Страница 50 из 51
— Что случилось? — воскликнула она, протягивая к Дамблдору руку, но, заметив дракона, взвизгнула и отскочила. Ее обычно кукольно-красивое лицо выглядело несчастным и испуганным. — Хагрид, снова твои штучки?!
— Джинни! — воскликнул полувеликан, показывая на дракончика, — Это же ребенок! Ну разве не красавчик?!
— Я типа тоже ребенок, — возмутился Альбус, отшатываясь от Хагрида, который потянулся погладить черную рогатую голову. Ага, толкать его в камин — это нормально? Словно почувствовав настрой Дамблдора, дракончик молниеносно раскрыл пасть и лязгнул острыми клыками, пытаясь ухватить полувеликана за палец.
— Хагрид, помолчи пока! — велела Джиневра с неожиданной для нее сталью в голосе. Ее голубые глаза гневно сверкнули. — Альбус, ты как оказался в камине? Можешь вылезти?
— Наверное… — одежда и волосы Дамблдора обгорели, остатки мантии выглядели жалко и глупо, но ожогов, кажется, не было совсем. Странно, Альбусу всегда нравились огонь и горячая вода, но когда об него однажды потушили сигарету, боль он чувствовал как все люди.
Прижимая к себе дракончика, Дамблдор осторожно выполз из камина. Джинни растерянно его оглядела, явно не зная, что делать с его обгоревшей одеждой.
— Эванеско, — неуверенно произнесла она, направив на Альбуса палочку. Дракон на это среагировал мгновенно: яростно зашипев, он плюнул в девушку огнем. Джиневра вскрикнула, в последний момент успев отпрыгнуть. Пол задымился. Дамблдор со всех сил вцепился в дракона, чтобы тот перестал выдыхать огонь, но маленькое черное существо выкручивалось не хуже дворового кота.
— Ну хватит! — пытался уговаривать он. — Это просто Джинни, она же хотела помочь!
Но у дракона было свое мнение. Он продолжил выкручиваться, а когда Альбус упал на него, прижимая к полу, высунул голову из-под его плеча и длинным «залпом» поджег потолок.
Теперь пламя было не только в камине, оно охватило всю гостиную. Дамблдор понял, что пора паниковать. Он крепко обнял дракона, который наконец-то успокоился, и попытался вспомнить хоть что-нибудь спасительное, но в голову лезли только магловские молитвы.
Хагрид и Джиневра пытались заклятьями погасить огонь, но у них ничего не получалось — наверное, драконье пламя само по себе волшебное. Джинни пронзительно закричала — загорелись ее волосы и мантия. Хагрид набросил на нее какую-то тряпку, пытаясь сбить огонь, но тряпка тоже вспыхнула, будто сухая трава.
— Арестум Моменто! — Гриндельвальд сам был как оживший язык пламени. От его заклинания замерло все, даже огонь. Блики от остановившегося пламени в его светлых волосах казались короной из плавящегося золота. Оно все раскалялось, стекало, сжигая его… На секунду Дамблдору померещилась какая-то полная сокровищ пещера, сжигаемая огромным беснующимся драконом, на спину которого залез юноша с золотым кубком в руках и заставил взлететь. «Потому что семь — самое могущественное магическое число» — вкрадчиво прошептал кто-то голосом Риддла. Потоки расплавленного золота обжигали…
— Г…глациус, глациус! — дрогнувшим голосом скомандовал Моуди, направив палочку на Джинни. Гриндельвальд поднял руку, но заклятие Аластора подействовало и без его помощи. Словно в замедленной съемке, колдун повернулся к Альбусу. Может, это было просто отражение огня, но его глаза казались красными и горящими, как звезды.
Дамблдор никогда раньше не пытался заглянуть в мысли Гриндельвальда, к тому же, тот все равно держал окклюменционные барьеры, но сейчас словно провалился в его сознание. Под внешним спокойствием заместителя директора жили бессильный гнев, застарелая ненависть и страх. Он ненавидел драконов и всех, кто способен управлять ими, в его памяти были образы драконьих наездников, чья одежда была странной даже для волшебника, а волосы серебристыми. «Дракарис!!!» Гриндельвальд боялся их до паники и не мог отомстить. И что-то было неправильно, какая-то червоточина, кривизна, и везде, где она была, стоял образ белокурой девушки. Очень неприятной, фальшивой и похожей на фарфоровую куклу.
