Химеры

Неожиданная тишина накрывает зал, что, кажется, мое дыхание стало слишком громким. Стефан ошарашенно смотрит на Еву.

— Что? Ты же обещал! — Голос Мелани резкий, звонкий, он выводит всех из забытья. Она гневно смотрит на Савова, тот в ответ что-то тихо говорит — явно отрицает. Такая маленькая, но разозленная и обиженная, как котенок. Ох, моя Мелли… Не суйся ты к нему!

Ева молча отходит к Тогунде и Стефан начинает цепляться за нее. Твою мать! По виду Валльде становится ясно — она знала, она ждала этого исхода. Стеф же яростно пытается оттащить ее и закрыть телом. Я и Ной кидаемся к нему, схватывая в кольцо наших рук.

— Ева! — Кричит Стеф, пытаясь отбиться от нас.

— Стеф, успокойся!

— Всё будет хорошо!

Ко мне и Ною подбегает Курт. Теперь трое против Клаусснера, который по силе превышает нас.

Ева оборачивается через плечо и посылает ему ведьмин зов. Я чувствую по пронёсшейся магической вибрации в воздухе. Стефан сразу прекращает вырываться, обмякая в наших руках, с тоской смотря на уходящую Валльде. Всё. Сдался физически…

— Ты как? — Я смотрю на Клаусснера, который выглядит нездорово бледным.

— Почему вы допустили, чтобы она рисковала? — Стеф рычит на меня. В его глазах я вижу отчаяние и боль. Как я его понимаю… Еще недавно сам проходил этот ад.

— А ты бы не рискнул ради нее?

Стефан взвинченный. Мы его окружаем, чтобы он не мог рвануть за Евой. Он то ерошит волосы, то трет лицо — Клаусснер лихорадочно соображает, как спасти любимую. В нем узнаю себя напуганного потерей Мелани, где в голове тогда лихорадочно билась одна единственная мысль: «Я ее потерял»…

— Что сказала Ева сейчас?

— Сказала, что всё будет хорошо с ней. Чтобы доверился.

Он поднимает на нас взгляд и в нем ясно читается, что ей он не верит. Из-за моей спины доносится голос Артура.

— Ева пророк. Доверься. Если она говорит, что будет всё хорошо — значит, всё будет хорошо.

Мне показалось, или Хелмак только что воздействовал на Стефана? Так или иначе, Клаусснер успокаивается, и я вижу в его глазах тоску и смирение с неизбежным.

— Пойдем на улицу — освежишься. — Курт предлагает хорошее решение. Я подталкиваю Стефана к выходу. Но стоит нам повернуться, как мы тут же натолкнулись на Мел в проходе. «Моя девочка…» — проносится в моей голове. Ее взгляд печальный, умоляющий простить. Стеф не сдерживается и рычит на нее:

— Это всё из-за тебя!

— Заткнись! — Обрываю Клаусснера, пока он не натворил еще чего-нибудь, и тащу, почти за шкирку, по проходу на улицу. Ко мне подлетает Курт, который подхватывает Стефа, и пока тот ничего не натворил, помогает мне вывести Клаусснера на свежий воздух.

— Хватит! — Он рычит на нас с Ганном и вырывается из рук. Слышу, как за нами спешат Ной и Артур; цокая каблуками, идут Деннард и Хелмак. Мы все взвинчены до предела.

— На! — Я достаю из кармана пачку сигарет и кидаю в руки Клаусснера. Тот, наплевав на этикет и правила, садится прямо на ступени и закуривает, глядя вдаль.

Мы молчим: каждый в своих мыслях. Слышу стук каблуков, и к нам выходит Лаура. Она гордо, словно не замечая нас, спускается по ступеням. После чего внезапно останавливается, поворачивается к молчащему брату и громко произносит:

— Зайди к матери! Она ждет тебя. Ты обещал! — После чего разворачивается и покидает нас. Все провожают ее взглядом.

— Наверное, рада, что Ева в Карцере. — Курт бормочет мне вполголоса, чтобы его не услышали другие.

Я не знаю. Ничего не понимаю. У меня в голове каша. Как понять, где начинаются чужие, а где заканчиваются свои? Сейчас я готов сесть к Клаусснеру на ступени и закурить, тоже послав все приличия куда подальше. Но, как назло, снова слышатся шаги. И вот по ступеням, не оглядываясь ни на кого, спускается Субботина.

— Нина! — Ной окликает эту странную девочку. Субботина останавливается резко, замерев на своем пути, будто ее не позвали, а она вспомнила что-то. — Насчет книги!

