Страница 15 из 63
— Нам лучше наблюдать за Зельдой, — тихо сказала она, произнося слова в мои губы. Я открыл глаза и посмотрел в ее бирюзовые глаза, и почувствовал, что влюбился. Сильно.
Это был один из лучших дней в моей жизни. Мы тусовались под деревьями около четырех часов прежде, чем Зельда решила хоть что-то делать. Первый львенок родился в десять пятнадцать утра, Дженни назвала его Уинстон, в честь Уинстона Черчиля. Мама-львица оставила малыша прямо в соломе, Дженни забеспокоилась, когда она не подошла к нему сразу. Я слушал ее рассказ о том, что иногда мать может отказаться от новорожденных детенышей, и их приходится кормить из бутылочки. У Зельды это был второй помет, и я заверил Дженни, что она примет их. Она уже делала это однажды, она знала, что делать.
— Смотри, появляется еще один! — крикнула она, держа бинокль у глаз. Я не смотрел. Меня не волновал единственный в жизни шанс увидеть рождение львят. Радостное волнение Дженни было мне более интересно.
— Эй! Вы не можете здесь находиться. Что вы, ребята, тут делаете?
— Черт. Беги! — закричала Дженни. У нас не было времени убежать; два служителя зоопарка встали рядом с нами прежде, чем мы успели собрать свои вещи. Ох, блин. Ну вот, опять. Мы попались.
— Запрыгивайте, мы вывезем вас отсюда. Вам повезло, что именно мы поймали вас. Если бы это был Джон, вы были бы уже на пути в тюрьму. Что вы вообще тут делали? — спросила женщина.
Мы с Дженни сели сзади на мягкое сиденье гольф-кара, и я задумался о своей смерти. Мой отец убьет меня, я буду мертв, а мой отец будет доживать остаток своих дней в тюрьме. Моя бедная мать умрет смертью старой одинокой кошатницы.
— Мы просто хотели посмотреть на рождение детенышей. Я ждала этого все лето, — объяснила Дженни.
— Она не должна была забеременеть, ей давали противозачаточные, — объяснила женщина служащая. Я посмотрел на нее через плечо. Может она собиралась отпустить нас. Она была слишком милой для того, кто собирался нас повесить.
— Ой, у нее еще один родился. Кенсингтон. Давайте назовем его Кенсингтон, в честь Кенсингтон Гарденс (Кенсингтон-Гарденз — большой парк в Лондоне; примыкает к Гайд-Парку. Прим.пер.) — заявила Дженни.
— Мне нравится. Разве вы, ребята, не должны быть в школе?
— Да, — на этот раз ответил я. — Меня зовут Блейк, а это — Дженни, сегодня у нее день рождения, и это все, что она хотела. Она хотела посмотреть, как Зельда рожает потомство. Пожалуйста, не заявляйте о нас, мы никому не навредили, — взмолился я. Я больше молил за свою жизнь, чем за ее. Я знал, на каком коротком поводке Дженни держала своего отца. У меня не было такой роскоши.
— С днем рождения. Сколько тебе лет?
— Четырнадцать.
— О, сложный возраст. Я ненавидела те годы. Я — Венди, а это — Мэлоун. Я — один из ветеринаров.
Джени ахнула и повернулась, чтобы взглянуть на нее,
— Правда? Вы собираетесь посмотреть на детенышей?
— Если будет нужно. Пока мама выполняет свои обязанности, мы не вмешиваемся.
— Она будет выполнять. Я знаю, что будет.
— Хотите посмотреть поближе?
— Серьезно?
— Почему бы и нет? Это твой день рождения, но вы не можете никому рассказать. Вам не разрешено находиться за этой стеной. Вы должны пообещать, что не сделаете это снова.
— Мы обещаем, правда, Блейк?
— Да, конечно, — согласился я, зная, что сделаю это опять, если она скажет мне.
Во время рождения следующих двух детенышей мы находились в первом ряду. Малыши уже были названы, но Дженни это не волновало, она все равно дала им имена. Еще летом в зоопарке проводился конкурс, и они уже выбрали имена. Дженни ловила каждое слово ветеринара о Зельде, а я ловил каждое слово, произнесенное Дженни.
— Лондон! — воскликнула Дженни, когда родился последний детеныш.
— Лондон? — спросила ветеринар, странно посмотрев на Дженни.
