Страница 54 из 81
- Сколько я слышала твоих извинений? За кого ты меня принимаешь? Ты сволочь!
Маменьку меж тем зажгло: «Тот самый секретарь, вне сомнений! Что-то было. Наверняка. А муж, тем не менее, прощает... Только бы дурочка не перенаглела... Надо послать моего на дачу поливать лук – чтобы туда не привела. А пустит сюда – уж я им не позволю...»
Алик слушала самобичевания Можова, его мольбы пойти с ним «погулять». Она стояла на лестничной площадке тесного подъезда с исчёрканными стенами и думала о гулко-просторном чисто вымытом парадном, что так и дышит комфортом. Куда зовёт этот милый ей красивый и удручающе слабый парень? В пригородную рощу, где он угостит её тёплым лимонадом и будет уговаривать прилечь на вытоптанную траву меж берёзкой и кустом орешника? Словно она коллективная дворовая девочка.
Затравленная волнением, Алик заговорила:
- Хочется тебя послать, не стесняясь в выражениях. Но так и быть, не буду. Ты знаешь, что ты – дубина? Но мне тебя всё ещё жалко. На что я пошла ради тебя, на что-оо?.. И сейчас опять я постаралась бы тебя простить... – у неё дрогнул голос, она быстро повернулась спиной – не договаривая, подавала ему надежду, оставляла шанс.
- Попыталась бы простить... – повторила и, не оборачиваясь, ушла в квартиру.
День долог, он постучится опять, и тогда она согласится с ним немного погулять. Он снова примется клясть себя – пусть, у него это неплохо получается. Она, в конце концов, снизойдёт: пойдёт с ним в кино. Фильмы идут скучные, зал будет почти пуст: она позволит пару раз поцеловать её – и на этом на сей раз точка!
Она изнывала с книгой в своей комнате, прислушиваясь к шумам на лестнице. Мама тоже никуда не уходила: вынесла на балкон подсушить зимние вещи. Папа, по её настоянию, уехал с великим неудовольствием на дачу заниматься поливкой.
Когда стемнело, он возвратился и сели пить чай. Алик забыла, что надо выпить хоть несколько глотков чаю и съесть что-то. Мама сумела осторожно напомнить ей об этом, успев предварительно шепнуть отцу, чтобы не нажимал с вопросами, и он сидел и ел – переламывая себя.
92
Воскресенье тянулось так же несносно, как и суббота, а в понедельник Алику на работу позвонила Галя, сказала – надо встретиться.
- Я буду дома, заходи, – сказала Алик, которой стало ещё тоскливей.
- Нет, разговор будет за закрытой дверью, и твои родители изведутся, – объявила подруга.
Они встретились в парке культуры и отдыха. Галя в джинсах Wrangler, привлекательная, энергичная, с подведёнными глазами, быстро приблизилась к Алику, нервно обняла её.
- Ты знаешь – Виктор мне звонил, потом он к тебе пошёл.
Алику царапнуло слух имя Можова, произнесённое, как обычно, с ударением на первом слоге.
- У его Людки есть мой номер телефона, он и позвонил – спрашивал номер твоей квартиры.
- Да, я поняла, – сказала Алик, сердце у неё сжималось. Подруги медленно пошли по аллее.
Галя, глянув искоса, помолчала.
- Ты послала его – куда, сама знаешь, – и он мне позвонил, стал просить встретиться, – заговорила небрежным тоном, – я подумала: может, что-то важное касается тебя, и не могла не пойти... Он пригласил в ресторан, заказывал самое дорогое. Мы танцевали, болтали о том, о сём, и он мне одни комплименты: глаза у меня отливают перламутром, кожа лилейная, фигура – мечта принцесс... Как стал объясняться в любви – упадёшь на месте. Я для него – совершенное открытие! Ну, жизни ему без меня не будет.
Девушка повернула голову к Алику, та прочла в её глазах пытливое ожидание. Обе остановились. Галя продолжила:
- Короче, он стал намекать, в общем, напрямую. Я сказала: в первый же вечер?! – и она напомнила подруге словно бы ей известное: – У меня на такое – ты знаешь – какой всегда ответ! – после чего констатировала: – А он липнет – почему я такая жестокая?
