Страница 19 из 34
Возлюбленная второй раз отвечает Сраженная множества доводов хитросплетеньем, Молчала красавица гордая в явном смятенье. Потупясь, сказала орлу она мудрому после: «Пойди и скажи ты тому, кем ты был сюда послан, Что тронуто сердце мое этой редкой любовью, Полно состраданья оно, переполнено болью. Я издали пламя любовное раньше видала, Теперь и меня наконец это пламя объяло. С потоком любви этой бурной вступила в игру я. Теперь и сама угодила в кипящие струи. Давно уж устал он бороться с любовной тоскою, Но я и сама по нему уж тоскую, не скрою. Найду ли еще я когда-нибудь друга такого? Ведь он своим сердцем ко мне, словно цепью, прикован. И если упрямой была и жестокой безмерно, То лишь для того, чтобы тем испытать его верность. Ведь я обожаю того, кого я обижала, Чье сердце колола так долго я острым кинжалом. С притворством покончила я, о лукавстве забыла. Чрезмерная хитрость моя чуть его не сгубила. Не видел цветов он давно и, шипы лишь встречая, Забыл он о радости вовсе, привыкнув к печали. Печали не будет теперь, будут нежные ласки, В прекрасные розы шипы превратятся, как в сказке. Пускай же простит он меня и забудет обиду. Жестокость притворна моя, бессердечность — для виду. Едва не погиб он от страсти, ведь я это знаю. Но я и сама от любви, как и он, изнываю. Куда мне деваться — не знаю, за что мне приняться? Все мысли о нем, и от них не могу отвязаться. За все свои муки теперь он получит награду. Ведь то, что искал он так долго, теперь уже рядом. Решила я — завтра же быть этой сладостной встрече, Пускай посторонних не будет — приду я под вечер. Пусть ждет терпеливо меня он, но даже случайно Не должен никто разузнать о свидании тайном. Лишь тот сохранит в чистоте свое доброе имя, Кто все сокровенные тайны не делит с другими». И все ее чудные, невероятные речи, Все то, что сказала она о немедленной встрече, Принес мне посланец, меня осчастливить спеша, И выслушал сказку я эту, не веря ушам. Описание весны Земля еще сонной была, но с нее на рассвете Унес покрывало ночное проснувшийся ветер. Лилась уже киноварь в синь, с густотой ее споря, Жемчужины звезд небосвод уже высыпал в море. И подняло солнце свой меч из-за огненной грани, И вывело войско лучей оно на ноле брани. И храброе войско изгнало с небес все созвездья — До вечера звездам теперь дожидаться возмездья. Воспрянули за ночь все травы, что были примяты, И ветер повсюду разнес уже их ароматы. Увидев жасмина кусты, не пронесся он мимо — Ему захотелось играть с лепестками жасмина. На розах росу он увидел — ее было много, И он эти капли прозрачные тоже потрогал. Фиалки он принял, конечно, за кудри красавицы, И вот этих локонов темных он тихо касается. От их аромата густого совсем опьянел он, Вставал он и снова валился в траву то и дело. Но все были рады ему, всем он очень был нужен, Со всеми цветами и птицами ветер был дружен. В цветущее дерево ветер забрался без спроса, Потом гиацинту расчесывал длинные косы. Гордец-кипарис не хмелел и стоял очень прямо, Нарциссы же пьяно качались от запахов пряных. Лужайки цветами пестрели, и, как попугаи, Они красотой необычной газелей пугали. Спускались тюльпаны с предгорий к долинам зеленым, Как будто лампадки зажгли христиане по склонам. А ветер увлекся опять лепестками фиалок, В саду, где весна поселилась, их было немало. Потом паланкин он устроил для розы-невесты,— В тени базиликов нашел он красавице место. И все восторгаются ею, ее светлым ликом, И все улыбаются ей и ее базиликам. А ветер все дальше летит, он стоять не намерен, Он делает разум светлее, способствует вере. Всем щедро весну раздает он, он вовсе не жадный. Несет облаков серебро он с их влагой прохладной. И вот уже хлынула влага. Обильные слезы Уже потекли по лицу растерявшейся розы. Все сосны умыты уже, их стволы заблестели, И будто бы новые платья лужайки надели. Они не бегут от дождя, они мокнут отважно, Охапки цветов они держат, пахучих и влажных. Дождь кончился. Ветер опять пробегает по саду, Ему осмотреть его надо и высушить надо. А я наблюдаю за ветром, под деревом сидя, Стараясь о муках не думать, забыть об обиде. Из кубка вино я тяну, понемногу пьянея, Но все мои мысли о ней, все мечты мои с нею. Она лишь одна предо мною, мой рок и святыня. Душа моя выжжена страстью, душа как пустыня. И некому высказать мне своих горестей тайны, Ведь их не оценит, конечно, прохожий случайный. Красны мои щеки от слез, мое сердце кроваво, Багровый тюльпан мое сердце, пугающий травы. Я думал о ней без конца, изнемог я от мыслей, Тяжелою тучей они надо мною повисли. И много бокалов я выпил, горюя, и вскоре Совсем захмелел я уже от вина и от горя. Но все ж не терял я и пьяный надежды остатки, Но все ж помышлял я еще о свидании сладком. Неужто же сердце ее совершенно пустое И страсть моя встречи единственной даже не стоит? Уж первые звезды зажглись надо мной в небосводе. В руках у печали по-прежнему сердца поводья. И в этом ночном одиночестве, страстью томимый, Твердил я стихи без конца о себе и любимой: Когда бы бог ей показал мои мученья — что было бы тогда? Когда б добился у нее я снисхождения — что было бы тогда? Когда б, узнав, что я взаимности так жажду, Она почувствовала б вдруг ко мне влеченье что было бы тогда? Мой рот тоскует по устам ее, но если б Я получил на поцелуи разрешенье — что было бы тогда? Когда бы ведала она, когда бы знала, Что много дней за ней в мечтах хожу как тень я — что было бы тогда? Когда бы взгляд один царицы этой гордой Принес бы нищему бедняге облегченье — что было бы тогда? О, если б разум сохранил я, если б в муках Не истощилось наконец мое терпенье — что было бы тогда? О, если б, если 6 долгожданное свиданье Обейду принесло освобожденье — что было бы тогда?