Сделка

За спиной у меня висел рюкзак. Я обошел какого-то алкаша и стал подниматься по знакомой узенькой лестнице. Я миновал несколько людей, пожилых мужчин, молодых женщин, которые пришли на ленч. Я никого не узнал. Поднявшись на четвертый этаж, я чувствовал себя своим собственным привидением. Пройдя по знакомому коридору с деревом и матовым стеклом я остановился возле двери, на которой все еще виднелась надпись:

НАТАН ГЕЛЛЕР, ПРЕЗИДЕНТ.

Я потрогал буквы: они не пачкались.

Я повернул ручку.

Глэдис сидела за столом, на котором в изящной вазе стояла роза. Она замечательно выглядела. Ее каштановые волосы стали чуть длиннее. На ней была белая блузка - более женственная и будоражащая воображение, чем прежде. Глэдис слегка поправилась, но это шло ей - и она казалась доступнее. Глэдис широко улыбнулась мне.

- Здравствуйте, мистер Геллер! - произнесла она.

Она подошла ко мне и обняла меня. Я тоже обнял ее. Было приятно, но я почувствовал смущение.

На стене, над диваном со Всемирной выставки, было прикреплено знамя, сделанное из простыни, на котором грубыми и неуклюжими буквами было написано: "Добро пожаловать домой, босс!" Именно на этом диване Фрэнки несколько лет назад развлекался с Глэдис, когда я застал их.

- Не стоило устраивать шума, - сказал я.

- А никакого особенного шума и нет, - ответила Глэдис, пожимая плечами.

- Что, даже не будет торжественной встречи? Глэдис прищурила глаза: она не поняла. У нее явно не появилось чувство юмора.

- Только это, - сказала она, указывая на знамя, которое судя по всему, смастерила своими руками. - Да еще мы заморозили шампанское. - Так это и есть шум, - заявил я. - Ведите меня к шампанскому. - А оно уже здесь, произнес кто-то.

Я обернулся и увидел Сапперстейна. Он выглядел изможденным. На рукаве его коричневого костюма была пришита черная ленточка. Лу стоял в дверях моего кабинета и наливал мне в огромную чашку шампанского из большой бутылки.

Я подошел, взял шампанское левой рукой, а правой пожал руку Лу. Потом я выпил шампанского и спросил:

- Как идут дела?

Он похудел, на его лице появилось больше морщин. Лу перешел с тонкой проволочной оправы на черепаховую; теперь он носил очки с бифокальными стеклами. Около ушей его волосы были тронуты сединой. Но его череп не потерял своего блеска.

- Дела идут неплохо, - произнес он. - Давайте позавтракаем в "Биньоне", и я вам все расскажу.

- Отлично. А... это?

Он осторожно поднял руку, на которой был прикреплен знак траура.

- Мой младший брат, - объяснил он. - Военный летчик. Ужасно все. Он погиб в Штатах во время учений.

- Мне очень жаль, Лу.

- Мне тоже. Черт возьми. - Он взглянул на Глэдис. - Может, присоединитесь к нам? Устроим празднование.

Глэдис уже стояла за своим столом.

- Нет. Кто-то должен стоять на страже нашей крепости.

Глэдис явно слегка распустилась за годы службы, но все равно бизнес для нее всегда был на первом месте.

- Где мне положить это? - спросил я, указывая на свой рюкзак, который лежал на диване.

- Почему бы не забросить его в соседнюю комнату? - промолвил Лу.

- На какое-то время можно, - заговорил я. - Но мне нужно найти место, где бы я мог остановиться.

Я, конечно, должен был все организовать, еще находясь в Сент-Езе, но мне было трудновато предусмотреть все.

Глэдис произнесла:

- Они звонили нам, мистер Геллер.

- Ради Бога, называйте меня Натом.

- Нат, - сказала она с усилием. - Один из ваших врачей звонил сюда несколько недель назад, и с тех пор мы подыскивали вам комнату. Но, боюсь, с отелем "Моррисон" ничего не выйдет.

- Не хватает жилья, - добавил Лу, обреченно пожимая плечами.

- Поэтому мы взяли на себя смелость переделать офис в соседней комнате, - объяснила Глэдис.

- Не было ни вас, ни Фрэнки, - произнес Лу, - и без вас мы и не пользовались этим помещением. А я работал в вашем кабинете... - он кивнул в сторону моего личного кабинета. По его лицу было видно, что он чувствовал себя неловко.

- Так и должно было быть, - успокоил я его.

- В соседней комнате мы убрали перегородки. - продолжал Лу, - и поставили туда ваш стол и некоторые личные вещи, которые вы хранили в своем кабинете. Мы даже привезли кое-какую мебель из вашей комнаты в "Моррисоне". А еще, помните, у вас была раскладушка, которую вы много лет хранили в подвале?

Я уселся на диван, положив руку на свой рюкзак.

- Не говорите мне этого.

- Мы подняли ее наверх. Она там. Вы можете занять всю комнату и жить в ней, временно, конечно, пока не найдете жилья.

- Полный круг, - произнес я.

- Что? - переспросила Глэдис.

- Ничего, - ответил я. Лу объяснил ей:

- Он жил в своем офисе, перед тем как обустроить эту контору.

- А-а, - протянула Глэдис, явно не понимая, о чем речь. Ирония была ей не по силам. Я встал.

- Спасибо вам за беспокойство.

- Если хотите, - говорил Лу, разводя руками, - я могу работать в этой комнате, и вы тоже, а спать будете в том помещении. Думаю, клиенты, которые пользуются моими услугами, не будут в обиде на эти временные перемещения...

- Не говорите больше ничего. Пусть все останется, как есть. Мне все равно потребуется некоторое время чтобы вновь войти в колею. Так что еще в течение нескольких недель считайте боссом себя.

- Так я был не прав, предположив, что вы вернетесь к работе?

- Да нет. Вы были правы, скорее всего. - Мистер Геллер, - заговорила Глэдис, нахмурив брови. Я не стал поправлять ее: "Нат" явно не входил в ее словарь. - Не обижайтесь, но вы выглядите слегка изможденным.

- Глэдис, - с упреком сказал Лу.

- Все в порядке, Лу, - вмешался я. - Она права. Я похож на черта. Но я провел около шестнадцати часов, сидя в поезде. Спать было негде, и... вагон был грязный и переполненный; я был счастлив, что смог найти местечко, чтобы пристроить свой рюкзак и втиснуть задницу. Самое ужасное, что в вагоне, казалось, была толпа беременных женщин и молодых матерей с маленькими детьми. Женщины пытались кормить и переодевать младенцев в этих отвратительных условиях. Все эти женщины направлялись на встречу со своими мужьями, которые служили за океаном, или возвращались с таких встреч.

Лу и Глэдис смотрели на меня с жалостью, когда я замолк на полуслове, погрузившись в воспоминания о поездке по железной дороге. Это должно было случиться: я мог подобным образом терять мысль и возвращаться к ней.