Каштаны цветут дважды

Белль, не опуская глаз, оплела пальцы вокруг хрупкой, надколотой чашки.

— Я знаю.

Холодная жестокость во взгляде погасла так же внезапно, как вспыхнула. Не отвечая и не оглядываясь, Голд усталыми шагами покинул комнату.

***

Мэри-Маргарет торопливо перечитала листок; строчки перепрыгивали друг через дружку, буквы расплывались, но несомненно это был список округов, которые предполагалось зачистить в ближайшие два дня.

Мэри-Маргарет бесшумно задвинула ящик и приподняла часть принесенных бланков, чтобы всунуть посередине украденный список. Она вздрогнула всем телом, когда на стопку легла чья-то рука. Две или три секунды Мэри-Маргарет была уверена, что все это нереально. Не может быть, чтобы она, робкая, тихая, незаметная секретарша выкрала у СС информацию. И уж конечно не может быть, чтобы ее вот так застали на месте неудавшегося и первого в жизни героического поступка.

Поддерживаемая ощущением неправдоподобности происходящего, Мэри-Маргарет спокойно подняла глаза на Эмму.

— Что ты делаешь?— прищурившись, спросила Свон.

Мэри-Маргарет не отвечала, захваченная врасплох невесть откуда нахлынувшим и захватившим ее ощущением: она не боится. Впервые, наверное, с тех пор как осознает себя, не боится. Может быть, в этом и есть секрет? Когда худшее происходит, понимаешь, что бояться уже нечего?

Мэри-Маргарет глубоко, свободно вдохнула полной грудью, развела вечно ссутуленные плечи и открыто взглянула в зеленые, холодные, но отчего-то не кажущиеся опасными глаза Эммы.

— То, что должна была сделать давно, — почти не понижая голоса, ответила она.

Эмма, похоже, не на шутку растерялась.

— Ну что, пойдешь, — Мэри-Маргарет, ощутив новый прилив мужества, кивком указала на дверь, — донесешь на меня? Сама арестуешь?

Эмма неловко передернула плечами, отступила на шаг. Словно опомнившись, вновь требовательно сдвинула брови, шагнула вперед.

— Верни то, что взяла, и можешь идти, — сурово бросила Свон.

Мэри-Маргарет помедлила, отчасти наслаждаясь ощущением вызова, отчасти прикидывая, есть ли возможность сохранить украденный список.

Она наклонилась, отыскала листок и молча протянула Эмме.

Эмма скользнула по бумаге глазами, отложила в сторону и вновь, но уже не пытливо, а с каким-то несмелым любопытством взглянула на Мэри-Маргарет.

— Не думала, что ты способна на такое, — тихо проговорила девушка.

Мэри-Маргарет, все еще опьяненная неожиданно обретенной смелостью, тихонько, но искренне, от души, рассмеялась.

— Я рада, что оказалась способна на это. И, — она с серьезной грустью взглянула на Эмму, — рада, что ты оказалась не способна выдать меня.

Эмма покачала головой, взгляд стал колючим, настороженным. Ни дать ни взять — мелькнуло в сознании Мэри-Маргарет — обиженный подросток.

— Считай, что ты получила предупреждение, — бросила Эмма.

Мэри-Маргарет сгребла в охапку бланки и, придерживая левой рукой стопку, вышла из кабинета.

***

Реджина равнодушно встретила пронизывающий взгляд эсэсовца.

Едва дверь за конвоем закрылась, Голд вновь посмотрел на Реджину; в его глазах читалось мрачное нетерпение, смешанное с каким-то странным интересом.

Вдруг он холодно усмехнулся.

— Я, конечно, понимаю, что ты планировала отправить нас всех в ад, дорогуша, — громкий хруст и, бросив на стол половинки переломленного карандаша, Голд прошипел: — но скажи, какого черта ты выбрала настолько некомфортный?!

Сознание зацепилось за вторую часть фразы, и Реджина не удержалась от ядовитой, правда, мимолетной усмешки:

— А вам есть на что пожаловаться?

Голд сузил глаза.

— Когда ты наложила Проклятье? Как выполнила условие? — поигрывая новым карандашом и, похоже, стараясь сохранять невозмутимый тон, спросил он.

— Не понимаю, о чем идет речь.

— Все вы понимаете, ваше величество.

