Рай для Темного

Угрюмыми коридорами идут они в недра стилизованного под средневековье Замка, в котором его удивительный брат живет и правит своими удивительными «подданными». В тех отрезках жизни, когда Мэтью помнит Лоренса, он бывал здесь уже много раз и чувствует себя куда комфортнее, чем дома. Он прекрасно мог бы здесь обустроиться — любая из пары сотен по — королевски обставленных спален в разы больше, чем вся квартира, которую он снимает с тремя шумными соседями. Его не пугают ни каменные своды, под которыми по ночам собираются непроницаемые тени, ни бесконечные лабиринты лестниц и переходов, ни холод подземелья с живущим там одиноким привидением. Он знает, что без воли на то брата, в Замке даже мышь не пропищит. Бывало пару раз, когда он терялся, шляясь по этим самым коридорам, и каждый раз, будто почувствовав его начинающуюся панику, во вполне глухой стене вдруг обнаруживалась дверь, или арка, или лестница, ведущая его в хорошо знакомое место, где, конечно же, уже сидел в каком — нибудь удобном кресле Лоренс с самодовольным выражением на лице.

Ну и плюс ко всему, здесь отличный WIFI, самая лучшая в мире еда, где — то миллион книг на всех языках и многокилометровые лесные угодья вокруг. Что еще нужно для счастья?

По дороге им встречаются уже знакомые Мэтью существа, счастливые обитатели Замка, приближенные из «свиты» брата — тонкорукая женщина — эльф с прекрасным, хоть и пепельно — серым лицом, а спустя пару поворотов — похожее на огромную моль суетливое чудовище, которого почему — то зовут Стивеном. И эльф, и «моль» при виде него превращаются в людей и кланяются, причем, свои отвратительные крылья Стивен больше не прячет даже и в «людформе» — знает, что Мэтью его больше не боится. «Свита» брата на самом деле гораздо многочисленнее. Лоренс принимает всех, кто готов отдать за него жизнь — разумеется, по — настоящему, а не на словах — он чувствует, если ему лгут. Но на время пребывания в замке Мэтью, он убирает всех, кому не доверяет абсолютно и безоговорочно — в том числе, и любовниц, ни с одной из которых Мэтью так и не довелось познакомиться. Никто не должен прознать, что у хозяина Темного Замка есть брат — людлинг, чтобы не воспользоваться пресловутой «Ахиллесовой пятой».

В той тайной жизни, в которой Мэтью приезжает к Лоренсу на каникулы, он давно знает, что мир полон многоликих существ, питающихся магией, а потому живущих чуть ли не вечно. Ведьмы, эльфы, гоблины и даже демоны — все это есть на самом деле, и еще много всякой нелюди и много жутких, совсем уж не человекообразных монстров. В той жизни Мэтью знает, что брат — наикрутейший Темный Властелин, от которого у всех поджилки трясутся, и которого все почтительно называют Лорд Мадуг — что по — гоблински означает «Повелитель Теней». Это что — то вроде Дарта Вейдера, только круче.

Брат умеет залезть человеку в мозги и заставить кого угодно корчиться от боли и выполнять его повеления. Приближенные понимают его без всяких слов, а он знает о каждой их мысли. Еще Лоренс умеет разрушать (или, как он говорит, деконструировать) какие угодно предметы, не прибегая к помощи рук, и весь этот Замок, находящийся где — то глубоко в сокрытых Землях, он построил чуть ли не одной только силой мысли. Мэтью знает, что обычные люди — людлинги, как здесь их называют — самые слабые из всех населяющих мир существ, но почему — то людлингов как — раз очень много, а всех остальных — очень мало, и все должны с людлингами считаться и прятаться за своими «людформами». Или не показываться вовсе, живя под землей и в тех же сокрытых Землях — территориях, недосягаемых простыми людьми. Брату и его приближенным все это очень не нравится, хоть Мэтью они и любят.