Дракон, которого Альбус все еще прижимал к полу, вдруг зашипел, как кошка, и все-таки вывернулся. Неприятная девушка испуганно вскрикнула, и Дамблдора вышвырнуло из чужого сознания. Все, кроме дракона и Моуди, который все еще пытался как-то помочь Джиневре, даже языки пламени, были под властью заклинания Гриндельвальда, Альбус и сам не мог шевельнуться.
Дракончик подпрыгнул, взмахнул крыльями и бросился на профессора. Тот выкрикнул заклятье: «Круцио!» Увернувшись в полете, дракон вцепился зубами в его руку и повис на ней, как бульдог. Дамблдор почувствовал вкус чего-то соленого и обжигающего. Ни чем не показав боли, Гриндельвальд перекинул палочку в другую руку и повторил свое заклинание.
Дракон почти по-человечески закричал и упал на пол, его словно резали миллионом ножей на части. Резкая и внезапная боль заставила Альбуса сжать кулаки и подняться. Кровавые круги перед глазами сложились в образ какой-то закрытой красной двери. И Дамблдор выкрикнул слово, которое ни то вспомнил, ни то кто-то подсказал. Он даже не понимал, что оно означает.
— Дракарис!!!
====== Мультимедийный эпилог ======
Все персонажи: что за фигня? Зачем нас сюда собрали?
Кэт: выходит под песню Крематория «Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть» Итак, придурки, вы никому не нужны. Поэтому я решила убить вас всех и уничтожить ваш мир. Не расстраивайтесь, как говорил канонный Дамблдор, «для высокоорганизованного разума смерть — очередное приключение»…
Дамблдор: я, блядь, такое сказал?!
Кэт: да, в детской книжке.
Том: это самая жуткая детская книжка в мире. Кэт, пожалуйста, скажи, что ты обкурилась!
Кэт: нет, Том, Джон или как там тебя ещё, я не обкурилась! Мне надоело, что я вкладываю в вас огромное количество времени, сил и эмоций, но это никому кроме меня не надо! Если бы кто-то из читателей вас любил, они могли бы вас спасти, и для этого даже не надо бросаться под Аваду, как Лили Эванс, но они вас не любят. Если бы они давали хоть какую-либо обратную связь, я бы не так эмоционально выматывалась из-за вас, но сейчас у меня просто нет сил. Все равно, все люди умирают. Валар Моргулис.
Гарри: Кэт, ты серьезно собираешься из-за этого нас всех убить? Я думал, ты даёшь шанс тем, кто погиб в каноне — Белле, Сириусу и другим. Неужели это для тебя не важно?!
Райнхард: мрачно, вспоминает «Тринадцатый аркан» Гарри, поверь мне, Кэт важно точно что-то другое. Кэт, это неправильный поступок. У тебя же куча недописанных глав про нас, и ведь на самом деле ты всех нас по-своему любишь и считаешь живыми. Ты будешь страдать из-за этого, как я в каноне страдал из-за Вестерланда, и ты сама это знаешь — иначе не дала бы мне сюжетную линию с манией оживить погибших по моей вине!
Эйрис: презрительно о Семеро, какой неженка! Кэт, сожги их всех! Как Дейнерис — Королевскую гавань! Я-то все равно призрак, мне не жалко!
Гермиона: заткнись дохлый Темный Лорд! Кэт, так же нельзя, мы хотим жить!
Винда: почему вместе с виновными должны страдать невиновные? Убивала бы только мужчин, хотя бы!
Юлиан: Винда, пожалуйста, закрой рот и иди спать! А ты, Кэт, если ты так сильно переживаешь из-за того, что читатели нас не любят, что готова нас всех убить, лучше бы сходила на курсы избавления от интернет-зависимости!
Ян: Юлиан, сам рот закрой! Можно подумать, твою фигню про зависимости кто-нибудь когда-нибудь слушал и не делал наоборот! Кэт, ты не можешь принимать решение об уничтожении мира в одно лицо! Это против идей демократии! Давайте проведём голосование!
Кэт: что-то я не припомню, чтобы давала вам конституцию. Отклоняется.
Годрик: Кэт, то, что ты собираешься сделать, ужасно. Ты и сама это понимаешь, иначе не сделала бы меня героем Вестерлэнда за убийство Темного Лорда Эйриса, который хотел сжечь целый город. Нельзя оглядываться на мнение читателей, ценно только твоё собственное мнение! Ты же знаешь, как в каноне меня презирали за убийство Эйриса! косится на Райнхарда не то, что этого, который не спас Вестерланд!