Молчи обо мне

Луку я хочу для себя. Целиком, полностью. И меня не мучит совесть за разрушенный брак.

Мы возвращаемся в холодный морозный Петербург вечером следующего дня. Меня гнетет неприятное предчувствие державу, но единственный человек, встречающий Луку в аэропорту — его водитель. Лука подвозит меня до дома, помогает занести вещи и сумки с покупками, а потом, оставляя на щеке легкий колючий поцелуй, просит держать при себе телефон. Извиняется за то, что пару дней мы не сможем увидеться и будем только на телефонной связи: слишком много дел нужно сделать и слишком важный вопросы не могут ждать, пока мы насытимся друг другом.

— Займись полезным делом, — говорит он, уже стоя у двери лифта. — Ты же без пяти минут большая начальница, тебе необходим служебный автомобиль.

— Я и на метро могу.

— «Женя» может и на метро, охотно верю, хоть мне это и не нравится, но ты ведь все равно откажешься принять автомобиль в подарок. Или не откажешься? — Этот вызов слишком очевиден, но я отрицательно мотаю головой. — Поэтому я воспользуюсь своим правом и заложу автомобиль в один из «бонусов» должности. Ты не будешь ходить пешком и срывать руки с ребенком на руках.

Я могла бы корчить из себя гордячку, но зачем, если мне в самом деле нужен автомобиль?

— Спасибо, Лука, — подражая официальному тону, благодарю я, прислоняясь виском к дверному косяку. Замерзла вся до костей, но хочу насмотреться на него еще хотя бы секунду. — Я обязательно выберу представительский автомобиль.

— Очень на это надеюсь.

Мы нарочно не прощаемся — просто разрываем зрительный контакт.

Как будто наши выходные не закончились, а встали на паузу.

Глава шестидесятая: VIP 

После того, как отвожу Женю домой, первым делом еду не к себе, а на запланированную встречу с адвокатом. Только пишу Элли, что приземлился и все в порядке. Может, она уже морально и не моя жена, но быть бездушной скотиной тоже не могу.

Обсуждение нюансов развода занимает несколько часов: я обещаю прислать по почте копию брачного договора, но самые основополагающие его пункты прекрасно помню наизусть. Мы согласовываем возможные тонкости, но в целом, при наличии договора, у Элли нет никаких шансов усложнить мне жизнь. В нашем брачном тандеме именно я был «вкладчиком», поэтому договор был составлен с оглядкой на практически полное отсутствие ко мне материальных претензий.

Убедившись, что уже сейчас новость о разводе ничем мне не грозит, еду домой.

Я не тяну с решением: едва переступив порог, удерживаю на расстоянии вытянутых рук выбежавшую мне навстречу Элли. Она при полном макияже, в красивом пеньюаре, под которым угадываются чулки и совершенно не угадывается белье. Свежая, сочная, как всегда до блеска красивая и покладистая. Она даже не обижается на мои недвусмысленные попытки отделаться от ее поцелуев, только дует губы и спрашивает, почему я запретил приехать за мной в аэропорт.

Не знаю, было ли это принципиально для Жени, но я просто не мог представить сцены абсурднее: женщина, которой я пообещал стать ее мужчиной, на одном квадратном метре с моей пока еще законной женой.

— Все хорошо? — спрашивает Элли, когда я снова отстраняюсь от попытки меня приласкать. — Устал с дороги? Я приготовила ужин.

«Приготовила» — значит заказала в ресторане что-то по моему вкусу. Раньше я не жаловался, меня все устраивало. Сейчас кажется, что все эти месяцы я просто старался соответствовать образу степенного тридцатипятилетнего мужика, у которого и работа — фонтан, и дом — полная чаша, и жена — красавица всем на зависть. Надо бы сказать Анжеле, чтобы завязывала со своим лекалом, в которое то и дело пытается меня впихнуть. Вот уж кто точно не порадуется моему разводу. Вот уж кто пройдется напильником по моим нервам и молотком — по моим яйцам.

— Элли, нам нужно поговорить, — предлагаю я и под локоть увожу ее в гостиную. Жду, пока она удобно устроится на диване и спокойно, без намека на нерешительность, озвучиваю свое решение: — Я развожусь с тобой.

