Леший. Месть

Корень древа опыта вырвался из его рук, подлетел в воздух и зажегся уже знакомым мне адским пламенем.

— Этого дерева не должно существовать, — грозно произнес бог мести и развеял пепел по ветру.

— Слушай, — привлек мое внимание Ден, — а это не от того дерева корень, который у безумного мага был?

— Скорее всего, — кивнул я в ответ. — Видимо, тот лучник все-таки его сжег.

— Ага.

— И это мои цепи, — продолжил Высший.

Бгорт, Киара и Гарус вздохнули свободно, лишенные оков.

— А ты, Сирис, не там меня искал. Ты всегда смотрел на смертных, как на мусор под ногами, но жить среди них действительно весело. А ты забрал у меня это веселье.

Фарх подошел к пытающемуся сбежать богу и схватил его за горло, подняв высоко вверх. Сирис начал хрипеть и извиваться, не имея возможности что-либо сделать. Его размеры уменьшались, и он слабел.

— Ты должен поплатиться за свои дела, бог лжи. Но убить тебя должен не я, — он уменьшил Сириса до размеров человека, и бросил его на землю.

Только сейчас я заметил, что над головой бога появился уровень. Сто двадцать четыре. На моем лице заиграла злорадная улыбка. Значит, попляшем. Я покопался в сумке в поиске зелий ловкости. Этот бой последний. А, значит, выкладывать нужно все козыри.

— Ты же помнишь нашу клятву? — прошептала мне на ухо Ника. — Ты должен позволить мне себя убить.

Я тяжело вздохнул и вытащил руку из сумки. Значит, я должен выжить? Задача усложняется, но выбора нет. Клятва есть клятва.

— Помню, — улыбнулся я девушке и вошел в открывшийся передо мной проем.

Я направился к богу лжи. Как его победить? Как убить бога? Все это время я свято верил, что это мне под силу. Что я смогу его перехитрить, но я был лишь пешкой, которой управляли как хотели. Нет. Перехитрить его у меня не получится. Он сможет убить меня быстро. Очень быстро. Я не смогу победить честно. А кто сказал, что побеждать я должен именно честно? Зачем мне красивый бой?

Боги обступили нас с четырех сторон, возвышаясь, как горы, а вокруг появилась еще одна сфера. Арена создана. Пора начинать.

«Стоп»

Время застыло, как и сам бог лжи. Застыло все, и только с огромным трудом двигались мои руки. Я потянулся к банкам, чтобы взорвать их, превращая в пекло все вокруг. Внезапно Сирис пошевелился. Я с ужасом увидел, как от его тела отделяется белесая субстанция, похожа на душу, но не уверен, что у этой твари есть душа. Тело так и осталось стоять, а вот «душа» приблизилась ко мне с бешеной скоростью и буквально влилась в мои глаза.

Наступила тьма. Снова тьма. Как же она меня достала.

Постепенно тьма развеялась, а передо мной появился мой маленький дом. Дом, доставшийся от отца, окруженный лесом. Такое все знакомое и такое родное.

— Выпусти меня!

Что за хрень? Крик явно откуда-то из дома. Голос знакомый до жути, вот только чей он?

Захожу в двери. Все здесь так, как было два года назад. Такая же самодельная, но крепкая мебель, ковры, паласы. На полочках книги, а рядом с ними фотография. Я с отцом. Вот только что-то с ней не так. Подхожу ближе и вижу, что у меня нет глаз, из пустых глазниц льется кровь, и я не улыбаюсь, а злобно скалюсь.

— ВЫПУСТИ МЕНЯ!

Резко оборачиваюсь и иду на голос. Захожу в кухню.

— Привет, — улыбается мне бог лжи, стоящий возле кладовки.

— Сирис, — резким движением навожу арбалет и тут же нажимаю на спуск.

Болт летит в ненавистного врага, но тот успевает исчезнуть. Снаряд попадает в деревянную стену.

— Знаешь, ты никогда не был для меня помехой, и я мог убить тебя в любой момент. Думаю, ты уже понял, что нужны мне были боги, вступающиеся за тебя. И так все хорошо шло. И ведь я почти справился. Гребанный бог мести. Ну, ничего. Это поединок чести, а, значит, я смогу уйти, как только убью тебя.

— Так ты покажись, сначала, — я осторожно начал осматривать дом, пытаясь понять, где находится толстяк. — Ты забрел не туда. Это моя голова, и здесь я царь и бог.

— Не все так просто, приятель, — усмехнулся Сирис. — Ты в ней не один.

Я обернулся на скрип открывающейся кладовки. Из нее вышел… я… только я лет на пятнадцать младше, с выколотыми глазами и злобным оскалом. «Я» смотрел на меня с лютой ненавистью.

