Страница 16 из 19
– Свят, Свят, Свят! Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй! Да что ж это такое? Пресвята Троица, помилуй нас, Господи очисти грехи наша, Владыка прости беззакония наша, Святый, посети и исцели немощи наша Имени Твоего ради!… – Перекрестив на каждое слово видения, сплюнул, и спокойно встав, развернувшись, направился к дотлевающему костру.
Подкинув несколько поленец, почувствовал озноб и вспомнил, что штаны совершенно мокрые. Сходил к машине, достал запасные, переоделся, и взяв несколько палок соорудил вешалку, на которой повесил одежду сушиться.
– Эх! Господи! Что только нет в земельке нашей! Ну такого еще не видааал, что ж Ты еще уготовил то рабу Своему? А! На все воля Твоя!… – Немного помолчав, он пересел на походное и хотел было завалится, но вспомнил о Романе:
– Ай! Будь тебе не ладно, совсем с этими ведьмами, прости Господи, о тебе бедолаге забыл!… Ромааа, Ромааа, Ромааа… – Трижды громко позвав и не услышав ответа, встал, пошел к машине, открыл багажник, и начал копаться в ящиках и мешках. Сначала вынув небольшой пластмассовый фонарик, покачал головой, сунул обратно, вынул большой и длинный в металлическом корпусе, и одобрительно, кивнув засунул за пояс. Покопался еще, вытащив обрез винтовки, покрутил и бросил обратно: «Неее…, не то… – это не поможет!». Обошел машину, открыл пассажирскую заднюю дверь и вынул пакет, развернув который, оголил большое, массивное Распятье с мощной ручкой. Погладил, будто протер, наложил на себя крестное знаменье, и, поцеловав ноги Христа, пробормотал: «Ну берегись нечистая сила, скидок не будет, Господи не дай подумать, что Ты оставил меня!».
Прежде, чем закрыть багажник, взял пару ракет и ракетницу, зарядил ее, и, хлопнув дверцей, направился на бугор. Там еще раз позвал попутчика, отозвалась тишина, тогда подняв руку с ракетницей, держа в другой Распятие, прижатым к груди, нажал на спусковой крючок. Ракета ушла в высь метров на пятьдесят, где благополучно рванула, осветив окрестности. Олег начал всматриваться, но просмотрев все вокруг себя, не увидел гробовщика:
– Господи, прости мя грешного! Это ж надо, я его из воды вынул, а он снова сгинул, ну видать грешен он, что бесы его привещают! Е моё! Что ж я сделал то! Сейчас же на ракету «отшельник» подтянется! Ох! А этот то, ой не любит, когда его по пустякам треплют… Ну и ладно, искать то потерю нужно… – Только он подумал об этом, как на вздохе, кто-то толкнул его в плечо. Теряя равновесие, на развороте, Олег послал руку с Распятьем наотмашь в сторону нападавшего и удачно. Что-то ухнуло и упало рядом. Быстро вскочив, он понял, что соскользнул с обрывчика, и никто его не толкал:
– Так! А кого же я тогда зацепил?!… – Быстро поднявшись, он увидел Романа, сидящего на пятой точке, и державшегося за щеку.
– Ты че?!…
– Да я…, да я…, ты звал, я и подошел, чуть оступился, ну ты мне тут и врезал. Хорошо у меня на этом плече хворост был, только чуть по щеке зацепило…
– Ну вот, брат, и похристосовался, надеюсь, всю дурь то и выбило. Я тебя Распятием приложил – всяк польза!… – И действительно, Роман сидел в полном непонимании, что тут делал, почему он весь мокрый, зачем собирал хворост, он ощущал жуткую пустоту в душе и страх, словно обнял его изнутри. Он чувствовал полную оставленность, но забыл кем, дрожь пробила его насквозь, слабость предательски, впустила трусость во главе испуга:
– Мне страшно… Почему я мокрый?!
– Как ты не обос…ся то?! Я вот, чуть в штанцы не напрудил, когда эту… твою любовь увидел, а ты с ней походу и поцеловался… Смотри, бесы нераскаявшихся любят!
– Да я после твоего этого благословления и забыл все… Почему я мокрый?
– А ты не помнишь, что ли? Вот те раз!…
– Вообще ничего…
– Да искупаться ты хотел, а тебя русалка за шиворот и на дно. Я услышал звук – так и знал, что ты. Еле успел – трижды нырял, пока нашел. Так что, слава Богу за все! А чёй-то тебя так пробило то, когда я Бога то поблагодарил, прямо с места сорвался, будто тебя горячей смолой обкатили?
