Отражение

Нанэ огляделась — здесь луна прятала свет за рваными облаками. Чадящие факелы освещали двор. Стражники, в отличие от гораздых до сна дворцовых охранников, всматривались в полночный сумрак. Нанэ подошла к ним вплотную, но ни один мускул не дрогнул на лицах высоких крепких мужчин, судорожно сжимавших копья. Они ее не видели! Нанэ рассмеялась, пугая приютившихся на стене лесных птиц. Их тревожные крики огласили двор. Стражники вздрогнули, взглядом ища того, кто мог бы испугать пичуг. Нанэ нахмурилась — такие встречались на ее малой родине. Прятались в листве, щебетали по утрам…

В груди закипало ненависть, тугими толчками сжимала горло. Нанэ вспомнила про еще один отложенный долг. Оставив стражников в замешательстве, она направилась к скотному двору.

Хлев с ослами, насесты с сонными курами, любопытные пятачки свиней в щелях между дверью и стеной, втягивающие запахи непрошенной гостьи. Где-то тут был и загон с овцами, где влачил остатки дней мерзкий старик Хортомонул. Нанэ заглянула в очередную клеть с домашним скотом, и улыбка заиграла на ее губах. В углу на соломе, перемешанной с овечьим пометом, мирно посапывал дряхлый ведун.

Она наклонила голову, рассматривая его сморщенное лицо, узловатые тонкие пальцы, рваное тряпье. Тщедушный раб! Это из-за него Нанэ связалась с демоном, поправ законы рода. Хортомонул словно почувствовал чужой взгляд. Медленно открыл полуслепые глаза, а потом присел, опираясь на локти.

Нанэ замерла. Сердце ухнуло в пятки, хотя чего ей бояться? Что может сделать это ничтожество? Она сплела пальцы, повинуясь идущему изнутри колдовскому знанию, и сползала на пол, превращаясь из бесплотной тени в гюрзу. Шурша соломой, подползла к дряхлому беспомощному старику, то и дело высовывая раздвоенный язык.

Хортомонул уставился на нее, подтянул поближе палку, на которую опирался при ходьбе.

— Я знал, что ты придешь за мной, — с трудом произнес он, шамкая беззубым ртом. — Это цена за жизнь господина, и я заплатил ее задолго до того, как ты утратила душу.

Ведун задохнулся кашлем, выплевывая воздух пополам с кровью.

— Ты моя смерть, и я понял это, как только ты вошла в эти ворота.

Старик ткнул палкой по направлению во двор. Нанэ замерла, следя за опасной деревяшкой. Что будет, если он всё-таки решит защититься? Сможет ли причинить ей вред? А если убьет? Она останется змеей или вновь превратиться в человека?

— Не бойся, — Хортомонул опустил палку, снова сотрясаясь от кашля. — Я давно ждал тебя, потому что простая смерть не хочет приходить за моими костями.

Нанэ подползла ближе, ощущая запах пота, прелой соломы и овечьего помета, исходящий от ведуна. Всего один бросок, и она укусит старика, выплескивая яд в подточенное годами тело. Хортомонул замолчал и прикрыл глаза. Нанэ не понимала, почему медлит. Подползла поближе, но все равно не сделала смертоносного броска.

Ей не хотелось, чтобы ненавистный старик умер так легко. Она чувствовала, что он не врет. Значит, укусив его, Нанэ и впрямь даст ему долгожданную свободу. А ей хотелось видеть его страх, предсмертные судороги и крики. Но никак не спокойствие и благодарности. Наконец, она решила, чем испортит его благолепие. Нанэ скользнула по ноге Хортомонула, добралась до груди и прошипела ему в ухо:

— Я убью тебя, мерзкий старик, а потом расправлюсь с твоим хозяином. Ты и сам знаешь, что теперь я могу уничтожить, кого пожелаю.

Старик ничего не ответил, словно не услышал ее слов. Он замер с блаженной улыбкой на губах. Бешенство овладело Нанэ. Она не могла стерпеть хладнокровия, сквозившего в его расслабленный руках. Сердце ведуна билось медленно и ровно. Он ее совершенно не боялся! Нанэ взвилась, шипя и раскрывая пасть, а потом бросилась Хортомонулу на грудь, впиваясь клыками. Она почти ощущала, как выпущенный яд растекался по жилам ведуна.

Но Нанэ показалось мало этого. Словно питон, она обвила его шею, сжимая кольца. Но к ее удивлению и ярости Хортомонул не издал ни хрипа выдавливаемого из легких воздуха, ни болезненного стона. На его лице только ширилась радостная улыбка.

