Инквизиция

И снова в моей голове звучит голос Реджины. Сама директриса запомнилась, как нечто серебристо-черное и беспрекословное:

«Ты никому не нужна кроме нас, девочка».

Аминь.

Моя выписка была контрастом с выпиской Рози: ни шаров, ни улыбок, ни толпы.

Набрать телефон Реджины оказалось намного проще, чем я себе представляла. Мне даже толком говорить не пришлось. Наше общение длилось всего лишь минуту: «Ты согласна принять предложение? Хорошо. Жди. Я приеду».

И вот уже через день мне принесли вещи на выписку. Это было старушечье шмотьё: Салем отдала свою синюю безразмерную кофту, медсестра Лора отдала свое старое платье из молодости, которое пахло ветошью, 50-ми годами и чужим телом. В принципе, сейчас такие силуэты в моде, тенденции Твигги снова реинкарнировали. Но все это в рамках общества, когда на тебе новое платье, а не старое, как будто сама Твигги его передала мне из прошлого.

Мои башмаки — единственное, что было относительно новое и не поношенное кем-то — их мне купила какая-то благотворительная организация, которая узнала обо мне из самого Лондона.

Все остальное, что у меня было (тренировочные обвисшие штаны, пара маек и джинсы с черным пятном по всей коленке) — это отданное мне на ношение из старых вещей медсестер, которые забыли выкинуть их. А тут представился шанс — дать вещам «вторую жизнь» за счет меня.

Теперь вот я искала вторую жизнь для себя.

Меня молча проводили до выхода, лишь пару раз поздравив и пожелав удачи. У входа стоял черный тонированный автомобиль неизвестной мне марки. Вообще-то, я в машинах плохо разбираюсь, но даже тут поняла, что машина дорогая. Из нее, словно в дополнение к этой идеальной картине, вышла мисс Реджина, все также в черном и с пепельными волосами. На ней был теперь черный кожаный костюм, который обволакивал ее идеальное тело, будто вторая странная кожа, подчеркивая линии тела серебристыми большими молниями на карманах и застежке. Яркими золотыми змеями обвивало ее шею ожерелье из цепочек. И снова браслеты золотистыми манжетами в тон ожерелью вокруг костлявых тонких запястий. Но я уже знала, что на левой руке ее грехи и веселье молодости запечатлелись татуировкой.

— Здравствуй, Мелани. — Она улыбнулась мне, как будто действительно соскучилась. — Как ты?

— Отлично, — пробурчала смущенно я, одергивая кофту, словно пыталась раствориться в ней, и почесывая свое зудящее запястье. Я ужасным контрастом стояла рядом с ней, отличная иллюстрация: принц и нищий.

— Ну что? Ты готова начать новую жизнь?

Я кивнула.

Она открыла дверь, приглашая внутрь салона. Поблагодарив медсестер и Салем, вышедших меня проводить, я нырнула в салон, через секунду рядом со мной сидела Реджина.

Машина тронулась.

— Что это? — Реджина ткнула пальцем в пакет у меня в руках.

— Мои вещи. — Да, все вещи, которые собрались у меня за год, умещались в один пакет. Скудные пожитки и остатки чьей-то жизни, отданные мне в пользование.

Реджина несколько секунд прожигала пакет взглядом, после чего потеряла всякий интерес, откинувшись на сидение и упершись взглядом в окно.

— Ты не передумала по поводу своего имени? Все еще хочешь его узнать? — Ее голос был тих и вкрадчив, она все также смотрела в окно, будто не со мной говорила.

— Я подумала, что не хочу знать, — Пробормотала, запинаясь. После ее ухода тысячу раз прокручивала наш странный скачкообразный разговор. Я заметила в отражении стекла, как Реджина легко улыбнулась, видно ей понравился мой ответ. Это придало мне храбрости. — Вот только до сих пор не знаю, сколько мне лет. Если на имя наплевать, то без возраста жить тяжелее.

— Гадаешь, насколько ты молода? — она засмеялась тихим грудным смехом, задевая мое самолюбие. Ну почему эта женщина задает такие странные вопросы, выбивая меня из равновесия, будто всегда читает скрытый подтекст в моих словах?