Она в упор глянула на эсэсовца. Какие-то новые технологии допроса? Но Реджина слишком ясно почувствовала: властная уверенность эсэсовца наигранна, за ней кроется нечто похожее на опасение. И он явно был крайне заинтересован в ее ответах на его абсурдные вопросы.

— Куда попали воды озера Ностос? — услышала она следующий, заданный пониженным, вкрадчивым тоном вопрос.

Реджина собралась пожать плечами, но вместо этого вздрогнула, когда Голд, внезапно поднявшись, перегнулся через стол и навис над ней.

— Ты должна знать, в какой из водоемов Парижа попали воды Ностос,— выделяя каждое слово, проговорил он.

— Я не понимаю, о чем идет речь, — ответила Реджина, ощущая искаженное удовлетворение от этого разговора, в котором, она догадывалась, каким-то непостижимым образом ей удается одержать верх.

Голд несколько секунд молчал, потом медленно выпрямился.

— Очень неразумно с твоей стороны, — задумчиво произнес он, — не предусмотреть запасного выхода. Впрочем, —Голд окинул ее насмешливым взглядом, — ты плохо позаботилась о себе в этом мире. А заодно и о Робине.

Реджина непроизвольным движением вскинула голову и услышала, как одобрительно усмехнулся Голд.

— Вижу, ты догадалась, — заметил он, — что, если ты не ответишь на мои вопросы, с твоей Истинной Любовью может приключиться что-то очень неприятное.

С минуту оба молчали. Реджина слышала, как в ушах нарастает гул, как хрустят сплетенные и намертво сжатые пальцы.

— Я не знаю, о чем вы, — отчеканивая каждое слово, ответила она, инстинктивно выпрямляясь и вскидывая подбородок. В глазах эсэсовца на мгновение промелькнуло что-то вроде полувосхищенного, полураздосадованного узнавания. — Я работала только в сети «Сторибрук». Ни о «магии», ни о «Ностосе» мне ничего не известно.

— Как принести в этот мир магию? — последовал размеренный вопрос.

Еще несколько секунд заряженного ожиданием молчания. Реджина не меняла позы и не опускала взгляда.

— Вы сумасшедший, — прошептала она наконец.

— Реджина, мы давно знаем друг друга, — так же негромко сказал Голд. — Мне нужен ответ. Сейчас. У тебя две минуты.

Снова пауза. Теряясь в безумных догадках, разрываясь между ощущением беспомощности и едва контролируемой слепой яростью, Реджина слышала собственное учащенное дыхание. Наконец она безудержно расхохоталась. И чем громче она смеялась, тем отчетливее видела, как ледяная настойчивость в глазах Голда исчезает, уступая место растерянности и, как ей на мгновение показалось, страху.

Резко оборвав смех, Реджина отерла заслезившиеся глаза.

Голд, словно разом утратив к ней интерес, опустился на стул и сосредоточенно уставился в пустоту. Судя по его лицу, эксперимент, каким бы он ни был, провалился, с мстительным наслаждением догадалась Реджина. И удивляясь, что ей есть до этого дело, спросила:

— С чего вы взяли, что мы давно знакомы?

Голд бросил на нее равнодушно-неприязненный взгляд.

— Не с вами, мадемуазель Миллс, — устало протянул он, — не с вами.

========== Глава 20 ==========

— Ты больше не занимаешься сетью «Сторибрук». Сосредоточься на, — Голд сделал небольшую паузу, — Дэвиде Нолане. Его выпустят, и ты отправишься с ним.

— Какова цель операции?— ровно спросила Эмма.

Голд помолчал, Эмме показалось, что ее вопрос заставил его едва заметно усмехнуться. Он окинул Эмму внимательным взглядом, одновременно одобрительным и взыскательным, совсем как три месяца назад, когда Эмма попала в СС.

— Узнаешь позже. Пока твоя задача состоит в том, чтобы не спускать с Нолана глаз.

У двери Эмма обернулась.

— Это испытание? — бросила она вопрос.

Голд вопросительно взглянул на нее, взмахом руки предлагая продолжить.

— Моей лояльности, — Эмма услышала, как дрогнул ее голос. — Нолан ведь может сбежать из-под моего надзора. Вы этого ждете?

Голд нетерпеливо покачал головой.

— Нет, не этого.

Он отвел взгляд и, помолчав, заговорил так отстраненно, словно Эмма уже вышла из кабинета или не может услышать его:

— Ненависть детей к родителям — одно из самых страшных проклятий. Не всем под силу его разрушить.