Страница 47 из 63
Я не переставала улыбаться всю дорогу домой. Пи держала на коленях все свои сокровища, включая маленького серого слоника. У нее были надувная обезьяна на палочке, книга о цирке, пакет с наполовину съеденной сахарной ватой, гелиевый шарик в виде жирафа и пластиковый стакан с арахисом.
Когда мы подъехали к дому, Блейк вытащил сонную Пи из машины, а я собрала все ее сокровища с ее колен. Кроме мягкого слоника, его она не отпускала.
— Вот черт! — воскликнула я, потянувшись за гелиевым шариком.
— Эй, догони его, — приказала Пи, поднимая голову.
— Прости, Пи. Он выскользнул.
— И как же мы теперь его вернём?
— Никак, малышка. О Господи. Не плачь. Пожалуйста, не плачь. Прости меня. Я куплю тебе ещё один, ладно?
— Хорошо, — плакала Пи, вытирая лицо маленькими пальчиками. Я понимала, что ее слезы были больше от усталости, чем от чего-либо еще. Обычно Пи не расстраивалась из-за мелочей, ей это было несвойственно. Как правило, она была слишком счастлива, чтобы париться по пустякам. Я знала, что к утру она забудет о шарике, но все равно мое сердце болело. Мне было больно смотреть, как она плачет.
Блейк опустил ее на пол, и я направилась в ванную, чтобы помочь подготовиться ко сну.
— Я почищу зубы утром. Хорошо?
Сейчас они очень хотят спать.
— Нет. Ты почистишь их сейчас, — возразила я. — Ты ела попкорн, сладкую вату, шоколад и бог знает, что ещё. Гнилозубые монстры будут лакомиться твоими сладкими зубками всю ночь. Подними руки, — попросила я, стягивая с нее кофту. — Ты ведь этого не хочешь? — поинтересовалась я, пихнув ей в руку щётку с зубной пастой. — Чисти.
— Р-р-р, — проворчала она с вибрирующей зубной щеткой во рту. Я расстегнула ее сандалии и сняла с нее шорты. Пи выплюнула пасту.
— Продолжай чистить. Я схожу за пижамой.
— Нет, бабушка Сара подарила мне футболку. Я хочу надеть ее.
— Ладно, где она?
— В моем рюкзаке, но она чистая. Честное слово.
Я засмеялась и отправилась за рюкзаком. Снова захихикав, я показала Блейку длинную футболку, на которой были изображены большие пальцы рук, указывавшие туда, где должна была бы быть ее грудь, и надпись, гласившая «Именно поэтому я и принцесса, и босс».
Блейк посмотрел на футболку и спросил:
— Когда ты это сделала? — он развернул экран телефона ко мне и показал фотографию Пи, сидящую на его коленях и хихикающую самым девчачьим смехом. Я могла слышать ее смех даже через фотографию.
— На протяжении всего дня, — призналась я. Он улыбнулся и провел пальцем по экрану. Я, наверное, разместила фотографий пятьдесят за этот день. И, может быть, сделала одну, украдкой засняв беспорядок, который Пи сотворила в ванной.
— Я могу уже закончить? — позвала Пи со второго этажа.
— Нет, я иду.
Я натянула на Пи через голову футболку, которая была довольно большой, доставая ей почти до колен, и выглядела, как ночная рубашка. — Давай-ка тебя причешем.
— Ни за что-о-о, — закричала она, прячась под моей рукой.
Отпустив ее, я вымыла раковину от зубной пасты. Пи не соглашалась с моей теорией, что утром легче будет расчесываться, если расчесать волосы перед сном. Она уверяла меня, что так придется терпеть боль дважды. Полагаю, в этом был смысл.
Я освежилась и переоделась в баскетбольные шорты и одну из белых футболок Блейка. Сев на нижней ступеньке лестницы, я услышала его разговор с Пи.
— Бабушка Сара рассказала тебе, откуда она взялась?
— Да. Она сказала, что это любимая футболка моей мамочки, вот почему этот большой палец немного потерт. Потому что она спала в ней все время.
— Я тоже помню эту футболку. Она прятала ее десять лет. Знаешь почему?
— Да, потому что бабушка Сара собиралась порезать ее на кусочки и сшить одеяло, а моя мамочка этого не хотела. А потом мама забыла о ней и не помнила, где спрятала. А бабушка Сара нашла ее внутри плюшевой игрушки.