— Нет, просто интересно: достаточно я взрослая, чтобы напиваться и скачивать порно, — не выдержала и съязвила в ответ. Но в очередной раз моя колкость прошла мимо Реджины. Хелмак оставалась для меня неуязвимой и непробиваемой. Честно, догадывалась, что мне больше шестнадцати, если верить словам директрисы, ведь я же поступила в какой-то колледж.

— Тебе восемнадцать.

— Спасибо.

— Еще что-нибудь из прошлой жизни? — она спросила, будто предлагала дополнение к заказанному блюду: еще что-нибудь будете заказывать или так сожрете?

— Да. Я же училась в колледже. На кого я пошла учиться?

— Дизайнер-оформитель, кажется. — Она произнесла это не очень уверенно с толикой пренебрежения. Ее ответ удивил: я, которая не могла нормально держать ручку, занималась творчеством. Хотя ручку держать не могу после аварии, может, до этого я отлично рисовала?

Кожа на запястье горела неимоверно, заставляя еле сдерживаться, чтобы не содрать её с запястья. Мой мученический вид не ускользнул от Реджины.

— Что это? — она кивнула на руку.

— Чешется. Врачи прописали таблетки, после них начался зуд.

Я показала красное разодранное запястье левой руки, где уже корочками и содранными ранками предстал мой дискомфорт последних недель. Порой даже спать не могла, расчесывая руку так, что наутро приходилось ее забинтовывать, чтобы ранки успели затянуться.

Реджина взяла меня за руку — первое прикосновение ко мне. Ее пальцы были холодные, но по ним словно бежал ток. Внезапно я почувствовала, как зуд отступает и жить становится легче.

— Выкинь все таблетки. Они тебе не нужны. — Я опешила. Более абсурдного совета не слышала. Недолеченная, я все еще мучилась головными болями; к тому же, ныли сросшиеся ребра. Я уж не хочу вспоминать, когда адски тяжело было ходить в туалет, давалось с трудом и болью, как говорится, потом и кровью. Возможно, мое сверхбыстрым выздоровлением я обязана именно лекарствам, которые подстегивали мое жадное до жизни тело.

— Все таблетки — это пустое. Когда осознаешь это, сама выкинешь. Ну? Тебе не интересно, куда мы едем?

— В очень частную школу. — Вспомнила ее фразу из первой нашей встречи. Она решила, что мне все-таки интересно. Поэтому, спросив позволения закурить и получив его, она достала сигарету с длинным мундштуком из сумки — к слову, завершившую ее невероятный образ — и начала рассказывать про мою новую жизнь.

— Школа находится рядом с Шотландией возле маленького городка Блэкбёрн. Мы располагаемся рядом с лесом в старом замке, который местные вот уж на протяжении несколько веков называют Шабашем. Собственно, поэтому школа и называется «Саббат».

— А почему так называют? — не удержалась я от любопытства.

— Ходит легенда, что в 17 веке хозяйкой была ведьма, которая собрала вокруг себя таких же женщин и создала Шабаш. Их потом сожгли, а замок так и остался с этим именем.

— Начал вторую жизнь? — усмехнулась я, проведя аналогию с собой и именами.

Наконец-то Реджина среагировала на мою шутку и рассмеялась.

— Да, замок начал вторую жизнь. Школу в нем открыли мои дед с бабкой во время Второй мировой войны, а я продолжаю их дело. Учеников у меня всего шесть человек.

Я не удержалась от возгласа удивления, в моем представлении школа — это визжащие, носящиеся по коридорам и классам дети, их много, и они везде. Хотя, наверное, мало учеников, потому что не каждый родитель захочет отправлять своего ребенка так далеко.

— В прошлые времена их было намного больше, таково положение дел на сегодняшний день, — Реджина грустно вздохнула, затягиваясь никотином. Я видела, как алым огоньком зажегся кончик сигареты. Сама женщина ушла мыслями куда-то далеко и не в очень приятное прошлое, судя по ее грустному взгляду. — Кстати, тунеядцев не терплю. — Она очнулась и пронзительно посмотрела мне в глаза, от чего я снова почувствовала подобие ужаса. — Так как оплатить свое проживание у меня и учебу ты не можешь, то будешь не только учиться, но и работать. У меня есть правила, с которыми ты ознакомишься и будешь выполнять. В дополнение к этому списку ты будешь выполнять работу по дому.