Бажен

Тушу разделали, разожгли костёр, долго коптили, после чего всей деревней начали праздничать. Здесь всегда так, как удачная охота, так сразу праздник. Ох, любят русичи праздники. Пока мужики готовили медвежатину, женщины собирали застолье. Взрослым – брагу на меду, детям – брусничную воду.

Малыши бегали вокруг, прислушивались к разговорам, принюхивались к вкусным запахам. Они то и дело проскальзывали между дядьками, отщипывали по кусочку мяса и убегали. Детей прогоняли, но они снова появлялись с другой стороны, подкрадываясь, как вражеские разведчики.

Наконец приготовления завершились, и деревенские собрались праздновать удачную охоту Бажена и Всемила. Мужики с бабами выпили медовухи раз, выпили другой да третий и четвёртый и затянули долгие разговоры. Много говорили про татар, которые Ростова покамест не трогали, но пожгли южные города. Никто о них толком не знал, по слухам да пересказам судили. Из какой далёкой страны эти самые татары пришли – неведомо. Страшные – жуть! Чёрные сами, а одежды не похожи на людские, даже кони у них жуткие, лохматые, как собаки – одним словом, нехристи. Воины умелые, злые да свирепые – никого в живых не оставляют, всех под корень вырубают или же в полон забирают. Лет десять или более назад русичи татар разбили, а ещё раньше татары русичей били. Говорят, тогда князь Василько с дружиной пошёл на подмогу, да не дошёл, не успел, побороли наших. Сейчас было спокойно, но народ ждал, что снова сеча жестокая начнётся. Это Дядька Житко поведал, он в Ростове бывал и пересказывал тамошние беседы.

Бажен сидел и смотрел на взрослых мужиков. Нравилось ему следить, как они разговаривают, доказывают друг другу свою правоту, собравшись вокруг стола, глиняного продолговатого возвышения во дворе, на котором была разложена нехитрая мужицкая еда. Детей за стол не пускали, и наблюдать приходилось со стороны. Иногда ему казалось, что мужики куда глупей малышни, но вслух этого, конечно, не говорил. Всемил сидел рядом и рассказывал мальчишкам, как медведя завалили. Разводил руки, изображая, как стреляет из лука в голову мишки. О том, что чуть в штаны не наложил, говорить, разумеется, не стал.

Обоих позвали к столу и велели поведать, как получилось совладать со зверем.

– Не знаю, – ответил Всемил. – Стреляли, стреляли, вот и убили. А он на пенёк хрякнулся и помер.

– Испугались мы, – добавил Бажен. – Дюже сильно напугались.

– Ага, страху натерпелись, – кивнул Всемил.

– Струхнули маленько, да не растерялись, молодцы! – похвалил Вячко, бородатый мужик, с огромным мясистым носом.

– Быть вам, детки, охотниками, – добавил Житко и осторожно, но крепко пожал ребятам руки, их маленькие ладошки утонули в огромных кулачищах. – Луки есть уже, молодец, Вячко, хорошие ты луки сделал. Отличные стрелки из ребят выйдут. Выпейте с нами, мальцы.

– Батя ругаться будет, нельзя мне, – протянул Всемил и скосил глаза на Вячко.

– Малы мы ещё, пить-то, – поддакнул Бажен.

– Ничего не малы, – сказал Вячко. – Тринадцать годков, жениться скоро можете. Как медведя завалить, не малы, а браги испить малы? Пейте.

Брага оказалась вкусная, но хмель шибанул в головы, и ребята сразу окривели, посильнее, чем от пьяной перезрелой ягоды. Бажен подумал – как же тяжело взрослым, быть пьяным это так неудобно – из лука метко не стрельнуть, да и на ногах держаться не получается.

– Ну, будя, хватит. И чтоб больше не пили, ясно?

– Ясно! – в один голос сказали мальчики и ушли на другой конец двора.

Обоих сморило сном, и они уснули в густой траве, в стороне от вытоптанной площадки.

Бажену снилось, что он скачет на коне, одетый, как витязь, в сверкающую кольчугу, в одной руке меч, а щит надет на вторую. За спиной лук и колчан со стрелами. Мечом рубит головы врагов, кои всегда окружают Русь со всех сторон, и выкрикивает боевой клич. Враги сплошь маленькие и хилые, и разлетаются в разные стороны, как щепки. А он смеётся и рубит подряд, без разбору.

Он проснулся и прислушался к мужицкому разговору.

