Молчи обо мне

Да ладно, стоит ли кривить душой, раз уж эти самоистязания слышит только недрессированный цирк моих тараканов: я хочу этого мужчину столько, сколько потребуется, чтобы сбить оскомину. Наесться им, как любимыми сладостями, а потом мы просто разойдемся каждый своей дорогой.

Но Артем не дает о себе знать ни вчера, ни сегодня. Поэтому я срываюсь на Вику. Поэтому с головой ухожу в работу, хватаюсь за проект, который собиралась отложить минимум на месяц, пока не закончу с текущими делами. Но мне нужно загрузить себя работой: единственное доступное мне лекарство, единственный блокатор всех «неправильных мыслей», который всегда безотказно работает.

Поэтому я пропускаю звонок Игоря: только около семи беру в руки телефон и подавляю желание перезвонить. Мне не нужно видеться с женатым мужчиной даже просто по дружескому поводу.

Но я все-таки срываюсь, когда выхожу с работы и, стоя на крыльце, беру в руки телефон, чтобы вызывать такси. А вместо этого звоню Игорю, и мы быстро договариваемся увидеться.

Сегодня мне как никогда сильно не хочется быть одной.

Сегодня мне не хочется быть одиночкой.

Игорь привозит меня в маленький уютный бар: полумрак, каменные стены в духе стилизации под старый замок, кованные светильники и гравюры. Мы садимся за столик в глубине зала, и я гоню мысли о том, что мой спутник нарочно выбрал место подальше от окон и любопытных глаз.

— Кофе? — с улыбкой спрашивает Игорь, когда я заказываю официантке свой любимый моккачино с «Бейлисом» и дробленным миндалем. — В девять вечера?

— Я без кофе не усну, — улыбаюсь в ответ. — Привычка, которую мой организм отказывается искоренять. Пока не выпью чашку — не проснусь и не смогу отправиться к Морфею. Так что…

Он понимающе кивает и вдруг без всякой моей инициативы начинает рассказывать о работе. Его словно прорывает бесконечным потоком событий двух прошедших дней: о том, какими упрямыми бывают повара, как тяжело найти добросовестных поставщиков, об иностранцах, которые не могут понять, что хотят, и поэтому пишут отрицательные отзывы и понижают оценку, о конкурентах, о рыбе, о персиках…

Мне хорошо знакомы симптомы этого заболевания, потому что я сама страдаю тем же и в затяжной хронической форме: нам просто не с кем разговаривать. Есть люди, с которыми можно обмениваться словами, даже шутить или вместе сходить в кино, но нет тех, с кем хочется просто поговорить, не прикидываясь лучше или хуже, не прячась за маску.

Мы оба — личности в себе.

— Простите, Женя, я как-то… увлекся, — нервно смеется Игорь, когда официантка приносит мне еще одно моккачино, и я с наслаждением снимаю ложкой миндальную стружку с пушистой сливочной шапки. — Надо было просто предложить мне заткнуться.

— Мне интересно. — Ведь правда интересно. И я наслаждаюсь приятной компанией мужчины, который увлеченно рассказывает о том, что любит, и, к счастью, это не игра в «Танки» и не сюжет очередного фильма из вселенной «Марвел».

— Вы просто хорошо воспитаны.

Игорь бросает косой взгляд на часы. Скорее всего, без всякой задней мысли, но я быстро вспоминаю, что дома его ждет другая женщина. Хотела бы я быть на ее месте? Господи, нет, ни за что на свете.

— Уже очень поздно, — говорю я, нарочно включая экран мобильного.

Почти полночь, и на экране висит значок сообщения. Нажимаю на него, ожидая увидеть очередной спам, но там сообщение от незнакомого номера: «Какие планы на выходные, МДЖ?» Ему даже не нужно подписываться, достаточно влепить свою фирменную аббревиатуру.

— Я отвезу вас домой, Женя.

Пока Игорь расплачивается, я веду короткую войну с собой, запрещая себе отвечать. И терплю сокрушительное фиаско, отписываясь коротким: «С какой целью интересуешься?» Зачем? Почему я просто не удалила сообщение, оно ведь все равно просрочено на час и вряд ли «там» ждут мой ответ. Но Артем отвечает уже через минуту, и снова я в ступоре, когда читаю: «Хочу забрать тебя к себе за город: будем есть красную рыбу с гриля, стейки и заниматься сексом. Никакой работы, только отдых».

