Страница 35 из 46
Анастасия Куприяновна обернулась и тяжелым взором уставилась на «дочь».
– Выход другой, спрашиваешь? Как же есть, – голос ее стал неприятно-скрипучим, кровь отлила от лица. – И другой выход найдется, стоит только поискать.
«Анне» почудилась угроза или издевка. Что еще придумала эта женщина?
В два шага «мать» приблизилась к «Анне» и встала у нее за спиной.
– Наследство тебе досталось, но распорядиться ты им не можешь, так? Стукнулась ты головой, памяти лишилась, то есть рассудка. А это значит, что можно тебя признать недееспособной. В таких случаях вопрос о наследнике пересматривается по закону. Что скажете, Анна Афанасьевна?
Вот этого я и боялась. Ах, ты стерва! Дай тебе волю, так ты меня в психушку запрешь, а денежки к рукам приберешь. Такая ни перед чем не остановится. Дал же Бог родителей Анне! Отец – подкаблучник, мать – змея подколодная. Бедная девочка, видать, доставалось тебе!
Анастасия Куприяновна снова отошла к окну, отвернулась: ей неуютно стало под взглядом, которым проводила ее «дочь». Она давно обратила внимание, что теряется, и зябко ей делается, когда «Анна» вот так смотрит на нее. Чудится ей, что та все знает, только молчит до поры, до времени. Раньше глаз от полу не поднимала, а сейчас вон как уставилась, словно насквозь тебя видит.
– Я скажу, маменька, что мою недееспособность еще доказать надо, а так как я начинаю припоминать кое-что, то вероятно вспомню, кто меня с лестницы столкнул.
«Анна» блефовала, но что ей оставалось делать? Игра пошла в открытую, и надо было показать свою силу, иначе «мать» почувствует свою неуязвимость и натворит дел.
Анастасия Куприяновна вздрогнула, как от удара. Испуганно загородилась руками и непроизвольно взглянула в окно: там, красуясь перед дворовыми, гарцевал Павел. «Анне» с ее места была хорошо видна его самодовольная ухмылка, его растрепанные волосы, взбугрившаяся мышцами рука, стягивающая повод. Взгляд «матери» явно выражал страх за любимое дитя, которое могут у нее отнять.
– Что ты такое говоришь, на что намекаешь…Чтобы я свою дочь…Плохо ты меня знаешь.. – Анастасия Куприяновна схватилась рукой за сердце.
Странно, я была почти уверенна, что это она пошла на преступление. Неужели Павел? Не может быть! А почему не может? На свете масса обаятельных подлецов. Если я млею в его присутствии, то это вовсе не значит, что он не мог столкнуть Анну. И все равно не верится.
«Анне» стало неприятно от одной мысли, что Павел способен на убийство ради денег. Лучше, решила она, не торопиться с выводами. Есть время разобраться. Вначале надо решить вопрос с замужеством.
– Сядьте, маменька. Взаимными угрозами дела не решишь. Давайте обсудим, как нам поступить, чтобы и вам, и мне было хорошо.
Тяжело дыша, Анастасия Куприяновна подошла к столу и села на прежнее место:
– Дело говоришь, доченька.
«Анна» усмехнулась. Она решила больше не притворяться покорной и послушной дочерью, каковой была, видимо, настоящая Анна. Её натура пересиливала, играть становилось скучно.
– Скажи мне, – обратилась она к «матери» на «ты», – откуда такие долги?
Щеки Анастасии полыхнули, но она промолчала на такое обращение. Тут уж не до политесу, из ямы надо выбираться, с долгами рассчитываться.
– Имение почти ничего не дает, – женщина скосила глаза в сторону, – хозяйствовать-то твой отец не мастер. Павел тоже в траты большие вводит.
– Покажи мне книги, бумаги. Я хочу сама разобраться в делах. Все же не напрасно меня бабушка учила, – «Анна» вновь заметила испуг на лице Анастасии. Было видно, что той очень не хотелось раскрывать всю подноготную. Значит, есть, что утаивать.
«Анне» самой стало удивительно, что она заговорила о расходных книгах и прочих финансовых документах. В прежней жизни бухгалтерия меньше всего интересовала и увлекала ее. Но сейчас другое дело. Сейчас от этих исписанных бумажек зависело ее будущее. Придется напрячься и выяснить, куда деньги уходят. За то время, что она здесь живет, особых трат не наблюдалось. Расходы по минимуму, никаких излишеств в виде дорогих вещей, украшений, дорогостоящих развлечений. Где дыра, в которую рекой уходят деньги?
