Страница 43 из 81
Генерал, словно находясь в другой комнате, произнёс патетически:
- Я могу служить только русскому народу, который уже двадцать пять лет, с семнадцатого года, ведёт неравную борьбу против большевизма!
«Вещает тот, кто в восемнадцатом вступил добровольцем в Красную Армию!» – мысленно продолжил молодой человек, едва не захлопав в ладоши.
Андрей Андреевич, следя за Беттиной, которая, пройдя перед ним, повернула назад, отметил:
- Тип – английский дог.
Лонгин хмыкнул. Голая рослая немка с её сумрачной вкрадчивостью движений в самом деле напоминала дога.
Андрей Андреевич нехотя слушал голос молодого хозяина:
- Мне хочется понять, как вы объясняете вашу позицию немцам и как объясните до конца мне – русскому.
- Я не боюсь доносов. Наша идея – это политическая свобода и права человека! У нас та же цель, которая была у великих борцов за свободу: у Джорджа Вашингтона, у Бенджамена Франклина, – произнёс лежащий на оттоманке Власов.
Нагая Керстин, прилёгшая на него, лизнула его грудь, меж тем как Лонгин заметил про себя: ну да, куда же без Америки? Не отметая марксизм, и демократии отвесим низкий поклон. Заполучим любовь пленных и всех недовольных как немцами, так и Сталиным, встанем во главе собственных вооружённых сил. И, держа Германию за горло, будем стараться выиграть как можно больше у американцев, у англичан, у Сталина.
Керстин, возбуждаясь, заелозила на мужчине, требуя, чтобы Лонгин перевёл ему:
- Zumf! (Щипай!)
Она укусила Андрею Андреевичу сосок, приподнялась и, двигая задом, приноровилась, обеими руками направила елдак себе в щель и уселась на него.
- Zumf! Zumf!
Он стал щипать её попку, которая заходила по горизонтали, затем принялся подкидывать женщину, сильными бросками отрывая от постели свой зад.
Беттина, глядя на них, легла рядом с Лонгином; поддаваясь волнению, она прижималась к нему, усеивала поцелуями его тело атлета. Он отвечал с ленцой и, думая, что угадал, какую позу она предложит, вдруг увидел иную: она встала на четвереньки, тут же прильнула к постели грудями и щекой, вытянув вперёд руки и круто вздыбив попу…
Когда стихли стоны одной и другой женщины, растянувшийся на оттоманке во всю длину своего роста нагой мужчина в очках промолвил:
- Перечитайте «Тараса Бульбу». То, что вам не понравилось в моих объяснениях, идёт от души усатого запорожца. Но мне невероятно близок Андрий, всё отдавший за ласки прекрасной панночки, которая есть сама жизнь. Судьба его трагична, но я – Андрий.
69
Лонгину нравилось выглядеть примерным молодым человеком, что, несомненно, бывало в доме Усвяцовых. Виноватый, сравнивая себя с истаскавшимся псом, он навестил их в день, когда было принято печь пирожки с молодым ревенем и сахаром и класть в один из пирожков копейку царского времени. Чтилось поверье: кому такой пирожок попадёт, того ждёт радость.
Когда он постучал в дверь, семья пила чай. На пришедшего смотрели с таким многозначительным интересом, что он почти сконфузился. И услышал слова Ильи:
- Ксения сказала – если не враньё, то сейчас Лонгин Антонович придёт. Ей копейка досталась.
Девушка из-за стола уверенно и невозмутимо ответила:
- Это неправда!
Отец Георгий оторопело гмыкнул, с растерянным смешком покачал головой. А Лонгину сумасшедше захотелось подпрыгнуть на месте и пристукнуть каблуком. Девочка его любит, и она не размазня – у неё есть характер!
Священник, что он охотно и часто делал, стал живописать поверья, а всё существо Лонгина страстно затомилось: девочка в упрямом спокойствии зачерпнула ложкой варенье, отправила в рот, поднесла к губам чашку чая и, обжёгшись, ничем это не выдала, только сильнее покраснела.
А гость в ужасе, что станется, узнай девочка о его утехах, вдруг отчётливо проговорил:
- Сижу мерзавец мерзавцем.
Хозяин, вновь было поднявший чашку, расплескал чай. Лонгин спохватился и объяснил самобичевание:
- С работы пришёл к вам… а работаю на немцев.