— Можем идти?

Игорь протягивает руку и я, оставив сообщение без ответа, роняю телефон в сумку.

Мне не хочется возвращаться домой, хоть уже поздно, а мне нужно быть в редакции в шесть утра, чтобы вырвать хотя бы часть тишины и спокойно поработать над материалами для следующего номера. И Игорь вряд ли согласится высадить меня где-нибудь на набережной, чтобы я могла погулять в одиночестве и привести мысли в порядок. Хотя, кого я обманываю? Я не хочу гулять одна, я хочу еще немножко, хоть на полчаса, растянуть удовольствие от его уютной компании. Нам даже не нужно разговаривать, чтобы быть на одной волне, нам достаточно просто молчать рядом, и я уверена, он чувствует то же самое.

Мы едем по улицам ночного города, наслаждаемся тихой музыкой из динамиков его «Мерседеса» и только на светофорах поворачиваем головы друг к другу. Как будто пытаемся поймать что-то, что незримо кружит в пространстве между нашими телами.

Если он попытается меня поцеловать, я отвечу?

Если я отвечу, будет ли это означать, что во мне, тридцатилетней одиночке, не осталось ничего святого, в том числе — уважения к горю чужой женщины? А если мне понравится, означает ли это, что я хочу быть просто женщиной, которой нужен именно этот мужчина и капелька счастья?

— Я не могу придумать достаточно умный повод, чтобы увидеть вас снова, — говорит Игорь, останавливая машину неподалеку от набережной. Он словно читает мои мысли или я, как всегда, так погрузилась в себя, что наболтала что-то вслух. — И не могу придумать причину еще немного растянуть этот вечер. Поэтому, Женя, может мы просто погуляем без всяких поводов и причин? Потому что вас тоже никто не ждет.

Вот так, просто и честно, даже не пытаясь скрыть насмешку над собственной откровенностью, Игорь признается, что ему жизнь далека от той, которая описана в журнальной статье. А ведь я прочла ее раз десять точно: пыталась отыскать за его ответами что-то, что дало бы мне шанс надеяться.

— Предлагаю больше никогда не искать поводов, если нам захочется помолчать друг с другом, — улыбаюсь я, принимая руку, чтобы выйти из машины.

Над рекой как всегда тянет промозглый ветер: Игорь снимает пиджак и укутывает мои плечи, не предпринимая никаких попыток задержать руки на моих плечах хотя бы на пару секунд дольше. Мы просто идем вдоль кованых решеток моста, словно маленькие трамвайчики: параллельно, но каждый по своей дороге, и, если мы столкнемся, это будет катастрофа для нашего душевного спокойствия.

— Мне хорошо с тобой. — Внезапно, как-то очень невпопад с этой тишиной, Игорь переходит на «ты». — Просто быть рядом. Я один это чувствую? Мы словно два чудака, которые пришли на концерт «Скорпионс» в смокинге и вечернем платье.

Я не прячу улыбку и энергично киваю. Этот мужчина даже разговаривает по-особенному, не боится метафор и — теперь я знаю — способен на решительный шаг.

— Хорошо, что в толпе нашелся мужчина в смокинге, — говорю шепотом, потому что Игорь останавливается, и мы просто прижимаемся друг к другу, даже не касаясь руками.

Я боюсь поднимать голову, так и смотрю на ворот его голубой рубашки, почему-то из последних сил цепляясь взглядом за две расстегнутые пуговицы.

Игорь находит мои ладони: как-то сразу, не глядя, просто берет их в свои руки и скрещивает наши пальцы. У него теплые руки, аккуратное, но крепкое прикосновение. Нам не нужно больше сейчас, потому что это интимнее, чем поцелуй, чем секс, чем десять лет под одной крышей.

Это наше и только для нас. То, что останется тут, на набережной. Воспоминание, с которым мы будем встречаться даже через миллион лет, даже если больше никогда не увидим друг друга.

Поэтому я сбегаю от него. Просто вижу одинокое такси на почти пустой дороге и, отстранившись, молча ухожу. Кажется, что бегу, вылетаю перед машиной, наплевав на злой окрик водителя, который слышится даже через стекло.

И уже в машине пишу Артему: «Я твоя на все выходные».