Медленным шагом Анастасия Куприяновна подошла к столу странной формы, имеющему множество ящиков и ящичков. Один из них она открыла снятым с пояса ключом и вытащила оттуда книгу в синем переплете с кожаными уголками. Половинки книги закрывались на маленьких крючок. «Анне» с ее места было видно, что книга не запылилась, следовательно, ее недавно вытаскивали из укрытия. Анастасия положила книгу на стол, нервно забарабанила пальцами по жесткому переплету в нерешительности: отдать в руки дочери документ деловой жизни поместья или в очередной раз проигнорировать ее способности финансиста, выработанные свекровью. Потом все-таки решилась:
– У меня от тебя секретов нет. Мы одна семья, и решать проблемы должны сообща. Что непонятно, спросишь, – и она решительно отошла от стола.
«Анна» раскрыла книгу, нашла, где записи заканчиваются, обратила внимание на дату 1 сентября 1803 года. Первая запись доходов-расходов была сделана 25 февраля 1801 года. Даже просмотр всех записей займет несколько часов, анализ – и того больше.
– Оставь меня, – не поднимая головы от стола, проговорила «Анна». – Здесь работы до ночи.
Анастасия Куприяновна в нерешительности двинулась к двери библиотеки, но «Анна» ее остановила.
– Мне бы счеты.
Через полминуты небольшие отполированные счеты лежали перед ней. Косточки счет приятно бегали под пальцами, приглушенно щелкали, словно белочка орешками. «Анна» с улыбкой вспомнила свою мать Елену Сергеевну, которая в молодости приносила работу домой и ночами щелкала на счетах в их маленькой кухне. Наташа тоже научилась складывать и отнимать в пределах тысячи. Потом в моду вошли арифмометры, которые сменились электронными машинками. Вот бы сейчас микрокалькулятор сюда, дело пошло бы веселее.
Дверь за Анастасией закрылась, а «дочь» и головы не подняла. Она неторопливо читала записи, представляла, сколько в натуре будет «фунт», «пуд», «мера», «сажень» и прочее. Некоторые статьи расходов повторялись с завидным постоянством из месяца в месяц. Например, первого числа каждого месяца стояла строчка «деньги в уплату», а раз в полгода можно было прочитать «прочие расходы». И первое, и второе выражались трех– и четырехзначными суммами. Интересно, что стоит за этим? Сложив цифры по статьям «деньги в уплату» и «прочие расходы» за два года, «Анна» обнаружила, что общая сумма равняется половине всех доходов, что приносит имение. Кстати, в противовес сетованиям «матери», доход имение приносило, оброки собирались, излишки продавались по хорошей цене. Отчего такие долги? И зачем было врать, что имение дохода не дает? Надо внимательно посмотреть расходы Павла. Может, здесь собака зарыта?
Расходы на Павла были небольшими по сравнению с «деньгами в уплату» или «прочими расходами», если только нет у него тайных долгов, не отмеченных в книге. Возможно, мать не пишет их, но деньги брату дает в погашение долгов и скрывает это под «деньгами в уплату» или «прочими расходами». Но не может того быть, чтобы из месяца в месяц у Павла были долги на одну и ту же сумму. Надо узнать, что скрывается за двумя этими статьями расходов.
Часа через четыре Анна со стоном расправила затекшие плечи, потянулась и привычно скривилась от боли в спине.
Продолжу завтра. На сегодня хватит. Да и в глазах от напряжения мушки мельтешат. Кстати, а со зрением у меня неважно. Наверное, очки понадобятся. Теперь придется чаще сидеть над бумагами. Богатые люди, как показывает практика, много времени проводят в подсчетах, расчетах и прочем. Стану самостоятельной, никому не доверю собственную бухгалтерию.
В дверь тихо вошла Анастасия Куприяновна с подносом, на котором стояли чайные чашки и все, что нужно для приятного чаепития. Даже маленький графинчик.
– Я подумала, что не помешает чаю выпить. С «бенедиктином». Не возражаешь?
– Нет. На сегодня хватит, а завтра я пораньше начну, после завтрака. Ты не возражаешь?