Страница 9 из 13
Но и седьмое место это был прорыв для Ленинграда. На ленинградском телевидении даже специальная праздничная программа вышла в связи с успехом «Зенита». По тому времени – некая фронда, что ли, отход от обязательного официоза. Куклы шуточные сценки показывали про игроков команды, известные артисты выступали, и ребята были счастливы, и зрители. Председатель исполкома нас потом принял, и прием этот запомнился. Подарки, а главное, теплая атмосфера той встречи. Какие-то сдвиги в питерском футбольном хозяйстве тогда наметились. Перспективы будоражили воображение. Но та команда произвела впечатление не только на ленинградских болельщиков. Тренерскую работу Евгения Ивановича Горянского оценили на самом верху. Он принял сборную страны, но «Зенит» вынужден был покинуть. В команду пришел Герман Семенович Зонин. Уже одно его имя вселяло оптимизм: творец «ворошиловградского чуда». Первая победа команды из областного центра в чемпионатах СССР связана с его именем, это он привел «Зарю» из Ворошиловграда к золотым медалям. Болельщики наши чего-то подобного ждали и от «Зенита»… Но мы начали чемпионат 1973 года с шести поражений подряд.
В тот год Федерация футбола СССР отменила ничьи и ввела послематчевые пенальти – чтобы договорняков не было, чтобы во всю силу играли. Часть поединков мы проиграли в основное время, часть – по пенальти. Такой вот старт.
Но Зонин удержался. Конечно, авторитет его был высок. После ворошиловградского триумфа кредит доверия к нему казался неисчерпаемым. К тому же у Германа Семеновича были прекрасные отношения с первым секретарем ленинградского городского комитета партии Аристовым. Именно он курировал «Зенит». Футбол он очень любил. Именно Аристов и приглашал Зонина в «Зенит», создавал условия для команды.
Геннадий Орлов, спортивный комментатор
Опекал тогда лучшую команду города первый секретарь горкома КПСС Борис Иванович Аристов. Этот человек обожал футбол и помогал чем только мог игрокам и тренерам, курировал строительство Дворца спортивных игр на улице Бутлерова, который был построен всего за два года и введен в строй в 1976 году. Борис Иванович буквально жил этим проектом, часто приезжал на стройку, подгонял рабочих… В итоге было построено уникальное спортивное сооружение для своего времени. Перекрытие пролетом в 70 метров без промежуточных опор дало возможность разместить в здании футбольное поле стандартных размеров. Покрытие, правда, было и остается синтетическим, но в условиях петербургского климата и это было спасением для игровиков. Помимо футбола, здесь проводились и проводятся тренировки и соревнования по теннису, хоккею на траве, ручному мячу, бадминтону… Но больше всего обязаны Дворцу спортивных игр, конечно, футболисты. Многие чемпионы 1984 года начинали там. Благодаря Дворцу и возможности тренироваться круглогодично ленинградские футболисты значительно улучшили технико-тактическую подготовку, физические кондиции.
Я тогда еще не был на сто процентов футболистом основного состава. В нескольких матчах, когда мы проиграли, участвовал, после такого провала какие-то экстренные меры неизбежны. Сел на лавку. Непростой получился для меня отрезок. Вроде в конце минувшего сезона влился в состав, съездил в заграничное турне, закрепился в основном составе – и снова дубль. Возраст был для резервиста далеко не критический, но на душе было муторно. Виду старался не показывать, на тренировках пахал.
В. Казаченок на острие атаки. 1970-е
И снова мне подставил плечо в трудную минуту Анатолий Николаевич Васильев. Продолжал он со мной и индивидуально заниматься, и просто беседовать по душам. Я не отчаивался, чувствовал, что мое время не за горами. Наверное, фактурные, мощные футболисты созревают чуть позже, я уже тогда начал это понимать. Был у нас такой полузащитник Миша Фокин – юркий, техничный игрок, миниатюрный парень. Вот он был готов к основному составу очень рано. А мне еще предстояло поработать.
Только с 1974 года я стал твердым игроком «основы». Тренировочные объемы дали свои плоды. На сборах я начал много забивать, игру показывал хорошую, Зонин это заметил. 2 мая меня выпустили против «Торпедо» на второй тайм, и с тех пор я начал стабильно выходить с первых минут. Дорого мне это далось, и место свое я без боя уступать не собирался. Собственно, и не уступал, не считая каких-то вынужденных обстоятельств.
