Химеры

— Тогда зачем он ехал за нами? Зачем всё это?

— А затем, милая, что сомневался — стоит тебя ждать или можно переключиться.

— Нет! Он не такой. — Я скулю, будто сбитый зверек, на которого только что наехала стальная громадина. Дышать больно.

— А какой он? А, Аня? Много ты знала мужчин в своей жизни? А? Нет. Только я и он. А я тебе скажу: наша мужская натура — истинная Химера. Романтика, пылкая любовь — это сказки про принцев на белых конях! Мы — мужчины — не будем долго ждать, не любим, когда потраченные усилия на женщину не окупаются. А ты, Аня, для Оденкирка не окупаешься. Ты не стоишь усилий, чтобы ждать и быть тебе верным. Ты станешь скоро моей женой, и на кой черт ты ему тогда такая сдалась, такая Савовская*? А?

Я молчу. Вот, кто я. Не Химера, не Инквизитор, не Смертная. Савовская… Я ведь действительно много взяла от него. Мое представление об Инквизиции было полностью перенято от Виктора.

Я разрушена, сокрушена. Савов поворачивает ошалевшую меня к входу паба, где ждет, наблюдающая, за всем этим кошмаром, как за представлением, Нина. Я чувствую, что не хочу жить — незачем. Наверное, это ощущают птицы, которым подрезают крылья и сажают в клеть — ведь они больше никогда не познают неба, никогда не увидят цвет грозы.

***

Я гнал на предельной скорости взбешенный, нарушая правила. Удивительно, как, с лихорадочно работающей головой и пламенеющим от ненависти сердцем, не влетел никуда и не сбил кого-нибудь?

— Рэй, это глупая затея! Прекрати!

— Оденкирк, ты совсем спятил или еще не все мозги растряс на своем мотоцикле?!

— Рэй, валяй! Прижми этих уродов к обочине! Мы едем за тобой и прикроем магией, пусть только попробуют воздействовать!

Мои товарищи орали в голос на ведьмином зове из своих машин. А я просто не хотел отпускать Мелани. Видел ее спускающуюся по лестнице: худенькую, сгорбленную от переживаний с заплаканным лицом. Ненавижу, когда она плачет! Чувствую себя беспомощным.

И рядом с Мел был Савов, который делал вид, что все нормально. Меня это взбесило. С его стороны не чувствовалась ни поддержка, ни забота к девушке.

— «Он просто не любит, когда люди плачут. Это его злит».

Голос из прошлого всплывает в моей памяти вместе с воспоминанием. Я впервые в жизни увидел ее плачущей. Меня тогда это удивило. Но Мириам отмахнулась, сказав, что с ней всё в порядке, просто девчачьи слабости. Это воспоминание, будто вынуло на свет старую, давно забытую фотографию, заставило пойти на безумство — я решил «проводить» Савова и Мелани на байке.

Мы ехали, а я слышал голоса Саббатовцев в своей крови: Реджина бесилась и злилась, Курт и Ной пытались отговорить, понимая, что я не остановлюсь, Стефан, жаждущий мести, злорадно поддерживал.

На светофоре я притормозил со стороны Мелани и наконец-то смог разглядеть любимую. Она не скрывала своей радости и любви ко мне — это читалось в глазах небесного оттенка. У меня на мгновение возникло желание выкрасть ее прямо из такси и увезти на край земли.

Правда, Архивариусы и там найдут…

— Оденкирк, что тебе надо? — Ведьмин зов Савова врывается в мою кровь, будто жгучая инъекция яда.

Молчу, жду, когда сменится сигнальный цвет.

— Неужели ты не понял, что проиграл? Она наша. Слышишь? Аня, или, как ты ее называешь, Мелани, моя. Кстати, это имя ты сам придумал ей, чтобы свои сексуальные фантазии воплотить? Даже проституток так не называют!

Мы трогаемся. Я, взбешенный словами Савова, подрезаю такси, чтобы напомнить — я ему не подросток с Начала. Машина резко жмет по тормозам с визгом шин. Водитель нервно сигналит. Есть одно «но» — я подставился для чар, чем Савов моментально пользуется. Чувствую, как его энергетика растет, готовая превратиться в заклинание. Поэтому срываюсь с места, оставляя такси позади, чтобы сделать круг через дворы и снова примкнуть к машине. Мы едем до паба «Пинта» — известное место с порталом среди Инициированных. Один ушедший на покой Архивариус разрешил сделать общий портал, ведущий в Лондон.