Алик смотрела в сторону, чтобы не выдать отчаянной муки. Вновь зазвучал сладко волнующийся голосок подруги:
- Мы из ресторана вышли, он из телефонной будки позвонил твоему профессору, я рядом стояла. Спросил: можно с девушкой к вам на дачу поехать? Вы эту девушку знаете, вы с ней в «Уралочке» разговаривали – с кареглазой шатеночкой. Тот велел мне трубку дать. Представляешь, – Галя встала перед Аликом, – он не забыл, как меня зовут: это вы, Галенька? Я говорю: да.
Она сообщила, что профессор пригласил её и Виктора к себе домой, Виктор поймал такси, и они поехали. Алик направилась по аллее прогуливающейся походкой, усиленно разыгрывая равнодушие. Галя её обогнала.
- Квартира что надо! – произнесла с восхищением, в котором пробивалась зависть к подруге. Не дождавшись от той ни слова, продолжила рассказ:
- Он дал нам ключи от дачи, и мы на такси туда… – последние слова она произнесла с полной невозмутимостью.
Алик бросила звенящим от отчаяния голосом:
- Зачем ты мне всё это говоришь?!
Галя опять встала перед ней.
- Ты знаешь, что я не могла не сказать тебе о таком! – она произнесла «о таком» как о чём-то необыкновенно значимом. – Я была с ним ночью и весь день вчера. – Глаза подруги кололи Алика любопытством и плотоядным торжеством.
- Ну и как? – на этот раз Алик не отвела взгляд. – Хорошо было в бане париться?
- Он тебе уже сказал? – вырвалось у Гали.
- Нет. Но разве трудно догадаться?
Подруга хмыкнула и выразительно усмехнулась:
- А для чего там баня? Уж ты с твоим напарилась в ней.
Спросила, когда Алик вернётся к мужу и услышала прозвучавшее с раскалённой ненавистью:
- Когда сочту нужным. Мужики нуждаются, чтобы им побольнее давали по носу!
- Сильная ты! – деланно восхитилась Галя с гордой мыслью о разнице между любовью пожилого профессора и упоительной страстью двадцатишестилетнего красавца Виктора.
93
Алик извелась, против воли представляя Галю и Виктора нагими, ласкающими друг друга. Она мотала головой, зажмуривалась, а когда открывала глаза, ей казалось – стены качаются. В этих терзаниях её обливал страх, что Галю пригласит Лонгин и та будет принимать его ласки на её, Алика, кровати.
Лонгин Антонович прислал с шофёром записку, Алик тут же прочла её: «Думаю, ты знаешь, что Можов ударился в новое увлечение, а его жена должна родить. Я не могу без тебя. Очень прошу тебя: возвращайся!»
Через три дня вечером в комнату к ней вошёл отец. Он уже предупреждал: она не может здесь жить, как до замужества! Решила не возвращаться к мужу – подавай на развод, обращайся в суд на предмет раздела профессорской квартиры и имущества! Вези вагон судебных хлопот, бегай по инстанциям, отвечай на вопросы судейских, терпи взгляды, сплетни, насмешки людей...
Она жалобно вскричала:
- Ухожу-уу я!
- Когда?
Вбежала маменька, потянула отца за руку:
- Хватит, хватит! Она сказала – и ты пойми...
Утром Алик позвонила с работы мужу на дом. Трубку поднял приходящий повар Юрыч. Оказывается, профессор вчера улетел отдыхать в Сочи. У неё перехватило дыхание, волнение прерывистой болью било в ушные перепонки.
- Почему же улетел... только август начался... – она не говорила, а лепетала разбитым голосом.
Обычно Лонгин Антонович отправлялся отдыхать в первых числах сентября. Голос Юрыча в телефонной трубке был неподдельно дружелюбен:
- Я и сам удивился, с чего новая мода – вдруг собирает вещи: лечу, мол.
- А он... – она хотела спросить: «один улетел?» Каких сил стоило ей изменить вопрос: – Ничего не просил мне передать?
- Э-ээ... просить – нет. Да я сам вижу: плохо ему без вас. Ну что вы, как маленькие? Давайте возвращайтесь! Слышьте? Не тяните.
Она подавила всхлип, пролепетала в трубку:
- Спасибо, Юрыч!
Вечером, выйдя из такси перед домом с лепной античной богиней над парадным, глубоко вздохнула, простояла, замерев, несколько минут. И пустилась наверх бегом.
В её комнате ничего не изменилось. Она торопливо и вместе с тем аккуратно разложила по местам принесённые вещи. Потом позвонила Юрычу: не известен ли ему сочинский адрес Лонгина Антоновича.