Страница 57 из 62
— Верно, — подтвердил хранивший до этого молчание, невысокий крепыш с темными волосами и жесткими чертами лица. Это был Рикс Анекс, сын начальника городской стражи. — Вспомните, ведь еще три — четыре года назад Нумедидес был совсем другим, пока не связался с этим Туландрой Ту…
Он не договорил фразы, так как внезапно все увидели, что воздух в кабинете словно сгустился и перед ними внезапно материализовался колдун и чернокнижник, имя которого так неосторожно произнес Рикс. Он был в своей обычной темно-багряной хламиде с венцом на голове в виде двух переплетённых змей и с посохом в руке.
— Туландра Ту! — вырвалось у всех из уст. Смертельный ужас сковал всех присутствующих. Чернокнижник взглянул на их лица, искаженные страхом и змеиная улыбка скользнула по его губам.
— Не нужно меня бояться, — сказал он добродушно глуховатым голосом. — Мы с вами единомышленники, я, как и вы, не хочу, чтобы трон достался узурпатору, какому-нибудь северному варвару или пуантенцу, который всего несколько лет назад воевал с Аквилонией.
У всех отлегло на душе, но тревога все же не покидала каждого.
— Не хочешь ли ты сам овладеть троном аквилонских королей? — с подозрением, но смело спросил Ринальдо.
Туландра Ту рассмеялся глухим булькающим смехом.
— Я еще не сошел с ума, чтобы стать королем Аквилонии, — отсмеявшись сказал он. — Поверь, Ринальдо, к личной власти я стремлюсь примерно так же как и ты. Для меня, как и для тебя, в первую очередь важна свобода, а гибельный призрак власти меня привлекает мало. Я явился к вам, чтобы подсказать — есть законный наследник королевской династии, о котором никто из вас не упомянул. А между прочим, для многих-это близкий друг.
— Валерий! — воскликнул Ринальдо. — Ну, конечно, как мы могли о нем забыть!
Молодые люди зашумели, каждый хотел высказаться, все друг друга перебивали и никто никого не слушал. Подождав, пока все успокоятся, Туландра Ту продолжил:
— Валерий — родственник короля, может, и не самый близкий, но в отсутствии других законных наследников, он вправе занять трон. Не стоит забывать, что он пострадавший от Нумедидеса изгнанник, обвиненный в действиях, которых он и не думал совершать. Это, кстати, и ваша вина, слишком неосторожно вы кричали на всех углах, что Валерий был бы лучшим королем, чем Нумедидес. Следовательно, народ, который всегда на стороне обиженных властью, его поддержит.
Ринальдо наклонил голову, пряча глаза. Камень был в его огород, это он в своих памфлетах призывал Нумедидеса отречься от трона в пользу Валерия.
— Но не будем об этом, — сказал колдун. — Каждый может допустить ошибку, тем более пять лет назад вы все были еще юнцами. Но сейчас есть возможность все исправить. По моим сведениям, мятежники отошли ближе к Туарну для отдыха и переформирования своей армии. Тем более, им торопиться некуда, в Тарантии войск нет и им неоткуда взяться. Власть сама свалилась им в руки, бери и пользуйся. Чтобы этого не случилось, нужно немедленно отправить в Бельверус за Валерием. Как только он прибудет в Тарантию, мы организуем здесь мятеж и заставим короля отречься от престола, а на трон возведем Валерия. Народ будет за него и, когда сюда явятся Конан с Троцеро, им будет уже поздно что — либо предпринимать.
Все переглянулись. План, предложенный Туландрой не вызывал замечаний. Один только Ринальдо с сомнением в голосе произнес:
— А если Нумедидес не согласится с отречением?
— Согласится! Это я беру на себя, — усмехнулся колдун. — Вы, главное, не теряйте даром времени и уже сегодня отправьте послов в Бельверус. Когда, Валерий прибудет, мы с вами снова встретимся.
Колдун сделал знак рукой, воздух вокруг него сгустился и он исчез.
— Фу! — выдохнул Артензио. — Все-таки этот Туландра пренеприятнейший тип, не даром его во дворце все боятся.
— Но совет он дал правильный, хотя понятно, что преследует он свои цели! Дураку понятно, что он хочет подчинить Валерия своему влиянию, как сейчас Нумедидеса, — заметил Ринальдо. — Ну, да ладно. Давайте решать, кто из нас отправится в Бельверус. Может кто-то вызовется сам?