— Да, знаете, Лондонский Тауэр, Собор святого Павла и теарт «Глобус». Ноттинг Хилл, Бомбоубежище Кабинета (официальное название бывшей подземной штаб-квартиры Черчилля, а ныне музея в Лондоне. Прим.пер.), Букингемский дворец. — объяснила Дженни, пребывая в восторге от последнего детеныша. Она была так увлечена этим. Ее совершенно не волновало, что ни один из детенышей не будет носить имена, придуманные ею, ей было все равно, она называла их так, как хотела.
— Я собираюсь оставить это имя; ты только что выиграла конкурс, чтобы назвать единственную девочку. Оно такое впечатляющее, само звучание этого имени уже впечатляет, ты так не считаешь?
Дженни не могла мечтать о лучшем дне рождения. Мы поели с работниками зоопарка, посмотрели, как Зельда прижимала к себе своих четырех детенышей, а затем ожидали в офисе, когда родители приедут за нами.
К несчастью для меня, лишь мой отец был свободен. Излишне говорить, что я потерял свой телефон и был посажен под домашний арест еще на одну неделю.
Глава 5
— О, Боже, Блейк, ты идиот. Я думала, это Фарра назвала Пи Лондон. Почему ты не рассказал мне эту историю раньше?
— Фарра и назвала ее Лондон, она знала эту историю, и назвала ее этим именем.
— Но это было ради Дженни, разве нет?
— Думаю, да.
— Теперь я буду снова звать ее Лондон, это имя кое-что значит.
— Нет, не будешь. Дженни бы понравилось прозвище Пи, и его значение понравилось бы ей больше, чем какой-то глупый детеныш льва. Пусть ее называют Лондон, когда она пойдет в школу. На данный момент мне нравится Пи.
— Я хочу, чтобы ты рассказал ей эту историю; она будет рада услышать ее.
— Может и расскажу. Интересно, сможем ли мы найти тут где-нибудь льва в придачу, — спросил Блейк, глядя по сторонам на уличную ярмарку. Уж я бы постаралась найти одного, прежде чем отправиться домой. Это была гениальная идея. Пи это понравится.
Мы с Блейком стояли вместе с остальной толпой, когда услышали оркестр марширующих музыкантов. Я прижалась к его груди, и он обнял меня. Мне не терпелось увидеть лицо Пи. Лучше бы ей кинуть мне конфетку. Все платформы были украшены ромашками, даже члены почетного комитета были одеты в некое подобие цветочных костюмов. Я знала, что на Пи будет розово-белая шляпа, она сказала мне об этом. Еще она сказала, что это секрет, и она не должна была говорить мне. Она как раз готовилась рассказать о табличке, которую собиралась держать, когда Грейс потащила ее прочь, чтобы та помогла ей с разбрызгивателем на заднем дворе.
Платформы были такими забавными, несомненно, много усилий ушло на их оформление и подготовку.
— Где Пи? Боже. Они в самом конце? — заныла я, желая увидеть ее платформу. Она была так взволнована.
— Она скоро появится. Я скоро вернусь, никуда не уходи с этого места, — сказал Блейк, целуя меня в шею сзади.
Я схватила его за руки, чтобы он не уходил.
— Куда ты собрался?
— Мне нужно отлить, — прошептал он мне на ухо, — никуда не уходи.
— Хочешь, я пойду с тобой?
— Нет, оставайся здесь на случай, если она появится.
Я не спорила. Мне не хотелось упустить Пи из виду.
Я поняла, что это была она еще до того, как смогла убедиться в этом; хмурясь, я огляделась вокруг, боясь, что Блейк все пропустит. Он должен был подождать.
Чем ближе подъезжала платформа, тем больше я волновалась. Их платформа была нереальной, бесспорно лучшей на параде. Голубые герберы, сделанные из воздушных шаров, парили над платформой, покрытой цветами. Моя нелепая улыбка стала еще шире, а потом скривилась, когда цветочная штуковина приблизилась ко мне. Что Холдены делали в Нэшвилле? Почему они участвовали в параде? У него даже отеля нет в Нэшвилле.
Я помахала Пи, когда она отчаянно замахала мне ручонкой. Я даже не заметила, что меня толкнули вперед; я подумала, что это просто толпа передвинулась для лучшего обзора. Я смотрела, как Пи подняла вверх свою цветочную табличку, и только тогда заметила, что стою практически на дороге, и сзади меня никого нет; они все отошли назад. Что, черт побери, происходит? Я снова посмотрела на табличку в руках Пи и еще больше нахмурилась.