Страница 40 из 64
Послышалось движение позади, чьи-то шаги, и вдруг севшим голосом заговорил Кэссиди:
— Подождите, я знаю этого человека.
Робин, обернувшись, уже и сам искал глазами анвертера. Нотинг, остановившись в нескольких шагах от двери, изобразил скучающую ухмылку.
Оттолкнув Лероя в сторону, Нил крупными шагами прошел вперед.
— Я уже видел его, он на моих глазах похитил для СС одну девушку.
Кит пожал плечами, обводя всех характерным наглым самоуверенным взглядом:
— Слушайте, вы же все в курсе, кто я. Само собой, я исполняю приказы.
— Бригаденфюрера Валдена? — спросил Нил.
Кит пожал плечами, небрежно провел рукой по волосам.
— В том числе.
Робин, встретившись глазами со стоящим ближе всех к выходу Томасом, слегка кивнул, и тот, отступив, загородил дверь.
— Это ведь ты сообщил мне, где Реджина, — заговорил Робин. — Кит?
Кит выразительно хмыкнул, светлые глаза забегали.
— Да Голд за «Сторибруком» с самого начала охотился, — язвительно рассмеялся анвертер, — и кому вы верите?
— Вот об этом я и думаю, — тяжело выговорил Робин. — Не слишком ли поспешно Грэм тебе доверился. Ты вышел на связь с ним после нашего визита к Сверчку.
— Да не знаю я вашего треклятого Хоппера! — вспылил Нотинг.
— Кто-нибудь здесь называл фамилию доктора Хоппера?— вкрадчиво поинтересовался за спиной Робина эсэсовец.
Кит еще по инерции усмехался, но Робин подметил в глазах анвертера затравленное выражение.
Нотинг сорвался с места секундой позже.
***
Двигаясь так, точно она всеми силами удерживается, чтобы не сорваться с места, Эмма прошла на середину комнаты. Когда Дэвид шагнул ей навстречу, она, вздрогнув, инстинктивно, точно защищаясь, выставила руки перед собой.
— Дэвид, — Эмма облизнула губы и вдруг торопливо, сбивчиво заговорила: — ты сможешь добраться до безопасного места, если тебе удастся сбежать… сегодня?
Дэвид непонимающе взглянул на нее.
— Мне не удастся, — мягко напомнил он.
Эмма молча смотрела на него. Сначала он не мог прочитать ее выражения, только чувствовал: с чем-то она борется, и вот-вот сдастся.
Тонкие светлые брови сдвинулись, жалобно опустились уголки губ, и Дэвид вдруг осознал, что взгляд дочери еще никогда не причинял ему столько боли: впервые в ее глазах он не прочитал упрека.
Она заговорила, стиснув руки, едва удерживаясь — он видел — от крика:
— Я… — ее голос сорвался, она нахмурилась. — Я кое-что узнала и… ты в опасности.
— Эмма…
Она вскинула голову.
— Я получила приказ, который не хочу исполнять! Не понимаешь? Тобой хочет заняться… — Эмма осеклась, — не важно. Я не хочу, чтобы это случилось с тобой, — глядя прямо перед собой, неестественно ровным голосом закончила она. — Тебе нужно бежать, — она отвернулась, дрожащими руками поправила портупею. — Я… позабочусь об охране, дам тебе минут пять. Этого должно хватить.
Она вздрогнула, когда он бережно положил руки ей на плечи.
— Эмма, что случилось?
***
— Свяжите его, — сухо распорядился эсэсовец.
Все переглянулись.
— Мне послышалось или этот сукин сын решил нами командовать? — с интонацией, которая в другое время показалась бы почти забавной, спросил Лерой.
— Не послышалось, — Джефферсон выступил вперед, в глазах химика-экспериментатора поблескивало слегка безумное любопытство. — Похоже, вы считаете, что его,— Джефферсон указал на уже не сопротивляющегося Кита, — разоблачения достаточно для того, чтобы к вам прониклись доверием?
— О доверии речь не идет, скорее о здравом смысле, — со снисходительной небрежностью возразил Голд. — Если я на вашей стороне, у ваших арестованных друзей есть шанс. Если нет, они и его лишены.
— Меня завербовали, — забормотал разом утративший самоуверенность Кит. — Да бросьте, — Нотинг лихорадочно оглядывал всех по очереди, — я не успел причинить никому зла, клянусь! Валден не узнал от меня ничего нового.