— Ты не сможешь тронуть его, — теряя остатки воздуха, сказал он и испустил дух.

В ту же секунду гюрзы не стало. Нанэ выскочила из зеркала в свои покои. Она металась по комнате, словно тигрица в клетке. Спокойствие жертвы пугало и злило ее. Она несколько раз подходила к зеркалу и сначала шептала, а потом выкрикивала имя бывшего хозяина. Но отражение оставалось неизменно, показывая лишь ее перекошенное яростью лицо. Похоже, проклятый старик и впрямь позаботился о сохранности господина.

Наконец, Нанэ успокоилась. Она отомстит. Не сегодня, так в другой день. И потом, у Оронта были сыновья, потеря которых убьет его мучительнее, чем яд гадюки.

Глава 32

Уже на следующий день Нанэ насмелилась подойти к Кроноху. Она собиралась показать всё, на что стала способна, лишь бы поскорее попасть к Дарию. Распорядитель не сразу заметил ее, отвлекаясь на суетящихся перед приходом господина слуг. Вид Кроноха наводил страх на Нанэ. Сердце трепыхалось, время от времени ухаясь в пятки, ком подступал к горлу, превращая слова в нечленораздельные звуки. Распорядитель уловил суть ее просьбы и нахмурил брови.

— Я тебя звал? — недовольно бросил он, продолжая смотреть в другую сторону.

— Нет… — решительность Нанэ таяла. Ей казалось проще разговаривать с Ангро-Майнью, чем с ним.

— Какого бельмеса тогда ты вылезла из своей ямы? — распорядитель повернулся, меряя ее ненавидящим взглядом. — Ты слишком часто мешаешься под ногами. Особенно, когда не просят.

Нанэ съежилась. Ей захотелось тут же последовать совету и убежать. Только дикий нрав помог выдержать взгляд Кроноха. Когда же он отвернулся, Нанэ опрометью бросилась к себе.

В покоях ее встретил Уроснури. Заурчал, словно домашний кот, прижался боком к ноге. Нанэ присела на корточки, обняла зверя, чувствуя, как уходит страх и сердце снова заливает черной злобой. Если нельзя было проникнуть в число танцовщиц простым путем, то она сделает это с помощью колдовства. Вот только как? Нанэ подошла к зеркалу, заглянула в бездну глади. Главное, сделать верный ход.

— Покажи мне самых богатых вельмож, которые сейчас спят, — потребовала она.

Отражение задрожало. Образы сменяли друг друга с быстротой молнии. У Нанэ зарябило в глазах. Она не ожидала, что так много знатных мужей любят поспать днем. Нанэ зажмурилась, давая отдых глазам. Перед ними поползли мерцающие пятна, словно она долго смотрела на солнце.

— По очереди!

Когда Нанэ открыла глаза, в зеркале отражался тучный мужчина в шелковом халате. Густая черная борода стелилась по груди, на голове — золотистая куфия. Пальцы в перстнях с крупными драгоценными камнями. Нанэ слышала музыку, подобную дуновению ветра, разливающуюся над ним. Мужчина сладко спал, подложив под щеку ладонь, окруженный вышитыми подушками. Нанэ скользнула в отражение, превращаясь в бесплотного духа.

Осмотрелась — просторный зал, посреди которого журчал фонтан в форме раковины. Столы заставлены блюдами с угощением от жареных кабанов, до фруктов, громоздкие вазы по углам. У окна стоял коротко стриженный белокурый мальчик в легкой голубой накидке. Это он, прижав флейту к губам, превращал дыхание в завораживающие звуки. В комнате стояла духота. Полуденное солнце плавило воздух.

Со лба мальчика тек пот, впитывавшийся в тонкую полоску ткани, опоясывавшую лоб. Мухи кружились над ним, садились на нос и щеки, но он не смел шелохнуться. Нанэ прочитала в глазах играющего — он раб, и если мелодия прервется хотя бы на одно мгновение, на его спине запекшихся кровавых полос станет на одну больше.

Она, едва касаясь пола, подкралась к дремавшему хозяина поместья. Заглянула в его прикрытые веки, коснулась их кончиками пальцев. Нанэ знала, теперь этот человек видит ее во сне. Она отошла на несколько шагов и застыла, а потом начала танцевать. Нанэ ощущала себя парящей, и не потому, что не имела тела. Движения наполняли дух радостью и свободой. Она чувствовала себя птицей в полете, пантерой в прыжке, змеей, скользящей по горячему песку…