Страница 4 из 4
— Работа уборщиком официально не зарегистрирована, а значит Клим К. по-прежнему причисляется к тунеядцам, – Худой говорил о нем в третьем лице, словно зачитывал приговор, но смотрел прямо в глаза Клима и, казалось,выискивал в них страх, гнев или непонимание.
— Но я же работаю на благо общества…
— Клим К. работает ради себя, вновь проявляя эгоизм и себялюбие, присущее всем тунеядцам. Его трудоустройство никак не снижает уровень безработицы. Гражданин, предоставивший незаконную вакансию, уже наказан.
Потирая внезапно вспотевшие ладони, Клим почувствовал неловкость и словно неудобство от нахождения рядом с этими тремя, а после – стыд перед ними. Он поднялся с края дивана, на котором просидел неподвижно минуту или час, и вышел на кухню, кашлянув, укрывшись предлогом налить еще чая и кофе, а сам умылся под краном холодной водой и, не вытирая лицо, вернулся в гостиную. И вновь к дивану его пригвоздил взгляд шести широко распахнутых глаз. Обступив многоруким и многоногим чудовищем, трое потребовали рассказать подробности увольнения Клима К. и о действиях, которые он предпринял в поисках новой работы. Он, снова откашлявшись, отпив остывшего чая, подробно описал тот день, не забыв упомянуть о злополучной луже и неуклюжем водителе, о серо-желтом небе и неулыбчивых пассажирах в трамвае, словно применив словесные краски он сможет в очередной раз поднять себя выше, значимее над тунеядцами. Короткими прыжками пробежался по первой половине того дня, а после рассказал о том, как директор вызвал его, улыбкой добродушной и дружеской настроил беседу в направлении трудолюбия Клима, его желания работать и перерабатывать, но по окончании долгого и величавого монолога директор предложил Климу работать бесплатно, с добавкой при этом нагрузки и ответственности. Разумеется, Клим не согласился и через час-другой был выставлен с позором, став прилюдно гонимым без права оправдаться.
Клим вздыхал широко и жадно, словно задерживал дыхание на все свое словесное негодование, свою жалобу, а теперь, избавившись от нее, поделившись с незнакомыми угрюмыми бюрократами, он ждал сочувствия и помощи, склонив голову и поникнув костлявыми плечами.
Внезапно, шурша влажными серыми костюмами, трое из службы социальной помощи поднялись и направились к выходу, мимоходом сказав Климу взять документы и следовать за ними.
Внутри темно-синего автомобиля вчетвером ехали долго, в молчании и тишине, часто стряхивая с себя отсветы уличных фонарей и слепящие лучи проезжающих навстречу машин. Виляли по пригороду, преодолевая один перекресток за другим, улицы и переулки, отсчитывая внутри себя светофорные секунды и случайных пешеходов в столь позднее время. Вскоре выехали за город,и крошки светящихся окон от насаждений жилых домов скрылись из вида или слились с блеклыми созвездиями, которые совсем недавно он рассматривал вместе с Кристиной. Когда он уже собирался спросить, куда именно его везут, они свернули с дороги на грунтовую тропинку, и среди кустов и деревьев, в высокой траве пробирались в неизвестном Климу направлении, подпрыгивая на кочках в сторону светящейся вдалеке лампы. И вот трава отступила, раскрыв широкую поляну, освещенную фонарем на крыше припаркованного на ней фургона, гудящий экскаватор и группу людей, стоящую на краю вырытой глубокой ямы. Все как один грязны и испуганы, одежда на них старая и потертая. Среди них Клим узнает взбунтовавшегося на бирже труда тунеядца и нескольких из притона, арестованных недавно, показательно освещаемо в теленовостях. В пяти-семи шагах от них вооруженные представители правопорядка и несколько парней и девушек, вероятно студентов социально-педагогического университета, проходящих практику. Учитесь и наблюдайте, как нужно снижать уровень безработицы!
Заглушив двигатель, вчетвером вновь сидят в молчании, словно ожидая друг от друга слов или поступков.
— Как же я ненавижу вас, тунеядцев, трусливых предателей! Вы всегда недовольны: нет работы или ее много, и всегда находите оправдание своему бездействию и лени, ― Худой просеивал слова между зубами злобно, едва сдерживая копившуюся годами ярость, не повернувшись к Климу, продолжая смотреть перед собой за пыльное ветровое стекло. А потом, кивнув водителю, вышел из автомобиля.
Двое рослых и мускулистых помощников вытащили Клима и толкнули к остальным тунеядцам на край ямы. От страха он молчал и не мог устоять на ослабших внезапно ногах. Он хотел молить о пощаде, но во рту пересохло, а сердце стучало громко и гулко, и в легких не хватало воздуха. Клим беззвучно дышал, широко раскрывая рот, как погибающая на суше рыба.
— Вы все внесете вклад в дело снижения уровня безработицы! – крикнул Худой, и ночную тишину раскололи приглушенные выстрелы. Заработал экскаватор, а студенты едва успевали делать записи в тетрадях.