Страница 48 из 88
— Не тяжело? — зачем-то спрашиваю я.
— Нормально, зато не сутулюсь, — говорить она не особенно настроена.
Нам сложно разговаривать. Мне — из-за того, что я, действительно, не знаю, что ей сказать, Коре — по более чем очевидным причинам.
Дождь по-прежнему не усиливается. Всё, как и сказал Рори. Пересмешницы, издавая лишь их обычный щебет, перелетают с одних деревьев на другие. Всё выглядит вполне безобидным.
— Как думаешь, что мы будем делать потом? — внезапно спрашивает она.
— Я не знаю. С какой стороны не посмотри — всё страшно.
— И один и тот же результат, — продолжает мои мысли Кора. — Мне теперь точно терять нечего.После всего того, что я сказала и сделала… Знаешь, когда всё это тебе показывают с самого детства, навязывают, как что-то нормальное и неотъемлемое, то уже даже как-то привыкаешь к этому. А когда оказываешься сам в этой шкуре, то понимаешь, что это куда более чем неправильно. Это противоестественно. Чувствуешь себя животным.
— Скорее добычей, — шепчу я, — беззащитной тварью, которая только и может, что постоянно убегать, пока у неё есть силы.
— Даже если кто-то из нас выживет, я понятия не имею, как потом он будет жить, — почти беззвучно произносит она.
Где-то вдалеке сойки заводят свою песню. Всё кажется вполне привычным, пока мелодия, передаваясь от одной птицы к другой, не доходит до нас. Я останавливаюсь как вкопанная, слыша эти пугающие четыре ноты.
— Они ведь могли просто подхватить её в первый раз, да? — шепчет Кора. Я даже не слышу её. Что-то внутри начинает так грохотать, что невозможно дышать. И одна-единственная мысль…
Я срываюсь с места и бегу вперёд, игнорируя просьбы Коры остановиться. Какое-то время я ещё слышу её голос и бег, но потом всё пропадает в грохоте моего собственного сердца.
Я стараюсь не плакать, стараюсь не думать о том, что произошло что-то серьёзное. Я надеюсь, что птицы, как и сказала Кора, всего лишь подхватили прежде услышанный мотив. Такое же случается. В начале года, когда мы с Рори сидели на Луговине произошло тоже самое. И вряд ли кто-то до нас приходил в лес, чтобы спеть сойкам именно эту мелодию. Я так отчаянно пытаюсь успокоиться, что уже перестаю верить самой себе. Я даже не замечаю того, что дождь усиливается.
А затем раздаётся странный хлопок и тут же гремит пушка.
Я даже не сразу понимаю, что кричу.
Я продолжаю бежать, поскальзываясь на увлажнённой дождём глине. Ветки деревьев и кустарников хлещут меня по лицу, а я по-прежнему пытаюсь бежать вперёд.
А затем я вижу его.
Он лежит на животе, рядом с ним валяются лук и стрелы. Я подбегаю к нему, пытаюсь растормошить, но он не отвечает. Я пытаюсь понять, что же произошло, пытаюсь перевернуть его на живот, как тут же слышу ещё один хлопок, а сразу после него протяжный девчачий крик.
Кора…
Кто-то стреляет ещё раз, а потом раздаётся пушка.
Я продолжаю пытаться нащупать пульс у Рори, но чем дальше это длится, тем всё больше я убеждаюсь, в том, что всё бесполезно. Возникает странное чувство пустоты и неправильности, от которой меня уже некому спасти.
Я слышу чьи-то приближающиеся голоса. Я не могу различить слов, но в какое-то мгновение мне кажется, что я слышу голос Эртера. Я послала его идти за Рори, он был тут рядом и ничего не сделал… и не погиб.
— Предатель! — кричу я, даже не слыша, отвечает кто-то мне или нет.
Осознание того, что все наши подозрения и надежды были ничтожными, вся его помощь была лишь игрой, просто разрывает на куски. Я пытаюсь разглядеть его, но дождь, льющий стеной, не даёт мне видеть ничего чётко дальше вытянутой руки.