- Да уж говорили об этом, – отозвалась с облегчением Татьяна Федосеевна.
Вдруг привстала девочка, обратив к молодому человеку пунцовое лицо, хлопнула по столу ладонью:
- Вас понимают и относятся очень серьёзно и... и знают – вы готовите спасение России, рискуя жизнью!
Отец Георгий воззрился на дочь. Лонгин, благодаря Ксению, учтиво наклонил голову:
- Прошу меня великодушно извинить! Похоже, что я рисуюсь, а это и впрямь неуместно. Спасибо вам!
Его ел стыд. По её намёкам он догадывался: она внушила себе, будто он тайно помогает неким партизанам, что героически борются и с партизанами-большевиками, и с немцами. Настанет час – партизаны-антикоммунисты поднимутся и в тылу сталинских войск. К этому времени Германия потерпит военное поражение – немцы отступят на запад, а сталинцы побегут из России куда понесут их ноги... Ксения нарисовала раз эту картину – якобы свой навязчивый сон.
Пользуясь её фантазией, Лонгин эксплуатировал ореол героя... Убеждал себя: нет смысла разуверять её – все его доводы она поймёт только как недоверие к ней.
Они пили чай, глядя в глаза друг другу. Её щёки были всё ещё розовы от вспышки, но до чего нежно белели атласные виски. Он, словно в том была нужда, попросил позволения приходить почаще – она слегка кивнула.
Хозяин и хозяйка, потчуя гостя печеньем-вареньем, делали свои выводы. Восемнадцатый год пошёл дочери… Отец Георгий заботливо попросил молодого человека:
- А о немцах не задумывайтесь. Сейчас я прочту, что привёл меня Господь прочесть, когда началась их война с Совдепией. – Он степенно встал из-за стола, принёс из молельной каморки блокнотик в переплёте тиснёной кожи:
- В те дни в Белграде я посещал верующего русского и в его богатой библиотеке заинтересовался «Очерками об Эфиопии». Эта древнехристианская страна в Африке – колыбель веры среди невежества – должна заключать в своей истории особенно важное Божье поучение.
Отец Георгий стал читать в блокноте выписку из белградской книги. В начале XVI века на Эфиопию наседали турки. Этим тяжким, беспокойным временем воспользовались живущие в стране язычники, восстали и захватили центральный район страны. Тогда эфиопы-христиане обратились за помощью к одним из самых опасных, хищных колонизаторов того времени – португальцам. Они уже успели проглотить жирные куски Африки. Соединённые силы эфиопов-христиан и португальцев обратили язычников в бегство, разбили и отогнали турок. Но португальцы остались хозяйничать в стране.
- И тогда, – прочёл отец Георгий тихо и многозначительно, – широкое народное возмущение обратилось на них, и им пришлось убраться.
70
«Она – моя суженая? Я вправду хочу от неё детей?» – повторял в себе Лонгин, чувствуя, что иная жизнь не по нему. Он пригласил Ксению в театр. После знойного дня был предгрозовой душный вечер, выгоняющий пот, низко над головой сияли месяц и большие звёзды, а в стороне дрожащим светом озаряли небо зарницы.
Рижская русская труппа давала в псковском театре оперетту Легара «В стране улыбок». До чего обольстительна была Ксения в вечернем платье, которое подчёркивало тонкость и длину её девической талии.
В театре собрались почти все знакомые: военный комендант, городской голова, Олег Ретнёв и один из его подчинённых обходительный парень по фамилии Колохин, носивший в петлице тёмно-зелёную ленточку с мечами – знак отличия для добровольцев восточных областей.
Оперетта вызвала у публики какой-то лихорадочно-разудалый приступ веселья. В антрактах громко хохотали, жадно пили холодный морс местного изготовления и французское вино, женщины бросали по сторонам возбуждённые взгляды...
Когда стали расходиться, комендант ощутил потребность в широком жесте – отдал распоряжение Ретнёву, и тот стал окликать избранных... Пару дюжин гостей пригласили в комендатуру «на ликёры».
Клара, угадавшая предмет страсти Лонгина, бросилась к Ксении, утверждая с радостной категоричностью – та должна непременно сесть с ней «в женском кружке». Женщина не ревновала – она испытывала азарт соучастницы, уверенная в цели приятеля развратить девочку.