Только стало такси притормаживать у паба, как Савов практически левитировал из машины, грациозно выходя и направляясь ко мне. Я вижу, что Мел пытается тоже выйти из еще не притормозившей машины и падает на свои ладони. Резкий всполох ее боли отражается на моих руках, что я сильнее стискиваю руль: когда дело касается Мелли, моя эмпатия в разы возрастает.

— Ну, давай, дай мне повод, как Инквизитору.

— Хочешь о поводах поговорить? Хорошо. Благодарю, что вернул Анне ее кольцо. Твоя приписка была очень милая. Архивариусам понравится! Или ты думал, я не пойму этот трюк с кофе от твоей новенькой ученицы?

Меня накрывает волна гнева и разочарования: Мелани не получила кольцо с посланием. Твою мать! Чтобы тебя в ад утащило, Савов!

— Кстати, кольцо не нужно теперь. У Анны есть новое. Мы поженимся Оденкирк, можешь засунуть свои мечты о ней глубоко…

— Это ты можешь засунуть свои планы глубоко!

— Смотри!

Он разворачивается и идет к Мелани, после чего грубо хватает ее за левую руку и показывает кисть. Среди бинтов поблескивает золотое украшение на безымянном пальце.

— Ай, больно! — Мелани вскрикивает, мне же хочется нажать на рычаг газа и сбить Савова. А потом можно еще разок проехаться по нему, слушая, как хрустят его кости…

— Понял, Оденкирк? Она моя! Забудь ты ее, наконец.

— Размечтался, Савов! Я еще вернусь…

— Ну-ну! Буду ждать!

Я срываюсь и покидаю их. Мчусь без разбора, куда глаза глядят. Вселенское разочарование, что снова сорвалась попытка поговорить с Мелани. Ей-богу, я не выдержу так. Нахожусь на самом краю. Схожу с ума, еле сдерживаюсь от безрассудства. Хотя и так постоянно лезу на рожон. Если Савов считает, что я сдамся — не на того напал. Она моя! Ха! Поженятся они! Только через мой труп, Савов. Точнее, через твой.

— Ты положила кольцо в ее карман?

— Да. — Кристен смотрит на меня своими большими глазами, в них читается изумление. — Она умывалась, я и подложила.

— Где был Савов?

— Снаружи. Ждал возле двери. А что?

— Он нашел кольцо…

Я произношу, стараясь не выругаться вслух и пытаясь справиться с гневом.

— Твою мать! — Деннард тушуется. — Накрылся мой Феррари.

Всё. Не могу больше. Я резко разворачиваюсь и иду в оружейную, где готов выплеснуть весь гнев, стреляя по мишеням. В голове прокручивается весь день. Мелани была так близко и так далеко! Спасение Клаусснера от костра. Потеря Евы из наших рядов. Мой мозг сейчас взорвется! Я выжат, как лимон.

— Ну и денек…

Курт устало входит, наблюдая, как я убираю Беретту.

— Что там? Как Стеф?

— Его сейчас лечат Артур и Реджина. По-моему, он готов нажраться.

Понимаю. Я бы тоже не отказался. Вместо этого ставлю глушитель на Глок и делаю пару выстрелов по мишеням.

— А где остальные?

— Ной со своей ученицей в классе сидят. Твою не видел, где-то пропадает.

Я хмыкаю на слове «твоя».

— Как насчет составить компанию Стефану?

— Ты предлагаешь выпить?

— Нет. Я предлагаю нажраться.

И делаю выстрел.

Курт трет подбородок с трехдневной щетиной, на губах хитрая улыбка — он явно заинтересовался.

— Прямо, как раньше…

— Как раньше не получится. Выросли! — И снова делаю выстрел в самый центр мишени, представляя, что это голова Савова.

— Ну что же? Пошли!

Свежий воздух с холодным ветерком освежает, несмотря на вонь отхожего места подворотни. Даже немного отрезвляет. Но качает меня сильно! Я вышел вслед за ребятами. Стефана только что вырвало возле мусорного бака, поэтому он стоит, опершись на колени руками, а рядом Курт, который пытается его ловить, когда Стеф начинает терять равновесие.

— Эй, пацаны! Заберите. Это ваше.

Бугай-охранник пихает мне в руки куртку Стефана и Курта с розовым боа.

— Pаrdo