Он обвел взглядом приятелей. После некоторого колебания поехать за Валерием вызвались Артензио, Ринат и Тифан. Остальные, договорившись о следующей встрече, разошлись.
Присутствовавший среди них молчаливый молодой человек Касьян Роло, возвратившись к себе домой, зашел в кабинет и на тонком листике рисовой бумаги быстро написал короткую записку. Свернув ее в трубочку и вложив в специальную капсулу, он поднялся в мансарду под крышей, где у него была голубятня. Достав из клетки почтового голубя, он привязал капсулу к его лапке и выпустил голубя в окно. Покружив над голубятней, словно сверяясь с курсом, голубь полетел в сторону Шамара и через час с небольшим оказался в голубятне графа Каллиодиса. Прочитав донесение своего агента, Каллиодис приказал слугам разыскать Леруса Витро.
Лерус вскоре появился в его кабинете и граф рассказал ему о замысле Туландры Ту вызвать из Бельверуса Валерия.
— Это может нарушить все планы! — с тревогой в голосе заметил Лерус.
— Вот именно! — подтвердил граф. — Королем должен стать Конан и никто больше. Возможно, мне и не удастся им управлять, он слишком независим по характеру и не глуп к тому же. Но в любом случае, он ценит добро и не забудет, кто помог ему взойти на трон. А Валерия сразу же возьмет под свое крыло Туландра и чем все это закончится, один Митра знает!
— Следует предупредить Конана! — сказал Лерус.
— Вот именно! Бери сменную лошадь и скачи в лагерь повстанцев. Передай Конану мое письмо. Хоть загони лошадей, но Повстанческая армия должна немедленно выступить на Тарантию. От этого зависят не только судьбы всех нас, но и судьба Аквилонии!
Глава четвертая. Амулет Рианонны
Несколько недель спустя после своего приезда в родительский дом Ингонда, внучка, шамарского ювелира, стояла у ворот своей усадьбы и с любопытством наблюдала за тем, как вдали на горизонте поднимается огромное облако пыли. По селу уже прошел слух, что это приближается авангард Повстанческой армии, которую возглавляют опальный генерал Конан Канах и пуантенский граф Троцеро. Люди говорили, что недалеко отсюда они намерены разбить свой лагерь, прежде чем вступить в сражение с объединенными армиями графа Раманского и принца Нумитора. Ингонда в последнее время мало интересовалась политическими событиями в Аквилонии, так как пока она гостила в Шамаре у деда, ее родители скоропостижно скончались и она стала их единственной наследницей. Ее отец и мать, хотя и не относились к родовитой знати, но владели обширными земельными наделами, не уступавшими владениям некоторых баронов графства. После их смерти на Ингонду свалилась забота о всех этих земельных угодьях, которые обрабатывали несколько сотен арендаторов из числа сервов и вилланов. Дед помог ей навести относительный порядок в делах, но ему самому пора уже было уезжать в Шамар, так что все накопившиеся проблемы легли на ее хрупкие плечи. Все же благодаря старому Авдерику, служившему у отца управляющим, Ингонде довольно быстро удалось разобраться в особенностях налогообложения земельной собственности, что было самым сложным, и у нее появилось больше свободного времени, чтобы иногда даже выбраться в Туарн и пройтись по лавкам с модной женской одеждой. Несмотря на то, что она выглядела шестнадцатилетней девушкой, Ингонда была вполне сформировавшейся двадцатитрехлетней женщиной и ничто женское ей не было чуждо, в том числе модная одежда и косметика, хотя она старалась не злоупотреблять ни в том, ни в другом. Дед Ингонды по материнской линии был при жизни известным врачевателем, слава которого выходила далеко за пределы Туарнского графства. Даже знатные вельможи из Тарантии приезжали к нему и всех их ему удавалось вылечить. Ингонде было всего три-четыре года, когда она не раз являлась очевидцем того, как человека с резаной раной во всю грудь дед ставил на ноги буквально за несколько часов. Девочка с любопытством смотрела, как дед просто сидел и смотрел сосредоточенным взглядом на раненого, а рана на его груди постепенно затягивалась сама собой и наутро от нее оставался только розовый шрам. Дед рассмотрел во внучке задатки магички и старался пробудить в ней способность не только лечить людей, но и проникать в их мысли, тем более, что склонность к внушению и телепатии у нее была наследственной от самого деда. Поэтому годам к пятнадцати Ингонда уже и сама была неплохой знахаркой и отлично владела мастерством внушения, хотя по совету деда не особенно увлекалась искусством врачевания.