— Нет… — по спине прошла дрожь, а руки начали трястись.

— Знаешь, у каждого внутри есть демон, и твой, кажется, намного сильнее, чем у большинства людей. Ты слишком долго держал его в заточении.

Я резко прицелился и разрядил арбалет в свою молодую копию, но мальчик исчез, оказавшись прямо передо мной, и тут же толкнул меня в грудь, заставив отлететь и врезаться в стену.

— Ты думал, что сможешь вечно прятаться от себя? — прозвучал голос Сириса. — Ты ненавидишь себя, Леший. Винишь за все и ненавидишь!

«Рука»

Я метнул шкаф в свою копию, но она увернулась и врезала ногой мне в грудь, заставив глотать воздух.

— Это ты виноват! — кричал подросток, смотря на меня пустыми глазницами. — Я говорил тебе! Я просил тебя остановиться! Я кричал! Но ты не хотел меня слушать! Ты закрыл уши и плевал на мой плач!

— Это неправда. Ты и я — мы одно и то же…

— Нет! — от крика мальца начали трястись стены. — Ты вечно избегал меня! Вечно скрывался. Ты прятался от своей боли, а я оставался с ней один.

Я посмотрел на свою копию и понял, насколько он прав. Я не позволял себе переживать все то, что происходило со мной. Потери и боль утрат. Я не позволял себе чувствовать это, потому что нужно было идти дальше, и он остался один. Долгие годы он принимал все, что я копил. Каждая ситуация, в которой я считал себя виноватым. Черт, я не умею прощать людей, но больше всего я не умею прощать себя. И за все это время боли и вины скопилось столько, что он стал очень силен.

Я поднялся и выхватил топор. Мой оппонент сделал то же самое, после чего мы начали двигаться в странном танце. Каждый удар встречался с блоком, и каждый блок получал свой удар. Мы бились настолько одинаково, что обдурить друг друга стало практически невозможно. Мы одинаковые, а, значит, у него есть те же слабые места, что и у меня. А какое мое слабое место? Левая рука.

Я резко сдвинулся вправо, подставляясь под левую. Он среагировал слишком медленно, чего я и ожидал. Я нанес удар по плечу. Он попытался уклониться, и мой топор попал только по мышце, разрывая ее. Я тут же дернулся от неожиданности. На моем плече в том же самом месте появилась рана. Черт…

— Остановись! Мы одно целое! — попытался я вразумить его. — Если умру я, умрешь и ты!

— И тогда мои мучения наконец-то закончатся, — взглянул он на меня пустыми глазницами.

Мы снова скрестили топоры. Он хочет нашей смерти. Он ненавидит меня всеми фибрами души. И я знаю, почему. Я знаю все. Он — та часть меня, от которой я прятался все эти годы, но я всегда чувствовал его. Всегда знал, что он внутри. И даже сейчас во мне есть широкая стена, защищающая меня от него. Вот только теперь у меня нет выбора. Есть только один способ это остановить.

Я обнял его крепко, словно брата, и выдохнул. Стена рухнула.

— Прости…

В тот же момент мальчик начал буквально впитываться в меня. Все мое нутро обожгло болью, самой лютой, нереальной болью. Словно пламя выжигает тебя изнутри. Мы буквально вплавлялись друг в друга, становясь единым целым.

***

Леший лежал на полу, терзаемый болью. Он перестал что-то соображать, и лишь безумно вращал глазами.

— Видишь, — недалеко от него появился полноватый мужчина с кривым ножом в руках. — Ты самый страшный враг себе.

Он встал над извивающимся человеком и занес свой кинжал.

— Я мог бы просто свернуть тебе шею, но не хочу, чтобы ты возрождался в ином мире.

— Да вот хер тебе.

Леший схватил бога за щиколотку, парализовав того своей волей. Мужчина, утопающий в омуте боли, практически не соображал. Он не мог придумать ничего, потому как мысли его метались в голове хаотично. Его угасающее сознание подбросило только одно решение — уничтожить свой внутренний мир. Леший поддался боли, впуская ее в свой внутренний мир. Позволяя ей выжечь все дотла. Дом загорелся, загорелось все вокруг. Сирис пытался вырваться, но у него это не получалось. Он был в царстве Лешего, и не мог ничего сделать. Он горел вместе со всем, что его окружало. Вместе с самим Лешим. Все это продолжалось до тех пор, пока на белом полу, в снежно-белой пустыне не остались два обугленных скрюченных тела. Бог умер первым, и вся его сущность чистой энергией впиталась в душу Лешего, как капля воды в высохшую землю. Этого хватило, чтобы где-то на земле парень открыл глаза.