Надежда сильнее страха

- И пусть удача всегда будет на нашей стороне.

Она действует на нас как заклинание, и мы все тут же замолкаем. Говорит лишь вечно весёлый Цезарь, произносящий пару слов о нынешней Жатве. После он переходит к простому оглашению результатов. У Первых по девять баллов, Эртеру поставили столько же, в отличие от Омел, которую наградили одиннадцатью баллами. Эффи едва вскрикивает, когда слышит её результаты. У Третьих и Четвёртых оценки между шестью и девяти баллами, у девочки из Пятого оценка, соответствующая номеру её дистрикта. Коре поставили семь баллов, Ларсу же лишь на один меньше. Среди неизвестных мне трибутов больше всего удивляет девочка из Восьмого, которой присудили десять баллов. Я никогда не следила за ней на тренировках и, как оказалось, зря. Ещё одной проблемой больше. Остину из Девятого поставили восемь баллов, чего не скажешь о бедной Дери. У неё единица. Девочки-десятилетки из Десятого и Одиннадцатого зарабатывают по тройке — самый низкий результат среди малышей, в среднем у них было около четырёх-пяти баллов.

А вот и наша очередь. Я оборачиваюсь в сторону Рори, тот едва заметно улыбается, пытаясь меня подбодрить, хотя прекрасно видно, что и он сам изрядно нервничает. Я кладу голову на плечо сестры: так хоть немного поспокойнее.

Наконец на экране появляется портрет Рори и цифра рядом с ним — девять. Тут же раздаётся одобрительный гул. Я с улыбкой бросаю на него быстрый взгляд. Ну, что ж, хоть кто-то из нас не пропадёт на Арене. Лицо Хоторна пропадает и сменяется моим. Даже как-то странно наблюдать его с экрана телевизора. На секунду возникает глупое желание прямо сейчас вскочить с дивана да убежать, куда глаза глядят. Я себя тут же останавливаю: это просто-напросто глупо, и решить проблемы мне совсем не поможет, только создаст ещё новые. Мне кажется, что цифра рядом с моим портретом не появляется целую вечность.

Семь.

Китнисс тут же заключает меня в объятия. Затем, оторвавшись, берёт Рори за руку и теперь уже обнимает нас двоих, тихо приговаривая:

— Мы уже почти на полпути, мы уже почти…

Я уже не слышу, что она говорит дальше. Вернулся Пит, и Эффи тут же прокричала ему наши результаты. Он тут же буквально подлетает к нам. Сегодня мы в выигрыше, а что потом… Я перевожу взгляд на Цинну и понимаю: на Интервью от меня не потребуется слишком многого, отчасти из-за его стараний, отчасти из-за моей «прославленности». Я так и жду уже вопросы от Цезаря по поводу того, что я вызвалась добровольцем вместо Пози, о том, кто она; о моей сестре, само собой, что я чувствовала тогда; да и про платье с Парада. Он уже прилюдно намекнул на это.

На сегодня можно вздохнуть спокойно. Наконец, освободившись от объятий, мы дружной толпой идём к столу, который для нас сегодня, действительно, праздничный. Пит рассказывает какие-то забавные истории, Цинна с Порцией тоже не отстают — их вклад в успех трибутов на Играх тоже весьма значим, а уж всяких историй, услышанных от таких же стилистов у них множество. В основном, они сегодня рассказывают о неудачных попытках плагиата на предыдущих Играх. Китнисс смеётся, наверное, впервые со дня Жатвы я вижу её настолько весёлой. Эффи несколько нарушает наше веселье, напомнив нам с Рори о наших будущих противниках.

— Эта девочка из Восьмого, вы можете что-нибудь о ней сказать? — спрашивает она. Я лишь качаю головой. Мы с ней никогда не пересекались во время тренировок. Я даже совершенно не обращала на неё внимания. Уезжала она всегда с малышнёй, приглядывала издалека за мальчиком из своего дистрикта — десятилетним несколько растерянным ребёнком, вечно теряющимся в большом тренировочном зале. По поводу мальчика я могу хоть что-то сказать, так как видела, как он быстро делает ловушки и неплохо карабкается. А вот про девчонку — вообще ничего. Но, к счастью, у нас есть Рори, который, в отличие от меня, не только делом занимался, но и время от времени следил за обстановкой.

