Страница 36 из 73
Ее щеки покрываются легким румянцем. Этой женщине не по душе успех, но она справляется.
— Это кажется и правда... выгодно.
Безусловно.
— На самом деле, автомобильная компания хочет использовать еще и «Лимонную каплю». Я думаю, мы должны сказать «да» обоим.
— Гм. И подвергнуть себя риску слышать свой голос всякий раз, как включу ТВ? — Она морщится.
Я скрещиваю руки на груди, широко расставив ноги. На это потребуется время.
— Мы поработаем над контрактом, решим, как долго ролик сможет находиться в ротации, чтобы при этом избежать перебора.
— Ты упускаешь суть, Скотти.
— По-моему, это ты упускаешь суть, миссис Джеймс.
— В последний раз предупреждаю: называй меня Либби или Либерти, Скотти.
— Но теперь ты миссис Джеймс. Я выказываю тебе уважение.
Она слегка ударяет меня по руке.
— Твоя формальность убивает меня, мистер Скотт.
— Придерживайся ее, пожалуйста. На этом этапе в твоей карьере она нам пригодится. Рекламные ролики автомобилей использовали множество музыкантов просто потому, что люди слышат песню и хотят купить машину. Разве мне нужно напоминать тебе о Sia?
— А я типа могу тебе запретить, — бормочет она.
— Программа «На шесть футов ниже» сыграли Breathe Me в одном чертовом шоу, и эта песня дала старт программе в США.
Подбородок Либерти морщится в кривой упрямой гримасе, но в ее глазах я вижу капитуляцию.
— Я понимаю, что ты хочешь держать все в тайне, — говорю я. — И это хороший способ добиться желаемого. Никаких выступлений в ток-шоу, медиа-роликов и прочего. Ты просто позволяешь другому большому медиа взять на себя этот функционал вместо тебя.
Я не добавляю, что планирую разработать мини-тур, когда публика начнет жаждать увидеть Либерти вживую. С Либерти нужно двигаться мелкими шажками. Но, несмотря на ее протесты, эта девушка по-настоящему любит сцену. Киллиан отлично это понимает, и потому в этом туре они представят несколько песен вместе.
— Ладно. Ответь им «да».
— Энтузиазм, миссис Джеймс. Именно он делает мой день лучше.
Она смеется.
— Да, спорю на это, — Либерти встает и с минуту смотрит на меня. — А твои ночи? Как они проходят теперь, когда ты обзавелся соседкой?
Хитрое маленькое дерьмо.
Я хочу сказать, что это не ее ума дело. Но теперь думаю о Софи. Как у меня дела? Я просыпаюсь, держа в объятиях округлые формы теплой женщины. В течение дня я чувствую ее запах на своей одежде. У меня почти не осталось личного пространства в автобусе или номере гостиницы, а мне бы хотелось иметь хоть каплю приватности. Я начинаю ненавидеть тишину, потому что она — признак того, что Софи не рядом.
И меня окружает куча вещей Софи. Ее потасканные маленькие кеды. Оборудование для фотоаппаратов. Косметика, расчески, лосьоны и средства для волос.
Мой воротник вдруг стал слишком туго сжимать шею.
— Скажи мне, миссис Джеймс, — говорю я, не думая. — Есть ли причина, по которой вы, женщины, ощущаете потребность постирать свое белье в раковине и повесить сушиться на дверцу душа, словно это какое-то языческое рождественское украшение?
Я был подвергнут этим визуальным пыткам ранее, например, когда шел принимать душ утром и находил разбросанные по ванной кружевной лифчик и тонкие маленькие трусики. Что мне оставалось делать? Снять их? Мне пришлось бы прикоснуться к ним.
Но если я и коснусь трусиков Софи, то они, черт возьми, в этот момент будут на ней. Мой воротник снова сжимает горло.
Либерти смеется.
— Просто прачечные не принимают дорогие лифчики и трусики. Их можно стирать только вручную.
— Но ты же не должна оставлять их на видном месте?
Черт, теперь я точно знаю, какой размер бюстгальтера у Софи. Я всего лишь человек. Я смотрю и вижу. А как иначе? В частности, когда она оставила красивые кружевные белые трусики с красной ленточкой, они всем своим видом показывали, насколько хорошо облегали бы ее тело, даже не находясь на нем.
— Ты помял галстук, — говорит Либерти, возвращая меня к настоящему.