«Зенит» в одной из зарубежных поездок
В конце сезона 1975 года получил травму. Причем не во время матча. Тренировались мы на стадионе имени Кирова в очень холодную погоду. К тому времени я уже был комсоргом «Зенита». Мне поручили после тренировки подъехать на стадион имени Ленина, нынешний «Петровский», награждать ребят, отличившихся на турнире «Кожаный мяч». Делал я это с удовольствием, сам начинал на этих соревнованиях, люблю их и ценю высоко, да и питерские пацаны мне всегда дороги. Но промерз я тогда изрядно, и уже дома, ночью, обострилась травма приводящих мышц, случился рецидив. Повторял и повторяю своим ученикам: нет в нашем деле мелочей. И еще: футбол от самого одаренного игрока требует постоянного индивидуального анализа. У меня, к примеру, большая мышечная масса, это необходимо было учитывать в тренировочном процессе, делать на это поправку. Но опыт приходит не сразу.
Мотя. Вставная глава
В семидесятые-восьмидесятые «Зенит» существовал благодаря всего нескольким людям. Это в первую очередь генеральный директор завода ЛОМО Михаил Панфилович Панфилов и его заместитель Евгений Альфонсович Вершинский. А третьим в этом ряду я бы поставил легендарного нашего администратора Матвея Соломоновича Юдковича. Это был человек уникального обаяния, влюбленный в футбол и готовый на все для футболистов.
Он был незаурядным рассказчиком и очень интересным собеседником. Это, кстати, журналистский миф, что в команде Юдковича звали Дедом. Это прозвище придумали именно журналисты. А футболисты всех поколений до последнего дня звали его Мотей, и ему это очень нравилось.
Работал он в «Зените» очень долго, мне, да и многим футболистам, казалось, что он был в нем всегда. Был до меня; я закончил, а он продолжал работать в клубе, словом, он его олицетворение. Был Мотя человеком разноплановым. Веселым, добрым, но мог и разозлиться, вспылить. Администратором он был талантливейшим, влюбленным в свое дело, а другие в этой профессии не приживаются. Матвей жил работой, жил «Зенитом», жил проблемами ребят. Банально звучит, но все мы были ему как родные дети. Никакого преувеличения в этом нет. Сейчас уже многие не понимают в полной мере, что это за должность такая – администратор футбольной команды.
В советское время именно администратор был первым лицом клуба. Поездка на матч в другой город: авиабилеты, отель – все на нем, это понятно. Но и врач для тещи футболиста – тоже его забота, детский садик для ребенка, билет в кино на премьерный показ – это все он. Матвей мог все.
В те времена, куда бы ты ни зашел, в фешенебельную гостиницу или непрезентабельную, всегда висела табличка «Мест нет». Я до сих пор уверен, что эти таблички тогда прибивали на века. Администратор футбольной команды обязан был разрешить эту проблему. Матвей умел это делать как никто.
Матвей Юдкович, Юрий Морозов и Герман Зонин в школе «Смена».
Дефицит был всеобщий. А если чего-то нет, но футболисту нужно, это ведь скажется на игре! Мотя умел преодолевать все эти барьеры. Он был коммуникабельным, обожал общение, хотя и был вечно занят. Шарму ему добавляло необычайное внешнее сходство со знаменитым артистом Ростиславом Пляттом. В связи с этим постоянно возникали разные истории. В те годы мы в Москву ездили на матчи «Красной стрелой». И однажды идем всей командой по перрону и видим стоящего в окружении друзей Плятта. Все мы дружно загалдели: «Мотя, подойди». Подвели Матвея к Плятту. Народный артист и сам поразился необычайному внешнему сходству, хотя, как мне показалось, появление двойника его не обрадовало. Матвей этим сходством иногда пользовался. Ему вообще был присущ артистизм. Я думаю, он был артистом не хуже Плятта, только нашел себя в иной сфере. Жизнелюбие, чувство юмора били у него через край. С годами понимаю, что он, отлично зная все тогдашние трудности жизни футболиста, всегда входил в положение каждого из нас… Мы вот не всегда входили в его положение, но Мотя все это терпел. Действительно, он был нам как отец. Бегали к нему по любому вопросу.