Демон на Явони

Силы были на исходе, он уже несколько раз еле сдерживал равновесие, отчаяние поджимало его, но выхода не было. Олег пытался, хотя бы определить местоположение, но ничего, кроме камня не было видно, хотя какие-то голоса слышались. Неожиданно силы его иссякли, встав на обе ноги, он крикнул, что было мочи, взывая о помощи, но тщетно, вместо ответа, тот же голос сообщил ему: «Теперь ты умрешь, потом ребенок – славная жертва моему господину!». После этих слов, он начал погружаться сквозь камень, ноги загорелись, боль настолько была нестерпимой, что он взмолился Господу, в ответ пар развеялся, и он проснулся».

Огромная коричневая собака, как ему показалось ньюфаундленд – переросток, лизала ему пятки. Люди за столом смеялись, пока Марина пела в лицах: «Нам лижут пятки языки костра, чужие сапоги натерли ноги, работники ножа и топора – романтики с большой дороги!» – Олег же вскрикнул еще раз, вскочил, осознав, наконец, что это уже не сон.

Его напряженность заинтересовала Захара Ильича, и он присел рядом на лавку, на которой тот заснул. Марина подозвала собаку и отправилась прогуляться с Виталием, дабы показать ему окрестности…

Смысловский, наконец, выдохнул, оставшись вне внимания, и воспользовавшись моментом улизнул к дубам в другую сторону от озера, предполагая дождаться там, пока гости уедут.

Лагидзе думая, что мужчина обиделся, решил, будучи по основной специальности психотерапевтом, сгладить ситуацию, и подсел к костру.

– Вы уж, Олег, Бога ради не обижайтесь…, мы вообще пошутить любим, ну а тут еще псу ваши пятки понравились…

– Да что вы! Это то…, я сам похохмить горазд, да и как на Марину обижаться…

– Что ж тогда на вас такую печаль навеяло?

– Да…, ерунда всякая…

– Такие люди, как вы от ерунды не печалятся, до сна вы были в прекрасном расположении духа, а проснувшись… – приснилось что?

– Телепат вы, что ли?… – Выслушав сон Олега, Захар Ильич понял, что нужны подробности, но ни он ни Олег не были расположены тратить на это время, поэтому просто поинтересовался:

– А сами-то с чем связываете?

– Да вроде бы ничего не волнует, тем более из приснившегося. Может этот тип… гробовщик навеял своим поведением: то погост ему подавай, то капище, то жертвенник… Он ведь, знаете, вчера чудо, можно сказать совершил… – Подсела Марина, вернувшаяся:

– Ух ты, чудеса это по части Захара Ильича…

– Марина!… – Лагидзе чего – чего, а уж точно не любил ничего из того, что не мог объяснить, предпочитая существовать в привычном и понятном для него мире.

– Ну я так…, и какое же чудо?

– Ну не чудо, конечно…, он вчера за пару часов расчистил вход в пункт управления, аж до зала связи добрался… За пару часов справился, а мы впятером и десятой части этого за день не смогли сделать!

– Это где ж?

– Марин, ты вот это вот место купила и хочешь сказать, что не заешь о шахте?

– Какой шахте?!

– Да здесь в полутора километрах – здесь же часть «логова сатаны»…

– Кого?!

– Ну так при Союзе назывался оборонный стратегический комплекс, состоящий из нескольких десятков шахт, предназначенных для запуска стратегических ракет, ну там СС-18…

– Ни хрена себе! Это че, прямо тут? И посмотреть можно?… – Приехавшие не верили своим ушам, и пока не знали радоваться или огорчаться…

– Да можно…, прямо тут и можно – пункт управления остался, конечно, что можно сняли и увезли, а остальное разрушили или взорвали…

– Так вези! Захар Ильич, Виталь, поедем а?…

Через двадцать минут вся компания, кроме Романа прогуливалась с фонариками по большому залу, впечатляясь мощи бывшей империи. Лагидзе первый захотел покинуть это место, предпочитая солнце темноте и простор замкнутому помещению:

– Ну что пойдем, а то здесь как-то неприятно находиться?

– Здесь же, Захар Ильич, можно целую маленькую больницу создать… – Виталик быстро включился:

– Неее… тут все лучит, наверняка… Хотя в таком месте больница весьма впечатляюща была бы! А что, Марин, может замутим?

