Страница 27 из 88
Я оборачиваюсь в сторону остальных и вижу, как Китнисс с интересом рассматривает нанизанные на её вилку овощи.
— Очень любопытно, — говорит она, не отвлекаясь от своего наистраннейшего занятия. — Мне кажется, или ваши ролики были даже длиннее, чем у остальных? Точно всё внимание хотят привлечь именно к вам.
— Мне кажется, просто Прим была известна тут и до этой Жатвы, поэтому… — начинает Рори, но его прерывает Пит.
— Тут явно другой замысел. Как уже сказала до этого Эффи, автором идеи, по слухам, является сам господин Главный Распорядитель. Думаю, ты понимаешь, к чему я клоню? — прибавляет он, уже обращаясь только к Китнисс.
— Сложить два плюс два я в силах, — лишь говорит она.
— О чём вы? — ничего совершенно не понимая, вмешиваюсь я.
— Если бы идею подал президент — вопросов бы не было, тут уж причина очевидна, — немного неуверенно ворчит сестра. — А тут вариантов слишком много.
— Я, думаю, мы очень скоро всё поймём, — заключает Пит. На мгновение она замолкает, а потом бросает почти испуганный взгляд на Китнисс.
— Я чуть не забыл. Нам ведь нужно договориться о знаках.
— О знаках? Как вы думаете связываться с нами на Арене? Это ведь невозможно, — удивлённо бормочет Рори.
— Ну, ведь ей-то как-то удавалось читать мысли Хеймитча, — отвечает Мелларк, кивнув в сторону моей сестры. Она выглядит немного растерянной.
— Я даже не знаю, как это получалось. Тем более, сколько мы с тобой ни пробовали — всё было без толку.
— Да, только в этом году у нас трибуты куда сообразительнее.
— Хорошо. Я попытаюсь, — она тяжело вздыхает и точно пытается что-то припомнить. — Все наиболее значимые для нас подарки, приходили фактически сразу после определённых событий. Стоило мне… поцеловать Пита, — в этот момент она немного покраснела и спрятала глаза, — как он тут же прислал нам еду, стоило мне и Питу поспорить по поводу того, стоит ли мне идти на пир у Рога изобилия — как появился флакончик со снотворным. Мы с ним ни о чём не договаривались, но каким-то образом он всегда подсказывал мне верное решение. Мы можем попробовать сделать подобное. Вряд ли нам удастся показать направление к водоёму таким образом, но мы попробуем давать вам хоть какие-то подсказки. Поэтому, чтобы вы не получили в подарок от спонсоров — воспринимайте это не только как помощь. Мы не можем утверждать, что всё получится, но пожалуйста, попытайтесь.
Мы переглядываемся с Рори и киваем. Сложно понять всё это сейчас, надеюсь, когда придётся иметь дело с самими посылками, что-то прояснится.
— Китнисс, можно один вопрос? — несколько неуверенно спрашиваю я. Сестра тут же кивает мне и готовиться выслушать. — Как нам с Рори быть на Арене?
— Ведите себя естественно, так как повели бы вы себя дома в похожей ситуации, — отвечает она. — Не надо скрывать свои чувства, и тем более не надо изображать врагов — ни в коем случае.
— Мы о подобном даже и не думали, — заверяет её Рори. Китнисс слегка улыбается, и от её улыбки мне хоть на немного, но становится легче. На секунду её лицо вновь становится серьёзным, и она прибавляет:
— И что бы вы ни увидели, не доверяйте этому. Помните об этом, — мы снова киваем. Я подхожу к ней и крепко обнимаю.
— Идите спать — завтра очень важный день, — доносится её тихий голос.
— А вы?
— Нам ещё есть, что обсудить, — слегка улыбается Пит.
Мы вместе с Рори уходим в сторону комнат. Мы даже толком и не прощаемся друг с другом. Переодевшись, я падаю в постель и только теперь понимаю насколько устала. Глаза буквально слипаются, а шея точно окаменела. Я приподнимаю голову, чтобы посмотреть на часы, стоящие на прикроватной тумбочке.
22:30
Меньше двенадцати часов до начала Голодных Игр. Меньше суток — и я попаду в мой персональный ад. Именно с этой мыслью я проваливаюсь в тяжёлый сон.
***
Я просыпаюсь от того, что ударяюсь ногой о стену: во сне была очередная погоня, и я, буквально в самые последние секунды, умудрилась упасть. За окном всё ещё темно, настолько, сколь это возможно в Капитолии. На часах полночь. Я чувствую, что мне нужно немного пройтись, и, накинув на себя халат, я выхожу из своего номера. В главной комнате не горит свет, однако там кто-то есть. И этот кто-то сидит на подоконнике, вглядываясь в мерцающие внизу огни.