— Это может быть правдой, мы встречались от силы три раза, — вполголоса произнес Робин.
— Боюсь, вы еще не осознали положения до конца, — раздражающе-поучительным тоном отозвался Голд.— Если отпустите его, — эсэсовец кивнул на невольно съежившегося на стуле Кита, — у вас в запасе ровно столько времени, сколько ему понадобится, чтобы добраться до Валдена. Возможно, вам скрыться и удастся, но в настоящее время освобождение ваших друзей, уже попавших за решетку, зависит от меня. Не думаю, что им чем-то поможет, если меня поставят к стенке за измену.
— Этим рано или поздно закончится, — неожиданно ответил за всех Томас со спокойной, лишенной ненависти твердостью.
Голд обернулся к Тому, окинул внимательным взглядом, слегка кивнул, точно узнавая.
— Вполне возможно, что рано или поздно этим все и закончится, — уронил Голд. — Но в ваших интересах, чтобы это произошло как можно позднее. А с ним, — Голд снова указал на Кита, — вы знаете, что делать.
На Кита никто не смотрел, кроме Голда и бормотавшего под нос ругательства Лероя.
— Да ладно! — вдруг залился смехом Кит и, дернув связанными руками, нервно вытер губы о плечо. — Кто бы говорил! Да мне за пять лет службы крысой не угробить столько народу, сколько ему за день в кабинете!
Никто не посмотрел на Кита, и тот обреченно затих.
— Стрелять в безоружного, — проговорил в общее молчание Робин. — Никогда не поступал так.
— Ну так попросите вашего ворчливого приятеля, — усмехнулся Голд.
Лерой неуклюже подался назад.
Все молчали.
***
— Эмма, что произошло? — тихо спросил отец.
Она молчала. Если бы она и захотела ответить, то с чего начать? Разговор с Валденом, с Голдом, выстрел в Джонса, выстрел Голда в Лэко, охота на «Сторибрук», перевод в СС, прошлогодняя встреча с отцом, отказ покинуть Париж накануне оккупации.
«Это изменит тебя, изменит навсегда».
«Черт, Голд, почему ты предупредил так поздно?!»
Изменило. Вот что произошло, и пути назад нет. Тьма и свет, и да, похоже, Эмма Свон выбрала не ту сторону.
Невозможно ненавидеть отца, больше не получится обижаться на него. Только завидовать. Ему есть куда бежать. А ей некуда.
«Пути назад нет, шагнешь во тьму, и тьма поселится в тебе». Эмма уже не могла вспомнить, когда она перестала твердить себе эти слова, чтобы удержаться от оглядывания через плечо, чтобы поверить в то, что ее больше ничто не остановит, и когда они стали правдой. А они стали правдой.
Вот все, что произошло.
Она с усилием глотнула воздуха для ответа.
— Я… получила приказ. И я не хочу его исполнять. Ты должен уйти.
— Если ты пойдешь со мной.
Эмма резко стряхнула с себя его руки и отступила на шаг.
— Я? — она залилась нервным смехом. — От кого мне бежать? Я с ними, — она положила ладонь на вышитый на рукаве символ, дрожащими пальцами нащупала молнии, — заодно.
— Уже нет, — слова отца дышали верой в нее, и Эмма ощутила, как нестерпимой болью обожгла ее эта наивная, на все закрывающая глаза уверенность.
Только вот ее глаза открыты.
— Я с ними, — заговорила она уже без нервной дрожи в голосе, со спокойствием, жесткостью. — Я убийца, понимаешь? Ты так говоришь, как будто все просто. Как будто я ничего не успела натворить, но я успела. Мне некуда идти, мне там, с вами, делать нечего.
Сначала ей показалось, что Дэвид смотрел на нее беспомощно, но потом она поняла. Отец смотрел бы на нее так в той, другой, невозможной жизни, когда она бежала к нему с разбитой коленкой или плакала от обиды на соседского мальчишку или горевала по остывшему в руках воробышку. Так смотрят, когда сердце рвется от боли.
Так пытаются пообещать: «Все будет хорошо».
Но ничего не будет хорошо.
Ничего.
***
Кит сидел на стуле, вжав голову в плечи, и смотрел поочередно в лицо каждому, пытался хоть с кем-нибудь встретиться взглядом.
Кит сидел не шевелясь. Чувствовал: спасение в полном бездействии, в подчеркнутой беззащитности. Ни жеста, ни звука.