– А нам-то что? Чай, не нас будут бить! Нам, можа, даже лучше будет, если соседям по шеям надают. Оне и к нам не захочут полезть опосля этого, не до того им будет.

– Вот все вы так, дурачины. Сегодня соседа, а завтра за нас возьмутся! Вместе надо быть.

– Да ладно те! Мы мужики простые, нам не надобно думать об этом, на то бояре есть!

– Ха! Бояре! Тока о выгоде пекутся! А Русь кто спасать будет? Бояре? Купцы? Так они первые и продадут матушку!

– Тоже спаситель нашелся. Иди сам да и спасай бояр да купцов. Они тебе спасибо скажут, дурья голова!

– Не купцов, а землю нашу и наши семьи.

– Сиди уж! Пей!

Бажен опять уснул, но снов уже не видел, спал, как убитый. Рядом лежал Всемил, он так и не проснулся.

В синем небе высоко летал сокол, искал, чем бы поживиться. Не было ему дела до спящих человеческих детёнышей. Больше всего сокол любил свободу. Вольный ветер, упругий воздух под сильными крыльями, вот и всё, что нужно для счастливой жизни. Он медленно парил над землёй, высматривая добычу. Тень от его крыла промелькнула по лицу подростка, но тот ничего не заметил.

Бажен тоже любил свою свободу, но она ограничивалась деревней, полем и лесом. Нигде больше он не бывал, даже в Ростов не отпускали, хоть и просился поехать с дядьками. Он мечтал о дальних неизведанных краях, хотел увидеть чужое небо. Любопытно ему было узнать, что там, какие люди живут, каковы обычаи. И не знал, что в скором будущем его мечты свершатся.

Когда Бажен проснулся, в голове будто стадо коров прошлось. Во рту появился неприятный привкус от медовухи. «Что за гадость, – подумал он, – как её пьют?» А ведь, когда пил, вкусной казалась.

Мужики продолжали шуметь, перебивая друг друга. Женских голосов не было слышно. Раздался зычный голос дядьки Житко, он был самый трезвый из всех.

– Глядите, гости к нам пожаловали!

Бажен поднялся. Отряхнул рубаху от налипшей травы и углядел трёх всадников, едущих не спеша между дворами, оглядывая гулявших мужиков. Двое похожие, как братья (один черноволосый, а другой русый), лет двадцати, а третий – глубокий старец. Одеты не как крестьяне, в дорогие одежды, поверх них – тонкие кольчужки да плащи. Искусная работа, так шьют для богатых людей. К поясам были приторочены ножны с широкими одноручными мечами, за спинами – луки с колчанами, полными стрел. Никак бояре пожаловали.

– Гостям мы всегда рады! – Житко пригласил приезжих к столу.

Странники спешились, привязали коней к заборам. Луки с колчанами оставили рядом с конями, ножен снимать не стали. Степенно поклонились хозяевам и вошли во двор.

– Звиняйте, что не по-барски, – сказал Житко, поднимаясь гостям навстречу.

– Мы неприхотливы, добрый человек, – ответил старик, и лицо, покрытое рубцами и морщинами, осветилось улыбкой, несвойственной столь боевому виду.

Поддержав ножны, присел на лавку и кивнул своим товарищам, чтобы размещались.

– Чем живёте, чем промышляете? – спросил он мужиков.

– Хлеб сеем, зверя бьём, а на отдых бражку пьём, тем и живём.

Гостям налили браги. Они пригубили, но много пить не стали. Молодые, похоже, жаждали выпить ещё, но старец зыркнул на них, и парни отложили чарки. Во время разговора они и не произнесли ни слова, знатный дед держал братьев в узде.

– Куда путь держите? – спросил Вячко, пытаясь пригладить свою клокастую бороду.

– Идём мы за солнцем, люди добрые, – ответил старец. – А после назад пойдём, от солнца, стало быть. Дело есть у нас там, на закате.

– В Ростов, значит? – утвердительно спросил Житко. – Так вы волхвы, судя по виду вашему?

– Волхвы мы, верно! – ответил старик, внимательно оглядывая присутствующих. – Туда идём, в Ростов, дело там есть у нас. Знатная брага, спасибо! – добавил странник и взглядом зацепился за Бажена.

– А дождиком не подсобите нам, коли волховать умеете?

Житко не Житко будет, если выгоду не найдёт. Хоть и не купец, а всюду ищет, где урвать.