— Не спится? — голос сестры мягок и тих. Я киваю и подхожу к ней. На подоконнике ещё достаточно места, так что теперь мы сидим рядом.
— Почему ты здесь? — спрашиваю я.
— Приснились очередные кошмары, — отмахивается она, хотя, судя по количеству стоящих на ближайшем столике кружек и чашек, спать Китнисс даже и не ложилась. Она приобнимает меня, и от этого мне становится тихо и спокойно на душе.
— Знаешь, шесть лет назад я точно так же сидела на этом подоконнике в ожидании утра, — произносит она. — И я никогда не думала, что когда-нибудь окажусь тут в твоей компании, — Китнисс тяжело вздыхает и проводит ладонью по моим волосам.
— Давай поговорим о чём-нибудь, — умоляюще шепчу я. — О чём угодно, только не об Играх.
— Хорошо. И о чём?
— Я не знаю, — улыбаюсь я, и вижу её улыбку в ответ. — Китнисс, а когда ты поняла, что любишь Пита, по-настоящему? — я не уверенна, что этот вопрос лучше разговора о завтрашней бойне, но уже поздно. Сестра тут же задумывается, но, к моему счастью, не впадает в апатию. Спустя какое-то время она отвечает:
— Сложно сказать. Поначалу я его просто ненавидела, особенно, когда мы были вынуждены играть на публике. Особенно тяжело это давалось Питу, ему ведь притворяться не приходилось. А в остальное время я сторонилась его, старалась делать всё, что угодно, только бы не видеть его. Но уже где-то к концу наших первых Игр в качестве менторов, у меня случилась истерика, прямо ночью. Я была тут и видела, как убили последнего нашего трибута в прямом эфире. Пит находился с остальными менторами, но необходимость в этом отпала, поэтому когда он вернулся примерно через час, то нашёл меня ревущей на полу и проклинающей всё и всех. Я помню, как кричала, что ненавижу его, а он пытался меня успокоить. Примерно после этого он тоже стал избегать меня, а я стала избегать его с ещё большей силой, понимая, что я просто-напросто недостойна его.
— Хорошо, что вы помирились, — шепчу я.
— Это точно, — улыбается она с грустью. Какое-то время Китнисс ещё смотрит на площадь внизу, а затем, бросив взгляд на часы, говорит: — Мне лучше уже пойти.
— Я здесь ещё немного побуду.
Поднявшись, она крепко обнимает меня, целует в щёку и уходит. Я провожаю её взглядом, а затем, когда она скрывается в темноте, бросаю взгляд вниз, на площадь. Там собрался, наверное, весь Капитолий. И снова на огромных экранах крутят какие-то ролики. Сейчас там показывают фрагменты с прошлых Игр, победителем которых стал профи из Первого (какая неожиданность), перебивший большую часть трибутов при помощи ножей.
Какое-то время я сижу одна, а затем раздаётся тихий звук притворяемой двери и чьи-то почти не различимые шаги.
— Я знал, что ты тут, — шепчет Рори, подходя к окну и присаживаясь на подоконник.
— Тоже не спится?
— Немного, — пожимает плечами он и смотрит вниз, на площадь. — Нам нужно придумать, что мы будем делать, когда там окажемся. Если не будет никаких сюрпризов, то бежим в сторону леса, если будут какие-то проблемы, то, скажем, на восток.
Я киваю головой. О самом важном мы и забыли. Главное теперь только не забыть, куда бежать после сигнала. Только бы Распорядители не решили, как несколько лет назад, выпустить участников в разных частях Арены. Хотя, те Игры вышли из-за этого несколько затянутыми, поэтому так происходит достаточно редко.
— Сколько сейчас?
— Почти три часа, — беззвучно отвечаю я. Какое-то время мы по-прежнему сидим вместе, крепко сцепившись ладонями. Мы оба прекрасно понимаем, что вдвоём нам не выбраться, а мне — вообще в любом случае. Иногда Рори поворачивает ко мне голову, точно хочет что-то сказать, а потом, словно передумав, снова принимается изучать толпу капитолийцев, собравшихся внизу. Что бы он ни сказал — все нереально. Вспомнит о том, что наш ментор был тоже не из сильных — вряд ли получится разыграть аналогичный сценарий снова, скажет, что в отличие от других трибутов я знаю гораздо больше способов убить – нет, применять их я не собираюсь. А отравить кого-то, как во время 74-х Игр не получится, вряд ли.