Каштаны цветут дважды

Полчаса спустя в комнате для допросов воцарилась тишина. Эмма тупо смотрела на стену напротив двери; взглядом, почти помимо воли, обшаривала стены в поисках окна. Тишина.

— Вы говорили, что… другие методы эффективнее, — выдавила она вдруг.

— С этими двумя метрами безмозглой героичности? — Голд снисходительно хмыкнул. — Традиционные методы с такими действеннее. Впрочем, ты в этом только что убедилась.

Эмма неопределенно кивнула. Гастон в итоге рассказал все: адрес склада, маршрут динамита, явочные места Лероя. Под конец тот трясся всем телом, захлебываясь собственным дыханием и перебивая самого себя обещаниями «рассказать все».

— Его действительно помилуют? — спросила она, стараясь не опускать глаза на запачканный кровью пол.

— Жить он будет, — отозвался Голд. — Столько, сколько потребуется.

— Вам? — резко обернувшись, с неожиданной для себя злостью задала вопрос Эмма.

Голд поднял голову от карты, на которой отмечал адреса складов.

Встал и, неторопливо подойдя к Эмме, остановился напротив, не сводя с нее изучающего взгляда.

— Эти люди — все — обречены, Эмма, — без тени удивления или нетерпеливости произнес он. — Если они настолько глупы, что сами не осознают этого, тем хуже для них.

— А если они неповинны во всем, кроме этой глупости? — снова, будто не говоря, а лишь прислушиваясь к слетающим с губ словам, спросила Эмма.

На мгновение в неизменно спокойном взгляде Голда вспыхнула ярость, он взмахнул левой рукой в непривычно, нехарактерно отрывистом жесте.

— Невинных нет, — приглушенно бросил он. Чуть помолчав, добавил ровным, сдержанным тоном: — Эмма, я считал тебя своей лучшей ученицей. Не разочаруй меня.

Он отступил на пол-шага, словно для того, чтобы дать ей возможность не смотреть на него, но все же Эмма чувствовала на себе его взгляд и ждала, когда ее охватит привычное, всегда приходившее рядом с Голдом ощущение неуязвимости, уверенности в себе, убежденности в своей силе, в своей правоте.

Она все еще ждала, когда открылась дверь и в кабинет ввели очередного заключенного.

========== Глава 12 ==========

Стараясь отвлечься от вопросов, на которые все равно не удавалось найти ответы, Белль растерянно шагала взад-вперед по кабинету. Несколько раз звонил телефон, и она вздрагивала от рассыпающихся дробью по пустой квартире звуков.

Из окна — портьера исчезла — можно было различить изгиб Сены, в крошечном садике напротив рос усыпанный зелеными пирамидками соцветий каштан.

Белль со вздохом спрыгнула с подоконника. В сотый раз огляделась. И отчасти от скуки, отчасти привлекаемая азартом, приблизилась к столу. Как и следовало ожидать, тот был пуст.

Белль подергала верхний ящик, потом средний. Выдвинула нижний; тускло заблестела рукоятка револьвера. Она осторожно подцепила оружие и, вытащив из ящика, положила на столешницу. Сомкнула пальцы на рукоятке и, подняв револьвер, попробовала прицелиться в противоположную стену. Белль поморщилась — оружие оказалось неожиданно тяжелым. Когда палец лег на спусковой крючок, в ней шевельнулось что-то недоброе, неясное упоение тяжестью оттягивающего кисть револьвера, податливостью крючка. Нарастало желание нажать сильнее, проверить, насколько надежно заключен в стволе огненный кусочек свинца.

— Белль, не вздрагивай и не роняй револьвер, хорошо? — раздался вкрадчивый голос за спиной.

Белль обернулась. Долю секунды ей казалось, что ситуацией можно как-то воспользоваться. Неясно было только как. Словно на школьной доске написан пример, слагаемые все на месте, а Белль никак не дается сумма.

Голд невозмутимо приблизился? забрал из рук Белль револьвер и, чем-то щелкнув, вновь вложил ей в ладонь.

— Нравится играть с оружием?

Она вспыхнула и бросила бы револьвер на стол, если бы Голд не перехватил ее запястье.

— У тебя тут всюду пистолеты разложены?

— Ну,— пожал он плечами, забрав, на этот раз окончательно, оружие. — Кроме тебя, наткнуться на них было некому.