В другой своей жизни — обычной — Мэтью атеист, пофигист и скептик, не имеющий никаких братьев вообще, не верящий ни во что, кроме того, что можно увидеть и пощупать руками. Как и Лоренс, он тоже чувствует, где правда, а где ложь (хоть что — то сверхъестественное перенял от всемогущего родственника), но предпочитает это чувство игнорировать, если оно мешает привычному ему восприятию реальности. Мэтью — знающий уже много раз пытался отправить Мэтью — незнающему хоть какою — нибудь весточку — чтобы тот вспомнил о своей тайной, волшебной жизни — но все без толку. В своей паранойе Лоренс каждый раз настолько виртуозно стирает ему память, что весточки никогда не срабатывают. Не сработало даже подробное письмо, которое он отправил сам себе на и — мейл прямо из Замка — в своей второй, обыденной жизни Мэтью просто подумал, что кто — то взломал его пароль или пытается его разыграть, и стер письмо, а заодно сменил адрес электронной почты. Только разозлил тогда брата, и тот почти полгода не показывался и не приходил к нему на помощь…

— Как мама? — как всегда, чтобы поставить галочку, осведомляется Лоренс.

Мэтью пожимает плечами.

— Хуже, чем в прошлый раз, когда ты спрашивал.

— Ты навещал ее?

Мэтью кивает. Мама уже давно его не признает, и вообще никого не признает, но он продолжает ее навещать, надеясь непонятно на что. Лоренсу легче — он ее и не знал никогда. Брат присылал маме какого — то известного ведьмака — проколоть курс магических зелий, но ничего не помогло. Прогрессирующая шизофрения не лечится ни в одном из миров. Если сознание замутилось — пиши пропало, говорит Лоренс.

— Куда мы идем?

Брат делает загадочное лицо.

— Увидишь.

Вскоре Мэтью понимает, что идут они в подвал. Воздух становится прохладней, тени сгущаются, по мере того, как окна попадаются все реже и реже. Мэтью еле сдерживает нетерпение — подвал почти всегда означает что — нибудь жуткое — какого — нибудь невиданного и неукрощенного еще монстра, из тех, что брат время от времени привозит пополнить свой «зоопарк», растянутый по всей границе его угодий — в основном в качестве охраны от непрошенных гостей. А уж если он попал сюда как — раз под «укрощение» — это, конечно, здорово! Интереснее зрелища и представить себе трудно. Хотя лучше бы он просто остался здесь подольше, и даром не надо ему никаких укрощений…

Почувствовав, как всегда, перемену в его настроении, Лоренс толкает его кулаком в плечо.

— Будешь хандрить, скормлю тебя «астрологу», — обещает он.

Мэтью фыркает. Смешно даже не то, что брат грозится кому — то его скормить, а то, что «астрологом» они обозвали меланхоличного, ленивого крокодила, который умел завораживать очень достоверным изображением звездного неба в своих огромных, черных глазах — прежде чем вцепиться жертве в горло мертвой хваткой. Кто именно это придумал, они уже и забыли, а только прозвище приклеилось намертво — и надо сказать, подходило крокодилу гораздо лучше, чем его официальное, Внестороннее название.

Наконец, они спускаются на самый нижний уровень, где нет никаких окон вообще, и куда никогда не проникает солнце. По стенам, через каждые три метра горят аккуратные, маленькие факелы с голубым пламенем внутри. От их неровного света тени прыгают то вправо, то влево, становятся то больше, то меньше, будто бы их уже идет не двое, а целая армия… Темный Лорд и его верная свита — усмехается Мэтью, а вслед за ним, явно подсмотрев его мысли, усмехается и Лоренс.

Вдали последнего коридора — чугунная решетка, которая при их приближении плавно уходит вверх. За ней совершенно темное пространство, непонятных размеров и глубины. Лоренс останавливается в двух метрах от входа в это пространство и дает Мэтью знак остановиться тоже. Без единого движения гасит свет по всему коридору, оставшемуся за их спинами, и все вокруг погружается в прохладную, беспросветную тьму. Проходит полминуты, но Мэтью не беспокоится. Он знает, что все это неспроста и брат явно чего — то ждет от этой темноты. И все же еще через минуту ожидания ему становится скучно, и он начинает переминаться с ноги на ногу и демонстративно вздыхать.

— Ш — ть… — властно цыкает Лоренс и в этот момент Мэтью понимает, что снова может видеть — неяркое свечение откуда — то из — за той самой поднятой решетки делает пространство вокруг них слабо, но все же различимым. Он щурит глаза, всматриваясь. Неторопливо покачивая ветками, будто от легкого ветерка, подсвеченное непонятно откуда льющимся светом, перед ними стоит изящное, разлапистое…