Битва за урожай

Ведущий: Но выше 50 точно. Но смотрите, что получается, до того как Президент Путин выдвинулся в качестве потенциального кандидата в президенты на 2018 год, обсуждалась даже возможная кандидатура Медведева в качестве потенциального президента на 2018-2024 и это не вызывало никакого напряжения в обществе. Это не вызывало напряжения в обществе. В обществе говорили, что изберут любого, на кого укажет Владимир Путин.

П. Грудинин: Ну, во-первых, общество не идиоты. Прекрасно понимают, что этого не произошло бы.

Ведущий: Вот Вы уверены, что не могли бы выдвинуть Медведева. А если бы выдвинули, его бы не выбрали.

П. Грудинин: Необходимости греть место президенту у нас еще через срок, не нужно уже. Поэтому все прекрасно понимали, почему Медведев появился, и почему он потом пропал, и какие договоренности были. Все это знали. И ни у кого нет сомнений, что Медведев слабый премьер, причем их нет ни по ту сторону Кремлевской стены, ни по эту сторону. Все знают. Но Вы же понимаете, честно. Если ты хочешь казаться сильным, ты должен собрать очень много слабаков вокруг себя, и ты, подняв два раза гирю, окажешься гораздо сильней, чем те, которые ее и по разу не подняли. И вот этот вот принцип «все остальные рядом со мной гораздо хуже» и глупее, и не могут ничего организовать, этот принцип действует у нас. И поэтому вычистили поле, и политическое в том числе, так, что никого не осталось. Есть только люди, которые точно хуже, чем наш самый главный кандидат. Вот и все. И тут то же самое. Ну какой Медведев, извините меня, конкурент президенту Путину. Ну, какой? Да никакой!

Ведущий: А если Президент не идет, а идет Медведев, и Президент говорит что это мой кандидат?

П. Грудинин: Подождите. Еще раз. Это нужно сделать в одном только случае, чтобы этот кандидат ни в коем случае не стал по рейтингу выше, чем ты. И Медведев прекрасно показал, что он на посту президента никакой опасности для своего шефа не представляет.

Ведущий: Но в 2008 году он получил голосов больше чем Путин, на выборах.

П. Грудинин: Подождите. Еще раз. Он получил голоса по одной только простой причине. За его спиной все время маячила фигура будущего премьер-министра.

Ведущий: А зачем он наводит сейчас такого тумана? Что в этом политическом сезоне не будет он президентом, а потом возможно. Вы верите в его политические перспективы?

П. Грудинин: Если кто-то наводит туман, то это значит, что он хочет что-то скрыть. Согласны с этим? Ну, потому что ты можешь сколько угодно рассказывать о том, что ты великий, отливаешь в гранит свои слова, что-то такое ляпаешь. Но все же прекрасно знают, что реальная власть находится, даже та премьерская власть, она находится в другом месте. У нас два правительства. Вы это знаете не хуже меня. Одно сидит внешнее, а одно сидит в Администрации Президента и немножко командует, поправляет…

Ведущий: Тактическими вещами.

П. Грудинин: Да. Причем так поправляет, что потом уже не разберешься к кому обращаться.

Ведущий: Хорошо. Павел, Вы сегодня сказали несколько раз о сельском хозяйстве. Тема Вам близка, безусловно. Можете постараться, сначала коротко описать ситуацию в сельском хозяйстве сейчас в России. Насколько это есть действие или бездействие Правительства. А потом постараться дать базовые рецепты, которые на поверхности, для того чтобы эту ситуацию возможно выправить.

П. Грудинин: Вот смотрите. Ситуация в промышленности и сельском хозяйстве примерно одна и та же. То есть это полный развал, разгром.

Ведущий: У нас рекорды, Павел!

П. Грудинин: У Вас может быть и рекорды.

Ведущий: У нас 140 миллионов тонн зерна. Больше чем в Советском Союзе. Мы лидер по экспорту. Вот что нам рассказывают. Американцы боятся нашего засилья в сельском хозяйстве. «Боятся», пишет Washington Post. Боятся русских.

П. Грудинин: Если кому-то хочется говорить неправду, то я в вот этом не…

Ведущий: А врут цифры?

П. Грудинин: Во-первых, у нас бумажное зерно, о котором много говорили.

Ведущий: Что это значит?

П. Грудинин: Это значит, что иногда бункерный вес не совпадает потом с реальными, после обработки, зерновыми ресурсами. Второе. Я всегда спрашиваю, что если у нас такое количество зерна, то за последние двадцать лет сколько новых элеваторов мы построили, и где хранится это зерно, Вы можете рассказать?

Ведущий: Я не специалист.

П. Грудинин: А вот я специалист. Могу Вам сказать, что очень много зерна, скорее всего, сгниет, не дожив до следующего урожая.

Ведущий: В прошлом году сгнило?

П. Грудинин: Да. Пропало очень много зерна. А вот еще Вам пример. Вы знаете, какое огромное количество денег тратит государство на сохранение этого зерна на элеваторах? Так вот недавно министр заявил, что для того, чтобы хоть как-то провести интервенции, нужно еще 10 миллиардов, для того, чтобы это зерно еще хранить. Они же потом не знают, куда его потом деть.