Белль невольно окинула взглядом комнату; преобладание темно-бордовых и густо-коричневых оттенков создавало гнетущее, несмотря на открытое окно, ощущение замкнутости пространства.

— Тебе одиноко, и ты притащил меня сюда? Чтобы я тебя развлекала пением Марсельезы? — пытаясь передразнить его утренний тон, едко спросила она.

Голд, не нагибаясь, аккуратно задвинул ящик.

— Признаться, нет.

Белль ощутила, как щеки обожгла захлестнувшая ее волна возмущения.

— Когда я смогу уйти? Зачем я здесь? — твердо, требовательно спросила она.

Он холодно отмахнулся, прошел мимо Белль и, усаживаясь за стол, бросил:

— Ты никуда не уйдешь. Иди, займись чем-нибудь. Почитай, делай что хочешь.

Белль постояла в нерешимости, а затем, встряхнув головой, двинулась к книжному шкафу. Еще пару секунд она цеплялась за трезвое, рассудительное возмущение, но оно успело улетучиться, уступив место чему-то, подозрительно похожему на задор.

Распахнув дверцу так, что та врезалась в стену, Белль со злорадством представила, как Голд поморщился. Некоторое время она вынимала и с грохотом ставила на место книги, намеренно выбирая фолианты потолще.

— Что ты ищешь? — раздраженно поинтересовался минут через пять Голд.

— Mein Kampf, — невозмутимо отозвалась она.

— Зачем? — прозвучавшая в голосе Голда озадаченность заставила Белль усмехнуться.

Она неспешно обернулась.

— Изучать врага. А это твои книги?

— Остались от прежнего владельца.

Наверное, на ее лице отразилось опасение, потому что Голд, рассмеявшись, пояснил:

— Это было актом купли-продажи, Белль, не трагедией.

Толком не зная, хочется ли ей улыбнуться в ответ или фыркнуть, Белль отвернулась. Поднявшись на цыпочки, она потянулась к третьей сверху полке и наугад извлекла тонкую книгу в желтом коленкоровом переплете.

— Ремарк? Явно от прежнего владельца, — насмешливо заметила она.

— Вообще-то нет.

Белль невольно вновь обернулась.

— Ты читал Ремарка?

— Изучал врага, — усмехнулся Голд.

Белль почувствовала, как губы складываются в ответную улыбку. Нахмурившись, она отошла к креслу, уселась и, с удобством пристроив книгу на широком деревянном подлокотнике, раскрыла ее.

— Не здесь, Белль.

Она проигнорировала слова Голда, шумно перевернув страницу.

Вскоре роман целиком захватил ее. Белль читала о гонках и автомастерских, о барах и коктейлях, о марках и санаториях, о войне и мужестве, об одиночестве, об отчаянии и о надежде.

Раз, оторвавшись от книги, чтобы потянуться, размять шею, она вдруг поймала взгляд Голда; не как всегда внимательный, изучающий, а расслабленный, мягкий. Она опустила глаза в книгу, не позволяя себе додумать: «любующийся».

***

Нил вышел из приземистого здания с глухим беспокойством. Нолан вторые сутки не присылал известий, а в Реашер работы еще как минимум на день. А теперь и это надписанное женской рукой письмо.

Торопливо надорвав конверт, он вытащил записку.

>«Скучаю, волнуюсь. Знаю, что ты будешь возражать, поэтому пишу так коротко.

Вернусь к пятнице.”

========== Глава 13 ==========

Несмотря на всю браваду прошлого вечера, а может, именно из-за нее, она плохо спала, один вполне предсказуемый кошмар сменялся другим.

Белль, убегая по бесконечным извилистым улочкам незнакомого городка, слышала за спиной утробный звериный рык великана. Почти теряя сознание от ужаса, она ворвалась в свою квартиру, захлопнула за собой дверь, и вдруг заметила, что попала в огромную залу с резным дубовым потолком, увешанными гобеленами стенами и чем-то вроде трона посередине. Дверь затряслась, выгибаясь под ударами, и звериный вой сменился лающей немецкой речью. Белль искала выход из залы, но его не было; Белль в западне. Единственное окно закрывала плотная портьера, и она судорожно вцепилась в тяжелую ткань. И Белль упала, но никто ее не подхватил.

И казалось, что ничто не прервет ее падения. Никто.