– Я?!
– Ладно понял… Замерз поди?
– Да зуб на зуб не попадает… – Роман поднял, еле вставшего на ноги Смысловского, дрожавшего не то, что всем телом, но и душой и поддушком. Довел до костра, посадил спиной к пламени, и начал растаскивать горящие дрова, потом аккуратно перенес угли, выскреб немного земли на кострище, сбегал за лапником и пока ходил, земля немого под костром остудилась. На нее и расстелил большие ветки ели, сверху настелив сена, на которое и положил уже выбившегося из сил гостя, накрыв его шкурой прямо в мокрой одежде.
– Погоди не засыпай, сейчас губастого самогона вдашь, и завтра огурцом будешь… – Для начала он заставил разжевать пару зубцов чеснока, потом не глотая, заставил прополоскать рот самогоном, собрав жидкостью разжеванный чеснок по всей его полости и затем проглотить, следом ушли еще три глотка, конец которых сопроводился особо удушливой отрыжкой, но этого Роман уже не помнил, поскольку уже заснул…
СВОИ
Олегу не удалось проспать долго. Не прошло и тридцати минут, как он сквозь сон почувствовал чье-то присутствие. Нащупав под подушкой спасительное Распятие, он начал медленно поворачиваться, пытаясь воспроизводить звуки, похожие на те, что способны издавать некоторые спящие во сне. Приоткрыв один глаз, он ничего не заметил ни с одной стороны раскладушки, ни с другой. Тогда он резко поднялся и спустил ноги вместе с одетым на них спальным мешком на землю. В отсвете огня перенесенного костра положительно ничего и никого не высвечивалось, Рома тихо дрых, свернувшись в кулачек, перестав дрожать, явно согревшись.
Мужчина хотел подбросить дров, но и раньше положенные не прогорели и на половину. Смачно зевнув, он медленно вернулся в исходное положение лежа, но вспомнив, что справа от костра не была никакого пня, а сейчас он явно возвышался на ранее пустом месте, подскочил и ринулся в атаку, тут же уткнувшись в выставленный посох:
– Йёё мое…
– Вот так ты гостей встречаешь? Сначала все небо ракетами освещаешь, а потом ложишься спать, даже не приготовив кофе…
– Привет, Прохор! Вот точно, аномалия… Ведь этого уложил, и думал все приготовить, и вот…
– Ну не ты так я… Давай-ка угостись…
– Ты никак своего заварил? А сколько время то?… О! Так я всего-то с пол часа вздремнул…
– Как думаешь кто это?
– Роман… Гробовщик…
– То-то…
– И что?
– Ты давно слышал, что бы гробовщики в Демян или еще куда приезжали?
– Ну так-то ни разу…
– То-то…
– Ну?
– Он здесь три месяца, а уже две девочки пропали, и учительница упокоилась…
– Ну это знаешь…
– Дети куда делись? Мы все перерыли… – они из города не выходили… А этот язычник жертвенник ищет?
– Ищет, еще как ищет…
– Подруга твоя приехала…
– Кто?
– Маринка Шерстобитова…
– Да ну!
– Ведь по детву ее еще присматривал… Ох потешила она меня, когда пилораму со своей подругой разоряли – и это в пять то лет.
– Да ну!
– Вот те и да ну, а ты знаешь, что она этот хуторок купила вместе с этим домиком и вот этим вот костерком?
– Да ну?
– Да что ты заладил… С каким-то академиком, между прочем…
– Да ну!
– Ох… Милиционеры у них были по вечеру, интересное было… только без «да ну».
– Ну да…
– Тьфу ты!
– Хе хе хе… Не нравится, а ты бывает, как заладишь свою «надысь» да «надысь» …
– Ну так…
– Вот и я о том же…
– Не ну так это ж…
– Вот именно…
– Ну и слава Богу!
– За все!
– Ладно чайком угостился… Того, что просил то нет?
– Тебе захватил, осенние, свежак – еще в масле… – Олег направился к машине и вынул из коробки в багажнике небольшого размера, но приятный по весу, мешочек. Отдавая, добавил:
– 7,936… ровно двести штук…
– Вот удружил, а то мне все не те попадаются, причем все больше «цинками». Но мне они ни к чему, так что имей в виду…
6
Калибр патронов состоящих на вооружении Вермахта.