– Ну я-то только кабинет потяну… Так что с вашей, господа, помощью и вашим участием с удовольствием… – Уже выходя, Лагидзе вспомнил о сне Олега:

– Олег, а как вы это вот со сном связываете…

– Да гробовщик, как увидел такое помещение, так сразу о жертвеннике задумался, мол, давай искать. Не знаю, чего у него на уме…, хотя он больше какой-то несобранный, не знает сам, чего хочет – фантазер какой-то!…

– Может быть, может быть, хотя потерянный точно, будто пыльным мешком по голове получил ночью…

– Не мешком… – Распятием…

– Как это?

– Да, как-то случайно получилось…

– И часто у вас так?

– Да случается… Хе хе хе… Уже садясь в «Буханку», к которой все быстро привыкли, Олег между деревьев заметил проскочивший мимо поворота к шахте, УАЗ «Патриот»:

– Е мое! Ну прямо одно за другим?

– Что вы имеете в виду?

– Да вон… только машину начальника убойного отдела увидел…

– Галлюцинации?

– Да куда уж там… Видимо случилось чего, Андрей так просто так далеко не забирается. Поехали уже, сейчас все узнаем…

У костра сидел целый подполковник, положив ногу на ногу, и, не отрываясь, глядел на, словно проглотившего лом, Смысловского, вросшего в скамью, как бывает с перепуганными обвиняемыми, впервые попавшими в зал судебных заседаний, в момент появления судьи, пока не понявшими свое истинное положение, свято верящими, что прямо сейчас их отпустят домой.

Роман, бросая быстрый взгляд навстречу, сразу отводил его с такой же мимолетной неуверенной улыбкой, быстро спадающей с его растерянного лица. Ведя себя, как первоклассник, ненадолго оставленный родителями перед педагогическим советом, он усилено пытался понять, что именно изменилось в нем со вчерашнего дня. Прекрасно помня себя другим, полным решительности и сил, имеющим точную и явную цель, неоспоримую и непобедимую поддержку, сегодня, все потерявший, он не мог вспомнить, зачем ему вообще все это.

Однако, все предыдущее время до вчерашнего утра включительно, ясно отражалось в его памяти. Он прекрасно понимал, что визит высокопоставленного полицейского, скорее всего, касается его или, как минимум, им содеянного. Да и первые слова офицера, произнесенные вместо «зрасьте»: «Ну все, конец нашим поискам – нашелся мерзавец!» – гробовщик, разумеется, принял на свой счет, ведь речь шла об исчезновении двух девочек, трупы которых были спрятаны в погребе, купленного им дома…

Несколько раз уже пропотев, обыкавшись, еле перебарывая естественное желание облегчить кишечник, мужчина почти умирал, проклиная все на свете, клянясь всему, чему угодно, что, если кто-то избавит его от этих минут, он готов будет исполнить все, что угодно. Очень сильно он обращался к маме, точнее к ее «голосу», которому так привык подчиняться. Когда силы уже были на исходе, на краю леса появился быстро двигающийся вездеход. Полицейский посмотрел на часы, с облегчением выдохнул и даже улыбнулся Роману, на всякий случай, интересуясь по профессиональной привычке:

– Ну что, ничего не успели натворить у нас за три то месяца?

– А я…, что же я могу?

– Ну вам же гробики то куда-то сбывать то нужно, значит, вы заинтересованы в росте смертности… – Лавка из-под задницы гробовщика уехала, и он совсем расслабленный, плюхнулся через нее назад, потеряв ориентацию в пространстве.

– Вот те раз, а вроде бы такой жесткий по началу был… Эй, это же шутка… – Смысловский, быстро придя в себя, пытался встать, но ноги, лежащие его же ноги на сиденье скамьи, не позволяли подняться, а опустить их на землю Роман не догадался. Андрей помог:

– Ну вы уж, извините… – моя обязанность каждого подозревать, а вновь прибывших, при таких обстоятельствах, тем более. А чего это вы такой малохольный-то?… – Роман неожиданно почувствовал резкий прилив сил и вчерашнюю уверенность. В его взгляде появился стержень духа противоречия и превосходства, с этим укором он уставился в подполковника, который совершенно не ожидал такой перемены, впрочем, совсем на него не подействовавшей: