Тень (ЛП)

Она не стремилась заменить его или даже ранить.

Чёрт, да она даже никогда не угрожала переспать с кем-то другим. Даже тогда, в Дели, когда она так разозлилась на него и смотрела так, будто ненавидит его, она ткнула его носом в его собственные прегрешения, но не угрожала поступить так же с ним.

Но в этот раз всё ощущалось иначе.

Даже Джон убедил его, что всё иначе, что ему придётся потрудиться, чтобы она хотя бы поговорила с ним. Джон говорил, что она наверняка не станет разговаривать с ним — как минимум, в ближайшее время. Ему не приходило в голову, что она может быть в опасности, что с ней могло что-то случиться.

А это должно было прийти ему в голову.

Чёрт, да половина свободных видящих в западном полушарии желало её смерти.

Но он знал, что отвлекает себя даже сейчас. Он не мог думать сквозь это отвлечение или сквозь то, что норовило занять все его мысли.

Злость разгорелась в его свете. Это была злость на себя, он это понимал, но не мог сдержать это чувство, и невозможно было направить его только внутрь.

Он поднял взгляд, уставившись на Балидора.

— Как вы могли быть такими тупыми? — сдерживая свой тон, он крепче стиснул руками консоль. — Твою ж мать! Что она вообще там делала? Она же Мост, чёрт бы вас всех драл! Вы все, бл*дь, настолько тупые, что забыли, что это значит?

Все опять уставились на него.

Ревик видел страх в их глазах. По своему размытому призрачному отражению он знал, что его глаза опять светятся. Он постарался подавить злость, контролировать себя, но как будто не мог остановить слова, срывавшиеся с его губ.

— Вой Пай попросила её приехать! — сказал он. — Она похитила одну из самых давних подруг Элли! Вы правда думали, что она позволит ей выйти оттуда? — он наградил Врега гневным взглядом. — Что она когда-нибудь выпустит её? Что она соблюдёт контракт, даже на двадцать два миллиона?

Никто из видящих не шевелился.

Джон посмотрел на Врега и Балидора, затем сглотнул.

— Ага, по поводу Касс, — сказал он. — Почему Касс не передала нам весточку? Не изнутри. Я имею в виду, когда она освободилась. Почему она не сказала нам, что Элли там?

Воцарилась очередная пауза.

Врег тихо щёлкнул языком, всё ещё глядя на Ревика, хотя обращался он к Джону.

— Это тоже входило, — сказал Врег. — В мою клятву Мосту.

— Что входило? — уточнил Джон.

Врег пожал одним плечом.

— Я стер человечку. Её версианец сказал, что позаботится обо всём дальше, присмотрит. Проследит, чтобы ничего не всплыло.

Джон уставился на него с изумлением в глазах.

— Иисусе, — произнёс он. — Он же её бойфренд?

Врег наградил его ровным взглядом.

— Он верен Мосту. Он знал, как следовать приказам. Поверь мне, я благодарен за это. Мне пришлось бы убить многих версианцев в этой ситуации, окажись они на его месте. У большинства из них нет верности. Разве что они верны деньгам… или своим членам.

Ревик покачал головой, всё ещё глядя на консоль. Однако он не говорил и не поднимал взгляда, хоть и чувствовал, что остальные наблюдают за ним.

— Мы не можем оставить её там, — сказал Джон, посмотрев на Ревика. — Не можем, дружище.

— Мы и не оставим её там, Джон, — ответил Балидор.

Ревик почувствовал, как в его груди что-то сжалось, когда их слова отложились в сознании. Подняв голову, он резко выпрямился и убрал руки с органического металла.

— Нет, — холодно произнёс он. — Нет. Мы её не бросим.

— То есть, мы отправляемся в путь? — переспросил Джон с облегчением в голосе. — Когда, Ревик?

Элерианец взглянул на Врега, затем на Балидора, чьи взгляды опять сделались настороженными.

— Немедленно, Джон, — ровно произнёс Ревик. — Мы отправляемся немедленно.

Глава 59.

Без чувств

Теперь я принимала больше клиентов.

Теперь всё изменилось.