Я слышу какие-то крики, очередной выстрел, а после него пушку.
— Осталась только ты, — Омел подошла близко. Я даже вижу её смутный силуэт сквозь дождь. Вот она, стоит буквально в паре метров от меня. — Мне часто делали хорошие подарки, но этот — самый лучший, — она чуть приподнимает ружьё или что-то похожее на него.
— Лучше стреляй сразу, не делай глупой ошибки. Я могу убежать или сделать ещё что-то, — пытаясь совладать с бьющей меня дрожью, кричу я.
— Ты уже никуда не убежишь. Уже некуда, — я почти уверена, что на её лице играет улыбка.
— Уверена? — я резким движением поднимаюсь, схватив лук и стрелу. Мне тут же хочется отбросить их, потому что мне кажется, что она добивалась именно этого, хотела меня спровоцировать.
— И ты сможешь в меня выстрелить? — она почти смеётся. Она права. Я ведь не смогу себя пересилить снова. Сама того не заметив, я натягиваю тетиву.
— Чего же медлишь, не хочешь отомстить? — кричит Омел. Её нервы, кажется, на пределе. Долго она сдерживать себя не сможет.
— Хочу, но не тебе, — говорю я ей. Она, как мне кажется, даже меня не расслышала. Я вижу, как она вскидывает ружьё, а в следующую секунду я падаю на землю.
Холодно, мокро. Дождь хлещет прямо на лицо. Я чувствую странную боль и непреодолимое желание закрыть глаза. Наверное, именно так и умирают. Я слышу, как кто-то приближается ко мне. Не в силах бороться с этим желанием, я закрываю глаза. А потом падаю в темноту.
***
Я точно падаю в бесконечную бездну, безо всяких мыслей, без попыток спастись. А потом, словно грохаюсь на пол, внезапно ощутив, что в лёгких кончился воздух. Я судорожно вдыхаю, резко открыв глаза, точно от кошмара.
Я оглядываюсь вокруг: слабо освещённая комнатка, никаких окон, краска серо-зелёного цвета. Я сижу на металлической кушетке, на которую сверху накинули тонкий матрас. К левой руке подсоединена капельница, но её содержимое уже давно закончилось. Я осторожно отсоединяю её. Я по-прежнему в той же одежде, в какой была на Арене. Я присматриваюсь к грязи на брюках: в складках она даже до сих пор не просохла до конца. Странно.
Где я?
Я впервые осмеливаюсь задать себе этот вопрос. Может, так выглядит ад? А почему я в грязной, даже ещё пахнущей дождём и сыростью, одежде? И почему я почувствовала что-то, когда вытаскивала из своей руки иглу? Нет. Я была скорее жива, чем мертва.
И именно сейчас я вспоминаю о Рори.
Если бы я была мертва, то он был бы рядом.
Пошатываясь, борясь с нахлынувшими слезами (вряд ли на том свете можно плакать), я пытаюсь осмотреться получше. Меня схватили? Но почему? И как? Неужели Омел промахнулась, а я просто упала в обморок? Нет. Я слишком хорошо понимаю, что ни того, ни другого произойти просто не могло. Так что же…
Я прохожу немного вперёд и теперь вижу дверь, до этого частично скрытую за небольшим пустым шкафчиком. Голова ещё немного кружится, поэтому мне требуется немного усилий, чтобы схватиться за ручку. Она с лёгкостью открывается, и я вижу небольшой, но светлый коридор, полный дверей. В конце коридора, справа, комната побольше, за дверями из матового стекла; видно, что там горит свет, даже слышны чьи-то голоса. Мне кажется, что с моим слухом что-то не так. По ощущению похоже, будто меня оглушило взрывом. Я чувствую, как в ушах немного «звенит».
Буквально на одно мгновение в моей голове появляется страшная мысль: а вдруг никого и не убили, вдруг они все здесь? Я испуганно прячусь в комнату. Не знаю даже, что меня больше напугало: мысль о том, что все мы часть какого-то страшного действа или то, что я всё ещё верю в спасение Рори.