— Я видел, как она задиралась с Рубином, — вспоминает он. — Он её толкнул, кажется. Не могу сказать нарочно или нет, к сожалению. Но она тогда тут же убежала в сторону секции по выживанию. Ларс тоже что-то про неё как-то говорил. Он у неё спрашивал, почему она присматривает за мальчиком из своего дистрикта.

— И? — вмешивается нетерпеливая Эффи.

— Как я понял из его рассказа, он сын её соседки или что-то в этом роде.

— Уже что-то, — говорю я. Во всяком случае, это может нам помочь на Арене.

— Время, время, время! — вскрикивает кураторша, заметив, что на часах уже полдвенадцатого. Китнисс и Пит тоже подгоняют нас к нашим комнатам. Я пропускаю Рори вперёд, когда замечаю на себе пристальный взгляд сестры. Она точно что-то хочет мне сказать.

— Ты идёшь? — спрашивает Хоторн.

— Да, сейчас, — киваю я. — Спокойной ночи.

— И тебе, — тихо улыбается он и уходит за дверь. Китнисс, отдалившись от остальной компании, проходит в коридор и заводит меня в комнату.

— Хочешь убедиться, что я лягу спать? — тихим шёпотом спрашиваю я. Сестра просто подходит ко мне и крепко обнимает.

— Завтра важный день, — говорит она. — Последний, чтобы собраться с духом. Ещё нужно будет сделать очень много вещей. Только кажется, что завтра просто передышка перед последним маскарадом.

— О чём ты? — я явно чего-то не понимаю.

— Завтра мы готовим вас не только к Интервью, но и в последний раз сможем обсудить поведение на Играх. Я расскажу тебе всё, что знаю, всё, что могу тебе рассказать, — последнее она произносит совсем тихо. Понятия не имею, что это значит. Надеюсь, что завтра всё прояснится. Китнисс целует меня в щёку и уходит из комнаты.

***

Сегодня день не просто важный, но и сумасшедший. Я ношусь по всему этажу, то с Эффи, то с нашими менторами. Сопроводительница забрала меня сразу после завтрака и тут же повела меня «тренировать». Наверное, никогда у неё не было такой быстрой тренировки. Как мне рассказывала Китнисс, она учит девушек правильно ходить на каблуках, приветливо улыбаться (для некоторых это, действительно, очень важно), не путаться в полах длинного платья при ходьбе, да и вообще разъясняет как вести себя на Интервью. Со мной ей страдать не приходится: ещё дома, иногда я сама, а иногда даже по инициативе Китнисс, наряжалась в её платья по праздникам. Так что хотя бы не падать с высоких каблуков я умею. По большей части Эффи мне рассказывает о поведении на приёме у Цезаря, хотя и сама прекрасно понимает, что такие пункты как «не перебивай», «не веди себя вызывающе», «не груби» можно не оглашать — моё воспитание мне этого и в повседневной жизни не позволяет. Так как всё то, что можно было рассказать, кураторша мне уже поведала, она мне приводит некоторые примеры с Интервью прошлых лет, наглядно показывает, как быть, если вдруг Цезарь задал какой-то неприятный вопрос, или если не знаешь, что ответить. Самым лучшим примером, конечно же, становится Пит. Я тут же вспоминаю, как он вёл себя тогда, и тут же понимаю, что вряд ли смогу так же.

— Знаешь, Прим, — говорит Эффи, разглядывая меня, — главным в поведении твоего ментора на Интервью была именно искренность. Да, можно, конечно же, примерить на себя какой-то образ, но это не всегда работает. Вам, наверное, это кажется удивительным, но даже тут, в Капитолии, честность очень даже ценна. По крайней мере, у трибутов точно, — последнее она произносит с улыбкой. На что она намекает? Рассказать Цезарю обо мне и Рори? Я несколько предвзято относилась к этой идее. Кто знает, как это сработает. Возможно, все, наоборот, решат, что мы решили воспользоваться старым трюком, в своё время спасшим жизни моей сестре и её мужу, хотя, может и…