Потерявший веру (ЛП)

Затем он позволяет медленно упасть длинной веренице слюны из его рта на мою пульсирующую головку. Его рука полностью перестаёт двигаться, позволяя нам наблюдать за тем, как его слюна распространяется по моей выпуклой головке, скатываясь вниз по моей жилистой длине.

— Е*ать, это горячо, — рычит он, в то время как возобновляет доение моего члена. Дополнительная смазка, сопровождаемая его крепким кулаком, заставляет меня с усилием удерживать моё дыхание размеренным.

Мой член становится все мокрее и мокрее, когда предэякулят струйками сочится из щели головки и смазывает движения его мозолистой хватки.

— Твоё молчание говорит мне, что ты не наслаждаешься происходящим, но твоя истекающая щель на кончике рассказывает совершенно другую историю, — тон его голоса высокомерен, и мой член вознаграждает его ещё большей влажностью.

— Мне интересно, как сильно ты кончишь, когда я вставлю в тебя свой член? — он дарит мне ещё одно долгое размашистое движение, а затем отпускает мой член, так что тот подскакивает пока не останавливается, направленный прямо на него, требуя большего.

— А теперь… — он делает шаг назад, — …нагнись. Над. Кроватью.

Я моргаю и позволяю моей улыбке вырываться на свободу.

— Заставь меня.

Он не колеблется. Он делает подсечку ногой, заставляя меня неловко приземлиться боком на кровать. Прежде чем я смог перекатиться, обе мои руки заломаны за спину, пока он связывает их вместе ремнём. Затем он силой ставит меня в положение, прекращая спор.

— Изменение планов, — шипит он в моё ухо. — Забирайся коленями на кровать.

Мой бок горит, руки болят, но я по-прежнему не двигаюсь.

— Ладно, будь по-твоему.

Тогда он на мне, толкая меня лицом в мягкую кожу кровати.

— Стой на месте. Я должен убедиться, что ты достаточно влажный, чтобы принять меня, поскольку, держу пари, у тебя нет здесь под рукой масла, я прав?

Когда я не отвечаю, он смеется, перемещая кончик ножа вниз по моему боку, чтобы напомнить мне, что он всё ещё здесь.

— Раздвинь ноги.

Я этого не делаю, и не из-за того, что не хочу.

Он ожидает этого, поскольку режет кожу на моём бедре, и этот порез намного больше, чем просто небольшая царапина. Порез жалит и горит, и я чувствую струйку крови, когда она скатывается по моей сверхчувствительной коже. Один палец следует за струйкой, размазывая влажность, и я не могу сдержать шипение.

— О, я хочу намного больше услышать от тебя, чем это, — произносит он, перед тем как убирает палец и втискивает себя между моими ногами.

И тогда я ощущаю влажность на моём отверстии. Он дразнит в сводящих с ума кругах, перед тем вернуться к моему порезу, и проводит пальцами, зачерпывая большее количество крови, которая до сих пор свободно течёт из раны.

В этот раз, когда он двигается обратно к моему входу, он не дразнит. Он погружает пропитанный кровью палец прямо в мое напряженное отверстие, минуя начальное сопротивление и окрашивая мои внутренности моей же собственной кровью.

Я практически кончаю от развращенности этого действа. Кто знал, что тьма Джеймса Купера может соперничать с моей.

Я стону, когда подушечка его длинного пальца находит мою простату, и он шипит от триумфа.

— Вот так, дай это мне.

Он проделывает это снова и снова, скользя одним толстым пальцем в моё напряженное отверстие и задевая мою предстательную железу каждый раз.

— Только дождись, когда я смажу свой член и найду эту сладкую точку, — хрипит он мне в ухо. — Но сначала, позволь мне попробовать то, что моё.

И тогда его рот на мне, его руки раздвигают в стороны половинки задницы так, чтобы он мог трахать и поглощать моё отверстие своим языком.

— Боже, я могу попробовать всего тебя. Твою кровь, — облизывание. — Твоё тугое отверстие, — погружение. Его руги как змеи обвиваются вокруг моего бедра, кончики его пальцев смачиваются в непрерывном потоке сочащегося семени из щели на моей головке. Я слышу, как он засовывает их в рот и стонет: — Твою сперму.