Я несколько раз моргаю, глядя на нее с минуту и пытаясь отбросить тот факт, что Софи предпочитает кружевные трусики, которые идеально облегают ее округлый зад.
Либерти нежно улыбается мне.
— Иди сюда, я поправлю его. Знаю, ты ненавидишь носить мятые вещи.
Она подходит, чтобы поправить мой галстук, но я отмахиваюсь.
— Оставь.
Суету я ненавижу еще сильнее. Но не поправляю свой галстук и самостоятельно. Мне хочется снять эту чертову штуковину и бросить в ближайшее мусорное ведро до того, как она меня задушит. Либерти смотрит на меня так, словно я с ума сошел.
— Ладно, — говорит она, явно сопротивляясь желанию подразнить меня. — Ты всегда можешь попросить Софи отдавать ее вещи в сухую чистку.
И пропустить шоу после стирки?
— Это было бы грубо, — бормочу я.
Выражение лица Либерти слишком нейтральное, чтобы быть серьезным.
— Зато это хорошая идея, чтобы не сорваться на нового соседа по комнате.
Я пожимаю плечами, снова дергаю галстук, а потом отпускаю всё это, потому что, черт, я не буду нервничать.
— Всё нормально. Я просто не думал, что будет так много... аксессуаров. Раньше я никогда не жил с женщиной.
Следует неловкое молчание. Я смотрю на Либерти, ожидая увидеть ее усмешку. Ее улыбка становится шире, когда я поднимаю на девушку взгляд.
— Приятно видеть тебя в отношениях с девушкой, — говорит она.
— Нам что, шестнадцать? — усмехаюсь я. — Она мне не девушка!
— Ладно, любовница.
— Господи. Мы друзья. Вот и всё.
— Точно, — она закатывает глаза.
— Я миллион раз говорил тебе не совать нос в чужие дела.
Либерти смеется.
— О, да ладно, Скотти. Ты привел женщину в свою Крепость Одиночества. И действительно думал, что мы не будем это обсуждать?
— И какова твоя роль во всем этом? — спрашиваю я. — Тебе выпала участь проверять, как обстоят дела?
У Либерти на лице расплывается улыбка.
— Я добровольно вызвалась. Остальные слишком трусили, чтобы спросить.
— Мило. Теперь можешь вернуться и рассказать остальным курящим в сторонке струсившим, что мы с Софи просто дружим.
— Эй, — говорит Джакс, неспешно шагая мимо. — Это было в рифму.
Он целует Либерти в щеку.
— Киллиан ищет тебя. Устроила Скотти мясорубку за всех нас?
— Он сейчас в настроении.
— У меня нет настроения, — лгу я, но все мы понимаем, что это ложь. Напряжение сковывает мою челюсть и распространяется на щеку.
— У него галстук перекосился, — говорит Джакс, нахмурившись. — Он почти развязался.
Либерти кивает, уставившись на мой замученный галстук.
— Он не позволил мне его поправить.
Я показываю им оба средних пальца, что ребята находят забавным, и ухожу. Сейчас желание поправить галстук становится сильнее, но я не трогаю его уже из принципа.
Не знаю, куда направляюсь. Мне нужно найти Джулс и спросить о том, как идут дела. Я бы позвонил ей, но забыл свой телефон. Меня реально раздражает, что я вышел из автобуса без телефона и даже не подумал о нем. Мою голову заполняли... другие вещи.
Словно по зову моих мыслей в конце прохода появляется Софи, у нее на лице играет широкая и яркая улыбка, на плече болтается сумка с камерой, а в руках бумажный стаканчик.
— Эй! Я искала тебя.
Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь достаточно близко, чтобы мое тело заслонило ее от остальных. Я пока что не хочу, чтобы они ее видели.
— Правда? — спрашиваю я, глядя на нее.
На Софи ярко-красные чаксы, джинсы с порезами на коленях и белый камзол, ткань которого натягивается поверх ее груди. Мы не смогли бы одеться еще в больший разнобой, даже если бы попытались. Я впитываю ее образ и запах так жадно, что во рту пересыхает.
— Вот, — говорит она, протягивая мне стаканчик. — Я принесла тебе чай. Один сахар, немного молока.
Я шокировано моргаю. Ей известно, какой чай мне нравится. Она принесла мне чай. Даже если он в бумажном стаканчике, от которого напиток становится на вкус как дерьмо.