Ведущий: А интервенции там небольшие. Помоему, миллион тонн всего.

П. Грудинин: И в результате они потратили четыре или пять миллиардов на хранение. Сейчас должны всем элеваторам. И эти элеваторы заполнены старым зерном. То есть мы за год не разобрались с этим. А новых мощностей для хранения зерна, для перевалки его, вывоза, у нас нет. И поэтому, скорее всего, реальная действительность сильно отличается. А какая вам разница, сколько вы произвели зерна, если оно в большом количестве пропадет в тех местах, где оно произведено. Вас это радует?

Ведущий: Меня не радует. Я просто слышу, как нам каждый день рассказывают про надои и про …

П. Грудинин: Вам могут рассказать что угодно. Но вот к примеру, информация от бывшего заместителя министра сельского хозяйства, который говорил, что да, мы производим много овощей и картофеля, и, также, фруктов. Но 50% фруктов, плодов и 30% овощей пропадает там же, где мы их произвели.

Ведущий: Хорошо. Рекорды: птица, свинина, мясо.

П. Грудинин: Какие там рекорды, расскажите?

Ведущий: Мы полностью импортозамещены.

П. Грудинин: Вот смотрите. Вы, например, не имеете денег, чтобы купить курицу, свинину. Я Вам сейчас по-другому посчитаю. Я об этом, кстати, недавно говорил на парламентских слушаниях. Что такое продовольственная безопасность? Это когда мы знаем, например, что у нас 140 миллионов населения, а каждый человек…

Ведущий: Крым не считаете?

П. Грудинин: Слушайте, неважно, 147, 140, без разницы. И каждый человек по нормам Всемирной организации здравоохранения должен съесть, допустим, 120 килограмм мяса и мясопродуктов. И вот Российская Федерация, которая потребляет 77 кг на душу населения, меньше, чем африканские страны некоторые, меньше, чем среднее в мире, это 90, считает, что она себя полностью обеспечила мясом. А я говорю нет, давайте подругому. Давайте возьмем среднеевропейские и среднеамериканские показатели, а мы же всетаки не развивающаяся страна, а страна богатая. Вот умножим 140 миллионов на 120 килограмм на душу населения в год и получим общий объем мяса, который нам нужен. А потом посмотрим сколько мы произвели. И вдруг выяснится, что никакой продовольственной безопасности у нас нет, если мы начнем нормально есть. То же самое с молоком. Кстати, про это зерно. А что такое зерно? Это сырье для производства молока. Но мы ввозим огромное количество молока, сухого молока, всякого пальмового жира и всего остального, потому что мы не можем обеспечить натуральным молоком и молокопродуктами своих граждан. Почему не можем? Две вещи. Первое. Граждане не могут купить натуральные продукты. Деньги у них закончились, причем давно, падают реальные доходы населения. И поэтому они покупают пальмовый жир, пальмовое масло, заменитель животных жиров. Но если вы возьмете, как было в Советском Союзе, 400 килограмм молока и молокопродуктов на душу населения, умножите на 140 миллионов и поймете, сколько вам нужно будет молока. Например. Натурального молока, а не какого-то суррогата. Тогда вы скажете, что у нас то и коров-то не хватает. Мы когда-то имели огромное количество. Считают, что у нас 30 миллионов поголовье, а на самом деле 20 миллионов. Потому что эти десять миллионов никто найти не может. И тогда возникнет вопрос: а сколько денег надо вложить и сколько зерна нужно для того, чтобы получить вот такое количество молока и такое количество мяса. И вдруг выяснится, что в 1979 году, по-моему, мы произвели столько же зерна, 129 миллионов тонн, а зерна нам не хватало, мы еще докупали. Почему? Да потому, что мы мясом себя … я понимаю, что были еще военные нужды, мы еще кормили много стран африканских, возили туда еды очень много. Многое делали. Но в результате мы оказались на том уровне, который мы достигли 30 лет назад. А вот реально все наши успехи в так называемой продовольственной безопасности, это успехи химических и других структур, которые кормят нас фальсификатом, очень похожим на натуральный продукт. Но это фальсификат и все это знают. И поэтому я считаю, что никакой продовольственной безопасности мы не достигли. Вы знаете, Никита, продовольственная безопасность это две вещи. Первая, это физическая доступность продовольствия, качественного, натурального. А вторая – экономическая доступность продовольствия. Правительство нанесло оглушительный удар по экономической доступности продовольствия. Оно сделало людей нищими. В результате они не могут купить натуральную еду. А Правительство говорит: «Слушай, у нас все хорошо». Я вот на Парламентских слушаниях сказал: «А давайте, представьте на секунду. Уберем весь фальсификат с полок. Перейдите на ГОСТы Советского Союза. Вы знаете что будет на полках? Будет еще хуже, чем при Советском Союзе. Полки будут пустыми». Но, Вы когда приезжали в Советском Союзе в любой магазин, вы видели там трехлитровые банки с соком. Видели?