Сделка

- Вы можете не беспокоиться, - сказал я. - Я некоторое время буду не в себе. Не так давно я был на одном тропическом острове и меня там ранили. Мне понадобится время, чтобы привыкнуть к относительному миру и спокойствию Чикаго.

Лу вошел в мой, или пока еще его, офис и надел пальто.

- "Биньон" подойдет? - спросил он.

- Да, конечно.

Когда мы уходили, Глэдис крикнула мне:

- Если вам будут звонить, мне говорить, что вы приехали?

Я остановился у открытой двери; Лу уже вышел в коридор. Кабинет подпольного гинеколога все еще работал.

- Как они могут знать, что я вернулся? - спросил я.

- Ваш приятель Хэл Дэвис из "Ньюс" написал о вас. Точнее, он написал о вашем друге Россе, упомянув и вас. О том, как вы, два героя, возвращаетесь в Чикаго.

- Вот лидер!

- Мистер Геллер!

- Извините, Глэдис. Забудьте об этом. На службе у меня появилась дурная привычка ругаться, и я постараюсь побыстрее от нее избавиться.

- Хорошо, мистер Геллер.

- Ты хорошая девочка.

- Мистер Геллер, вы... м-м-м, вы не встречали там Фрэнки?

- Нет, Глэдис. Это большая война. Он что, на Тихом океане?

- Он тоже на Гуадалканале, вы разве не знали?

- Извините, я не знал. Он, должно быть, находился среди тех военных, которые приехали сменить нас. Он в Американской дивизии?

- Да, конечно, - ответила она. Я заметил, что лицо ее было озабоченным. Ясно, она смотрела на меня - поседевшего, высохшего, с запавшими глазами - и думала о том, как там ее муж. Дело в том, что она теперь была миссис Фортунато: они поженились как раз перед тем, как он ушел на войну. - С ним все будет в порядке, мистер Геллер?

У меня хватило ума не разубеждать ее в этом, я смог сказать:

- Солнышко мое, остров уже захвачен. С ним все должно быть в порядке. Мы с Барни сделали всю тяжелую работу: все, что ему осталось, - это навести после нас порядок.

Ей было приятно это слышать: она даже улыбнулась. Для девушки, лишенной чувства юмора, у нее была потрясающая улыбка. И отличные сиськи. Мне стало хорошо от одной мысли о том, что я все еще ценю приятные вещи.

И "Биньон" в их числе. В Сент-Езе у меня был плохой аппетит, но кусок солонины на тарелке (хоть порция и стала меньше) в знакомом ресторане с деревянными скамейками и скромными украшениями напомнил мне об удовольствии, доставляемом хорошей едой. На самом деле, я налетел на мясо так же, как на япошку, у которого отнял пулемет и им же пристрелил его. Мне кажется, Лу был несколько смущен. Он не сказал ни слова, пока мы ели.

Я вытер лицо полотняной салфеткой. Салфетка - это уже признак цивилизации. Я сказал:

- Я не ел в поезде. Там не было вагона-ресторана. А если бы я вышел на остановке, мог потерять свое место.

- Тебе не нужно ничего объяснять, Нат. Меня зовут Лу, ты помнишь? Мы в Чикаго.

Кто-то засмеялся, очевидно, я.

- Наверное, если парни так часто выпивали вместе, как мы с тобой в былые дни, они могут не чувствовать неловкости.

- Да, я так и считаю.

- Мне ужасно жаль твоего брата, - я никак не мог оторвать взора от черной ленточки на его рукаве.

- Все нормально, - произнес он.

- Нет, все это ненормально, - заявил я.

- Нет, конечно, но мне не хочется об этом говорить. Слава Богу, ты вернулся назад. Я так боялся, что не увижу тебя больше, ты, чертов сукин сын! Тебе было слишком много лет для службы в армии, так о чем ты думал?

- Не спрашивай меня об этом, - сказал я. - Я не хочу об этом говорить.

Официант принес нам по второй порции пива. Лу улыбнулся, пожав плечами.

- Я, кажется, понимаю. Ведь я старше тебя, но и сам подумывал об этом.

- Когда твоего брата мобилизовали, ты на следующий день отправился на медосмотр. Если бы ты не провалился, то сейчас был бы в армии.

Широко раскрыв глаза от удивления, он улыбнулся:

- Как ты об этом узнал?

- Я сыщик, - заявил я, отпив глоток пива. - Во всяком случае, был им. Так что же Дэвис написал обо мне в "Ньюс"?

- "Частный детектив - приятель Барни Росса". Довольно затасканно. Он упомянул и Сермака, и Диллинджера, и Нитти. И даже Пеглера. Но обо всех - в одной статье. Вчера.

- Дьявол. Я правильно понял Глэдис: она сказала, что Барни возвращается в город?

- Кажется, да. Его малярия усилилась, и перед Новым годом он уехал с Гуадалканала. Он был в Штатах...

- Я знаю, - сказал я. - Нам давали читать газеты в сумасшедшем доме. У нас отбирали только острые предметы.

- Я не хотел тебя обидеть, Нат...

- Да ничего... Просто я знаю о Барни. Я даже один раз говорил с ним по телефону. Ты знал, что Рузвельт лично наградил его медалью?

- У нас здесь тоже есть газеты, - сказал Лу, слабо улыбнувшись.

- Но он ни слова не сказал о возвращении в Чикаго - во время своего отпуска, который ему пообещали. Он сообщил мне, что собирается поехать в Голливуд к своей девушке. То есть к жене.

- Значит, - произнес Лу, - он переменил свое решение. Мне кажется, у него было какое-то дело в его коктейль-баре. Его брат Бен куда хуже управляется с делами, чем Барни.

- Вот черт! Барни был ужасным менеджером, Лу. Но он был неплохой приманкой. Ведь он - знаменитость.

Лу демонстративно пожал плечами.

- Ну, а уж теперь, когда он стал героем войны, народ валом повалит, чтобы его увидеть.

Мне это не понравилось. Не знаю толком, почему, но я почувствовал, что злюсь.

Лу спросил:

- Так ты хочешь узнать про наши дела или нет?

- Конечно, хочу. Так как идут мои дела?

- Ты не богатеешь, но и не обнищал. Дел меньше - разводиться стали реже, но для сыщиков все еще находится работа. Если бы Фрэнки был сейчас здесь, одному из нас пришлось бы бездельничать, а так - для нас двоих работы хватит.

Почему меня это не интересовало? Я попытался показать заинтересованность и спросил:

- Какой, например?

- Полдюжины пригородных банков обратились нам, чтобы мы проверили тех, кто обращается за ссудами и кредитами. Мы проводим несколько личных расследований, инспектируем кое-какую собственность и некоторые виды бизнеса. У нас полно сомнительных чеков, а четыре юриста ждут, когда мы рассмотрим их документы...

Как я ни старался слушать, я не мог. Клянусь, я старался. Но через некоторое время стал просто смотреть на него: видел его лицо, видел, как двигается его рот, но не мог заставить себя слушать.