпечаток чьей-то магии.

— Валльде, вы взяли сличитель? — Я спрашиваю его, хотя у самой всегда в портфеле лежит подготовленный аппарат. Но новичков надо проверять.

— Да.

— Отлично! Тогда продемонстрируйте мне свое умение работать им.

Примечания:

Лидс (англ. Leeds) — город в Йоркшире, на реке Эйр; третий по величине город Великобритании.

Опасная компания

Я сидела и косилась на недовольную Деннард, делая постоянные реплики на телепередачу, которая шла в эфире. Это была программа про трудности родов и о подготовке к ним. Честно, мне было противно смотреть, зная, что через семь месяцев мне проходить через всё это. Кадры были не для слабонервных: кричащие и стонущие роженицы, нудный закадровый голос, чьё-то УЗИ, синие сморщенные новорожденные в какой-то слизи и опухшие от счастья мамочки. Хотелось выключить или переключить. Но я стойко смотрела эту передачу только из-за того, что это бесило Деннард, которая раздражала меня больше, чем эта программа.

Мне навязали ее общество, и она никуда деться от меня не могла. Поэтому я целенаправленно выносила ей мозг, объясняя это причудами беременности, в тайне надеясь, что Кристен не выдержит и сбежит от меня или позвонит Марго с мольбой, чтобы ее отозвали. Но чуда так и не происходило.

— Ой! Смотри, какой сладенький! — Я почти визжу от умиления, показывая на противного, только что вынутого из черти откуда, синего новорожденного. Неужели моя дочь такая же будет? Фу!

Когда малышей отмывают, они хоть на людей похожи. Следующий кадр и снова идет рассказ про другую женщину, у которой сложности в родах. Она пыжится и кричит от боли. Я еле справляюсь с желанием схватить пульт и переключить. Отворачиваюсь и смотрю на Кристен: у нее зависло брезгливое выражение на лице, при этом в руках она держит газету, будто читает, хотя полностью внимание приковано к происходящему на экране. Она ловит мой взгляд и выражение меняется на спокойное.

— Что?

— Тебе противно.

— Ну да. А что в этом красивого? Это же ужас какой-то! — Она удивленно таращится то на меня, то на экран.

— Ужас? Между прочим, мне проходить этот ужас. Могла бы сделать хоть вид, что тебе не всё равно! — В глазах Деннард мелькает ненависть ко мне. Я прям чувствую, как закипает магия в ее крови. — Тогда принеси мне еще шоколадного торта из ресторана!

Ее глаза расширяются от удивления:

— Ты и так уже съела четыре куска!

— И что? Я хочу шоколадный торт!

— Тогда иди сама! — Деннард взрывается на меня, не выдержав моего поведения. Ведь знает, что я сейчас скажу. Собственно, я это и делаю:

— Эй! Ты моя прислужница. Или ты хочешь, чтобы я пожаловалась своей Темной?

Деннард еле сдерживается, чтобы не послать меня грубо и подальше, но яростно встает и направляется в ресторан отеля за тортом.

— И минералки прихвати! — Ору я вслед, прежде чем дверь гостиничного номера с грохотом захлопнется за ней. Стоит оказаться мне одной, я тут же переключаю на другой канал, где идут бои без правил: два мускулистых лоснящихся мужика сцепились на ринге, пот, слюни, те же крики, что и у рожениц. Но смотреть намного интереснее и приятней. Даже заводит в сексуальном плане. Твою мать! Я стала какой-то ненасытной из-за этих гормонов. Постоянно вспоминаю Кевина и наши ночи с ним. Попробовал бы от меня сейчас уйти. Да я ему вмиг голову откусила бы только за одну мысль! От злости я переключаю канал: теперь мне показывают, как львица пожирает антилопу. И что-то стало так жалко зверушку! Бежала себе, паслась где-то, а тут появилась хищница и сожрала её.

Хлопок двери за спиной возвестил, что пришла моя львица.

— Вот. В ресторане сказали, что это последний кусок. Ты все съела сегодня. Больше не будет. Только завтра!

— Ой, как жалко! — Я встаю и иду к Кристен, которая смотрит на меня враждебным взглядом. Надо подсластить ей пилюлю. — Спасибо тебе! Ты такая милая, хорошая! Заботливая! Ты уж извини, что я такая противная! Сама понимаешь, беременность, гормоны! Я такая сейчас ужасная… Я же растолстею скоро. Стану жирная! Никому ненужная!

И начинаю плакать. Моя истерика еще больше выбивает Кристен из колеи: стоит и не знает, куда себя деть. Я же, рыдая, начинаю поедать обалденно вкусный шоколадный торт, при этом не забывая всхлипывать и говорить с набитым ртом полнейший бред:

— Ты не представляешь, каково это… Меня бросили. Любимый мертв. Сестра мертва. Я одна! Это ужасно! Еще беременность! Смотри, как эта гадина резвится! — Я киваю на экран, где показывается львиный прайд. — Одна из этих сейчас съела антилопу! Ты представляешь? Я себя чувствую такой же антилопой! Меня загнали и съели живьем! А я так любила жизнь, вечеринки! И во что я превратилась?

Я театрально развожу руки, но Кристен уже перешла в режим «я тебя не слышу». Когда я начинала «истерить», она словно отключалась от внешнего мира. И вот мой финальный аккорд:

— Ладно. Тебе меня не понять. Прости! Пойду в комнату, побуду одна.

Я забираю тарелку с остатками торта и ухожу в спальню, где могу облегченно выдохнуть. Спектакль окончен. Зрители аплодируют. Знаю точно, что Деннард сейчас облегченно вздыхает, материт меня на чем свет стоит и пытается забыться. Что мне и надо! Она теряет бдительность в таких случаях. А это значит, что я могу заняться снова поисками «Доброго сердца». Я уже успела снять наличные со своей карты, чтобы Марго не проследила, куда я их трачу и, главное, где. Через интернет просмотрела все графики автобусов, выписала себе на бумажку, где можно снять машину. В принципе, к побегу я готова. Осталось одна мелочь — узнать, сваливаю я к Оденкирку или нет.

Я включаю музыку на полную громкость. Из динамиков ноутбука плавно зазвучали унылые песни Селин Дион. Беру телефон и направляюсь в туалет. Там я проделываю один старый фокус, но магически сложный. Раньше у меня не получилось бы, но тогда я не была беременна и не чувствовала такую мощную магию в себе. Взяв карандаш для глаз, на лбу рисую сенатский знак — «всевидящее око», а на губы себе наносишь руну Лагуз или Леля — зеркально повернутую единицу. И набираю номер психиатрической клиники.

Гудки. С интервалом. Размеренные. Я закрываю глаза и прислушиваюсь к ним, желая слиться с тем человеком, кто сейчас ответит на том конце.

— Добрый день! Вы позвонили в частную психиатрическую клинику «Доброе сердце». Мы поможем достичь гармонии разумом и душой.

Я шепчу в трубку на одном выдохе заклинание на родном языке:

— Ведьмины слова тебе прямо в уши.

Ты правды не слышишь. Ложь мою слушай.