Ещё один палец присоединяется к первому пальцу в моей заднице, и толкающиеся движения превращаются в растягивающие. Его лицо время от времени нагибается вперёд, чтобы облизать или прикусить моё колечко, как будто он неспособен остановиться пока растягивает меня для себя.

Ещё больше слюны попадает непосредственно в моё открытое отверстие, и я чувствую, как Джеймс перемещается. Его пальцы возвращаются к моему бедру, ища больше влажности из пореза на моей ноге, но кровь практически засохла, так что он ещё раз доит мой член, используя мою влажность как смазку для себя.

Толчок.

И вот он во мне, и я реву и колошмачу ногами, мой монстр пытается стряхнуть его с себя, требуя, чтобы я разорвал ему горло. Я брыкаюсь, но он остаётся зафиксированным глубоко внутри.

— Е*ать, это хорошо ощущается, когда ты сопротивляешься. Твоя задница так охуительно сильно сжимает меня, Люк. Я практически вижу звезды.

Обе его руки находят мои бёдра, пока он ловко маневрирует во мне, несмотря на мои продолжающиеся попытки скинуть его. Все мои усилия дают ему возможность засадить свой член ещё глубже, туда, где он непрерывно попадает по той грёбаной точке, которая заставляет меня задыхаться, несмотря на разбушевавшееся жжение от того, как широко он меня растягивает.

— Держись, Люк. Я собираюсь затрахать тебя по самые гланды, и ты будешь в восторге.

И именно это он и делает.

Его толчки зверские и неумолимые. Хватка на моих бёдрах оставляет синяки, пока его член пробивает себе дорогу в меня. Он перемещает свою хватку с моих бедер к половинкам моей задницы, когда его толчки меняются от разъяренных, быстрых ударов к длинным, медленным скольжениям, которые направляют каждый нерв в моём теле за край. Его большие пальцы находят место нашего соединения, и я дрожу, когда он проводит по чувствительной коже.

— Я смотрюсь так хорошо внутри тебя, Люк. Хотел бы я, чтобы ты мог это видеть. Возможно в следующий раз мы сможем что-нибудь придумать для этого.

А затем вся мягкость опять исчезает, когда он начинает трахать меня, преследуя своё освобождение.

Я чувствую больше тёплой влажности, проскальзывающей внутрь туда, где он пронзает меня, проходит секунда перед тем, как его зубы впиваются в моё плечо, а его вес вынуждает мои руки сильнее прижаться к спине, добавляя мне новой боли.

Именно тогда его рука обхватывает мой член, дроча и сжимая, ноготь его большого пальца находит мою щель, чтобы собрать в ней ещё больше моего сока.

И это заключительный толчок для того, чтобы я упал за грань.

Мой монстр ревёт от гнева, когда я отказываюсь сдерживаться и игнорирую его, резко падая в искры за моими веками, что пестрят в бесконечной тьме.

Нити спермы бесконечно изливаются из моего члена, пока я пульсирую и сотрясаюсь в бесконечном оргазме, от которого я практически теряю сознание.

Несмотря на всё это, его темп не замедляется.

Он трахает меня, пока моё имя не становиться последним звуком, слетающим с его губ, в то время как он наполняет мой растянутый и воспаленный канал своим семенем.

Затем он обрушивается на мою спину, его член по-прежнему пульсирует в моей заднице, а его вес практически удушающий, но я так далеко зашёл, что мне всё равно.

Я безропотно лежу и ничего не произношу. В точности, как он мне и говорил.

Ощущается так, будто мы лежим здесь в моей крови, поту и семени, в течение нескольких часов, но скорей всего прошло лишь пара минут. Его обнажённая грудь прижимается к моей спине, мои руки умоляют об освобождении из своих пут. Когда он в конечном счете вытаскивает и встаёт, я остаюсь нем, но не по своему собственному выбору. Я просто выжат. Использован. Истощен — как человек лишившийся рассудка из-за употребления наркотиков.

Я слышу, как он одевается, но по-прежнему не двигаюсь.

Я слышу, как он идёт к лестнице, но по-прежнему не двигаюсь.

Его сперма вытекает из моего отверстия и струйкой стекает по моим яйцам, но прохладный воздух быстро иссушает её.