Я старалась не думать об этом. Я сосредоточилась на работе, на обучении разведке, даже на медитации, которой я теперь училась от старших монахов Лао Ху.

Я старалась не думать ни о чём, помимо этих вещей.

Улай вновь стал моим куратором.

В наказание за Джервикса Вой Пай на время отдала меня своему главному разведчику, видящему по имени Дитрини, который перевёл меня в свои жилые помещения на период «займа». Вой Пай заявила, что сделала это потому, что ей нужно, чтобы после содеянного за мной присмотрел кто-то с твёрдой рукой. Но ни для меня, ни для других не являлось секретом, что это являлось наказанием.

Также не было секретом, что она сделала это, чтобы унизить меня. Я знала это ещё до того, как поняла, каким был Дитрини на самом деле.

Моё время с Дитрини продлилось немногим меньше месяца.

Когда он, наконец, травмировал меня настолько, что я несколько недель не могла принимать клиентов, Вой Пай вмешалась и перевела меня обратно в мою старую комнату, возле Чарли и Мяо.

Но теперь я не могла думать о Дитрини с логической точки зрения, так что какая-то часть моего разума попросту стёрла его, вообще отказалась думать о нём. Я знала, что Вой Пай услала его куда-то, и это помогало поддерживать иллюзию. Я знала, что она услала его из-за меня.

Мне не хватало сил быть благодарной ей за это, но я была благодарна, что он исчез.

С Улаем всё было лучше, но лишь в сравнении.

Как только я вновь сумела работать, тип клиентов и их количество изменились.

Многие казались мне связанными с организованной преступностью, и я уверена, что спала с несколькими работорговцами и военными диктаторами. Аура этих новых клиентов ужасно контрастировала по сравнению с бизнес-магнатами и первыми главами государств, которых я принимала раньше, так что я задавалась вопросом — может, Вой Пай всё ещё наказывает меня, но уже в другой манере.

Сессии также стали менее формальными и короткими.

Однако протоколы безопасности, похоже, ничуть не ослабели. В отношении меня они существенно усилились. К моей комнате для приёма клиентов также подвели наркотический газ.

Это невольно показалось мне подходящей кармической расплатой.

Вой Пай заявила, что моё убийство Джервикса обошлось ей примерно в сорок миллионов американских долларов убытка. Она сказала, что я задолжала ей эту сумму.

Когда я подняла на смех утверждение, что такой кусок дерьма как Джервикс будет стоить сорок миллионов, она сорвалась на меня, впервые показав настоящую злость. Она сказала, что большая часть этих сорока миллионов — компенсация в знак «уважения», которую ей пришлось заплатить работодателю Джервикса, чтобы сохранить мир и не усилить раскол между ним и Лао Ху.

Конечно же, это опять заставило меня задаваться вопросом, что это за парень, чёрт подери.

Вой Пай всё ещё ничего мне не говорила. Улай тоже молчал.

Мысль об отработке шестидесяти миллионов не давала мне спать по ночам.

Я понятия не имела, сколько Вой Пай брала с тех новых клиентов, которых я принимала, но явно не те же десять-двадцать тысяч, что она сдирала с изначального списка. Даже в той высокопоставленной категории клиентов цена существенно разнилась между «друзьями Республики» и их более богатыми деловыми партнёрами с Запада.

Даже если бы за меня взималась та же высокая цена в каждом случае, я подсчитала. Шестьдесят миллионов долларов, даже при цене сорок тысяч за клиента — это примерно четыре клиента в день на протяжении года с лишним. Вот только я ни в коем случае не зарабатывала сорок тысяч за клиента. И четырёх за день я тоже не обслуживала.

В реальности их было скорее два. Максимум три.

Если брать десять тысяч за клиента, то получится четыре года по четыре клиента в день — или восемь лет по два клиента в день. Но я сомневалась, что зарабатываю хотя бы по десять тысяч с каждого из этих новых клиентов.

По сути, как бы ни происходило на самом деле разделение на часы, цены и дни, это означало, что я буду заниматься этим дольше, чем могла себе представить. Мой разум просто не мог думать об этом, особенно зная, что Дитрини не будет отсутствовать вечно.