— Да, именно тогда я впервые увидел эту футболку. Твоя бабушка нашла ее и решила завернуть в качестве рождественского подарка. Твоя мама была так счастлива, что, думаю, ее радостные крики услышали даже на Луне. Она клялась, что это была самая удобная футболка в мире.
— И она отгоняет плохие сны.
— А тебе снятся плохие сны?
— Нет. Только хорошие. Потому что я счастлива. — Обалдеть. Ее слова растопили мое сердце.
А последняя часть просто потрясла.
— Потому что у меня есть ты и Микки, и мои бабушки и дедушка. И все меня любят.
— Это потому что ты такая особенная.
— Нет, это потому что я и принцесса, и босс.
Блейк засмеялся, и Пи захихикала. Господи, я так сильно любила эту семью. Я залезла к ним в палатку, решив оставить эту историю об особой футболке между ними. Я была не против.
— Мне очень жаль, что я упустила твой шарик, — произнесла я, садясь рядом с Пи.
— Не страшно. Завтра мы купим другой.
— Пойду, приму душ, — сказал Блейк, подставляя меня. И где, черт побери, я должна взять наполненного гелием жирафа?
— Залезай, — пробормотала я, раскрывая спальный мешок с изображением героев мультфильма «Холодное сердце». Пи забралась внутрь, и я застегнула ее в до самой шеи. — Рассказать тебе сказку?
— Да, про принцессу на горошине.
— Я тебе ее уже сегодня рассказывала.
— Но она же моя любимая, и я ведь принцесса и босс.
— Я тебе покажу принцессу босса, — шутливо припугнула я, защекотав ее животик. Пи завизжала и высвободила руки из спального мешка.
— Ну, ты ведь упустила моего надувного жирафа.
— Ты маленькая хитрюга. Вот ты кто.
— А кто это?
— Тот, кто вызывает чувство вины, чтобы добиться своего.
— Да, я — хитрюга. А теперь рассказывай сказку.
— Давным-давно, в миллионный раз.
— Микки! — заныла Пи. Я легла на ее подушку и уставилась в потолок палатки, и стала рассказывать, как положено, остановившись лишь, когда поняла по ее дыханию, что Пи уснула. Проведя рукой вверх по ребрам, я прощупала пальцами опухоль и вздохнула.
— Иди сюда, у меня есть вино, — прошептал Блейк у входа в палатку. Я убрала руку от признака страшной болезни и выползла наружу.
— Откуда ты его взял?
— Холден подарил на новоселье.
— Врешь. Ты попросил его принести вино.
— Давай выпьем по бокалу, посмотрим на альбом твоей мамы.
Чем мы и занялись. Я разместилась между ног Блейка, мое любимое место, и открыла альбом. Мы сделали по глотку вина и перевернули страницу с фотографией мамы перед отелем. Следующий снимок, приклеенный с четырех углов липкой бумагой, украшала розовая надпись: «Угадайте, кто только что получил работу в Атланте, штат Джорджия, на лето? Эта девушка. Я буду тусоваться с семилетней девчонкой, пока ее родители заняты ремонтом. Как круто?»
Блейк немного напрягся, когда увидел ее. Я это почувствовала. Она выглядела грустной, сидя на скамейке в зеленом платье с оборками и белых перчатках. Надпись гласила: «Это самый миленький ребенок в мире. Почему она такая отстраненная?»
На следующей фотографии была та же грустная девочка, она сидела рядом с моей мамой на скамейке перед пианино. В комнате определенно велся ремонт, пластиковая стена являлась неопровержимым тому доказательством. Дженни смотрела на мою маму, и так продолжалось на нескольких следующих страницах: небольшие заметки и фото моей мамы и Дженни, играющих на старом пианино в зоне ремонтных работ. Она имела огромное сходство с Пи. Я наблюдала, как лицо Дженни менялось вместе с маленькими платьями в оборку.
Я громко ахнула, когда прочитала следующую надпись и увидела футболку. Моя мама в нелепой футболке и с грустным лицом. Под ней была фотография Дженни в роскошной кровати с шелковым постельным бельем в той же самой футболке.
«Сегодня я отдала свою самую любимую футболку», — гласила надпись над ее фотографией с печальным лицом. А под улыбающейся девочкой в футболке моей мамы было написано: «Новая принцесса и босс. Не могла не отдать ее особенному человеку».
Следующая часть альбома начиналась с фото молодого красавца Барри с молитвой вместо подписи: «Прошу тебя, Боже, дай мне силы». Он был одет в костюм с галстуком и улыбался прямо в камеру.