Она продолжает улыбаться. Несколько долгих секунд идеальная улыбка не сходит с ее идеального кукольного лица.

— Что ты сказал? — переспрашивает она, и правый уголок ее рта начинает медленно опадать. Со стороны выглядит ужасно: словно с лица стекает восковая маска. Надеюсь, на этом закончатся все ее метаморфозы. — Я не очень понимаю, что… ты сказал.

Все она понимает, просто тянет время.

— У нас не может быть друг к другу материальных претензий, — продолжаю я, нарочно игнорируя ее вопрос. — Все в рамках брачного договора. Ты можешь оставить себе все драгоценности и автомобиль, но я хочу, чтобы завтра ты съехала.

О том, что я готов возместить некоторый дискомфорт нашего развода, нарочно не говорю. В браке со мной она никогда не была обижена, и горы дорогого брендового шмотья, украшений и прочего хлама с пяти, а то и шестизначными ценниками — более, чем хорошее «наследство» за несколько месяцев брака. «Материальный бонус» в виде выходного пособия будет только в случае ее сговорчивости и отсутствия скандалов.

Я прагматик и циник во многих вещах, тем более тех, которые напрямую касаются моего душевного комфорта.

— Я сделала что-то не так? — искренне удивляется Элли.

Уверен, что в эту минуту она в сотый раз прокручивает в голове свой образ идеальной жены олигарха и не находит в нем изъянов. Ее мозгу не за что зацепиться, нет причины, по которой ее — красивую и покладистую — могут вот так запросто выставить за порог.

— Наш брак был ошибкой, Элли.

— Я могу исправиться, только скажи…

— Нет, не можешь, — перебиваю ее попытку увести разговор в плоскость компромисса. Это жестоко, но лучше один раз сделать больно, чем давать хотя бы полнамека на надежду. — Вопрос решен, Элли, я уже дал отмашку адвокату. Завтра весь день буду на работе, до вечера дом в твоем распоряжении, чтобы собрать вещи. Можешь забирать… все.

К счастью, она не бежит за мной, но, когда я выхожу из душа, чтобы переодеться и уехать в офис, из гостиной раздаются сдавленные рыдания.

Увы, у меня нет слов утешения. Не потому, что я черствая сволочь. Просто утешая ее, мне бы пришлось признать, что я поступаю по-скотски, ради одной женщины избавляясь от другой. Но я не считаю Женю ошибкой и причиной моего рухнувшего брака.

Я считаю ее своим идеальным партнером во всех отношениях.

Не красавицей, не идеальной, с багажом неприятного опыта за плечами, но — моей женщиной.

Глава шестьдесят первая: Одиночка 

У времени есть странное свойство: оно любит смаковать несчастье и проглатывать радость.

Когда мне было плохо, я могла поклясться, что в минутах было в два раза больше секунд, а часы превращались в бесконечные затяжные пытки. Казалось, даже секундная стрелка лениво, еле-еле, ползла по арене циферблата.

И совсем другое дело — счастье.

Я едва успеваю понимать, как стремительно и радикально меняется моя жизнь. Часы становятся днями, а дни неделями — одна, другая, третья. Я словно листаю фотоальбом, разглядывая не очень резкие снимки «Полароидом»: вот я подписываю документы и становлюсь главой крупного меди-холдинга, вот я долго хожу в салоне «Порше», присматриваясь к модели, о которой мечтала, кажется, всю жизнь, вот я сижу за рулем и боюсь завести мотор, а Лука посмеивается с соседнего сиденья и уговаривает меня перестать трястись от страха, потому что он все равно не сядет за руль.

Жизнь летит.

И я лечу вместе с ней, порой на такой сумасшедшей скорости, что от свиста в ушах перестаю понимать: сплю я и вижу сон или все это происходит на самом деле.

Хоть есть маленькая деталь, которая омрачает мое счастье. Пока я — формально жена Игоря, а Лука находится в стадии развода, мы не можем афишировать наши отношения. Не можем собраться и пойти куда-то втроем с Хельгом, не можем просто погулять за руку по Невскому, как это делают другие парочки, пусть и куда младше нас. Мой мужчина, банально, не может забрать меня с работы, хоть теперь, когда в моем владении есть новенький «Порш-Кайен», я избавлена от давки в метро и вечно опаздывающим такси.