Она поворачивается к нам и смотрит. Я замечаю, что у Субботиной светлые брови, которые еще больше создают ей странности в ее внешности. Странная Химера… Обычно они яркие, красивые, статные, а тут сутулая, хмурая, бледная и в нелепом костюме под школьную форму — не поймешь, сколько девушке лет.

Ной ждет то ли, что она скажет, то ли какую-то реакцию на его слова, но Нина стоит, как каменное изваяние.

— Я поищу ее в документариуме Сената, может, выдадут на время. — Ной продолжает, понимая, что от Нины не добиться никаких эмоций. Только кивок с ее стороны, в знак благодарности.

— Нина! Где Анна? — Крик Савова разносится по всей улице, что даже голуби взлетают со ступеней и крыши здания. Виктор подбегает к нам, рыская глазами по нашей компании в поисках Мелани. Можно подумать, мы тут в прятки решили поиграть! По его встревоженному виду я понимаю, что он упустил свою «возлюбленную»…

— Она в туалете.

— Так долго? — Савов удивленно изгибает бровь. И тут мне становится тревожно. Потому что беспокойство Савова передается и мне — неужели Мелани что-то выкинула?

Сегодня не день, а настоящее безумие. Каждый сходит с ума по-своему!

— Она расплакалась. Не думаю, что это быстро. — Нина говорит безразлично, пожимая плечами.

Твою мать! Я кидаю злой взгляд на Клаусснера, который курит и делает вид, что ничего не слышал. Он своей вспыльчивостью довел мою Мелани до слез! Все-таки Клаусснеру стоит поучиться придерживать свой язык за зубами.

Савов чертыхается и, кинув недовольный взгляд на нас, исчезает в здании суда. Я снова кручу кольцо Мелани у себя в кармане, сжимаю украшение в кулаке, пытаясь справиться с эмоциями — так и хочется кинуться на поиски моей девочки, чтобы извиниться за поганое поведение Клаусснера. Мимо скучающе проходит Кристен, и тут меня озаряет. Я хватаю девушку за руку и отвожу на несколько шагов от Саббатовцев. Хотя краем глаза замечаю, что Реджина засекла ход моих мыслей.

— Кристен, выполнишь мою просьбу?

— Смотря какую…

— Хорошо. Ставлю вопрос так: выполню любое твое желание, если выполнишь мое.

— О! — Деннард довольно тянет, в глазах загорается азартный огонек, но она явно еще не готова помогать. Не доверяет. — Прям-таки и любое?

— Что ты хочешь?

— Часы Ролекс.

— Согласен.

— Красное Феррари?

— Скромнее, Деннард! — Рычу на нее.

— Ты сказал «любое»!

Я смотрю на Кристен исподлобья, пока совесть не возвращается к девушке.

— Ну, хорошо! — Она сдается, наигранно закатывая глаза. — Говори, что нужно делать.

Я беру кольцо, случайно загребая пару монеток. После чего ставлю на украшение отпечаток своей магии из одного простого, но всеобъемлющего слова — «люблю». По сути дела, это магическая записка, которая продержится пару часов на предмете.

— Вот! Подложи незаметно это Мелани в карман. Сможешь?

— Постараюсь.

Я отдаю кольцо Кристен, чувствуя, что не хочу прощаться с дорогим мне предметом. Но кольцо попадет к любимой, к моей Мелани. А это более ценно! Внезапно на глаза попадаются 5 пенсов в моей руке, и словно наяву слышу голос Мелани: «Ой, что-то мне подсказывает, что она сейчас исчезнет, и потом ты ее достанешь из моего уха».

— И вот это подложи.

— Пять пенсов? — Кристен ухмыляется, глядя на монетку. — Да ты щедрый! Такими деньжищами разбрасываешься!

Я невольно смеюсь в ответ.

— Если провернешь это дело, то я подумаю о красном Феррари для тебя.

Деннард расплывается в довольной улыбке.

— Заметано! — Разворачивается и убегает в здание суда. Надеюсь, хитрости и наглости ей хватит. Я чувствую себя взвинченным, нервно прохаживаюсь туда-сюда по ступеням суда в ожидании того, насколько любит меня сегодня Фортуна. Реджина отделяется от Саббатовцев и теперь стоит предо мной, сверля суровым взглядом, но с ядовитой улыбкой на лице:

— У тебя на глазах только что увели Еву в карцер, Клаусснер чудом избежал костра, а ты любовные записки шлешь. Браво, Оденкирк, браво!

— Прости, хотел транспарант использовать, но не успел прихватить. Пришлось писать записку.