Страница 14 из 63
— Думаешь, он не заметит, что ты слоняешься перед его отелем?
— Ой, правда. Ладно. Давай встретимся в двух кварталах от отеля, около того нового книжного магазина.
— Какой новый книжный магазин? Нет. Мы не будем это делать. Я иду в школу.
— Это на другой стороне улицы, прямо рядом с ювелирным Кэллоуэй Джувелс. Увидимся полдевятого, не забудь бинокль!
— Дженни! — закричал я, но она уже отключилась. Как, черт возьми, она думала, я попаду туда? Мой отец убил бы меня.
— Мам, сможешь подбросить меня до Мэтта? Я собираюсь поехать с ним в школу сегодня. У его отца новый Корвет. — Это звучало, как правдоподобная ложь для четырнадцатилетнего парня.
— Нет, посмотришь на него в другой раз. У меня встреча этим утром.
— А ты, пап? — спросил я, уже зная ответ.
— Полагаю, что да. Мне в любом случае нужно в музыкальный магазин, тебе бы лучше не опаздывать.
— Я не опоздаю, — соврал я, будучи слишком взволнованным. Ух ты. Это было просто. Непростой частью было постучать в дверь Мэтта без предупреждения.
— Привет, Блейк, Мэтт уже ушел, только что.
— Вот, блин. Ничего, если я поищу в его комнате свой CD диск? Он сказал мне, что я могу заскочить и забрать его, — я был опытным лжецом; Дженни Линн Холден превращала меня в преступника. Я помахал рукой отцу и зашел в дом, когда мать Мэтта впустила меня. Я снова солгал, сказав миссис Фернандез, что не смог найти диск, и, должно быть, Мэтт забрал его. Я все равно поблагодарил ее и прошел девять кварталов, чтобы встретиться с Дженни, все время матерясь себе под нос.
— Ты принес бинокль? — спросила она, надев темные очки.
— Да, и тебе повезло, что сегодня твой день рождения.
— Давай, пойдем, я не хочу это пропустить, — уговаривала она, потянув меня за собой навстречу неприятностям.
К счастью для Дженни я не успел еще потратить деньги, заработанные за стрижку трех газонов. Глупая девчонка даже не взяла с собой деньги. У меня было достаточно, чтобы заплатить за вход и купить нам очень дешевый обед. Возможно, нам пришлось бы даже разделить одну порцию на двоих. Цены в зоопарке были возмутительными.
Я снова возразил, когда она захотела прошмыгнуть за забор, доступ туда был только для сотрудников, так гласила большая желтая табличка.
— Я не собираюсь туда забираться, из-за тебя нас арестуют.
— Да ладно, я делала это раньше. Мы должны или ничего не увидим. Ее ведь сейчас не показывают, идиот.
— Дженни. Боже, мой, — возразил я, наблюдая, как она перелезала через бетонную стену, доступ за которую также был только для работников зоопарка.
Конечно же, я последовал за ней. Я бы последовал за Дженни Линн прямо в пасть медведя, если бы она приказала мне. Не знаю, почему, но действовала она на меня именно так.
Дженни не лгала, она делала это раньше. У нее было идеальное место, скрытое среди деревьев. Мы разместились на ложе из красновато-желтой сосновой хвои и стали ждать. И ждали. И ждали.
— Смотри, что моя мама подарила мне на день рождения, — сказала она, показывая мне серебряный браслет с болтающимися подвесками. Я посмотрел на каждый из них с притворным интересом. Меня больше волновала ее рука в моей руке, даже в этом нежном возрасте четырнадцати лет, я знал, что всегда буду держать ее за руку. — Я собираюсь добавить сюда льва. Ты разве не рад? — пронзительно воскликнула она. Судя по ее волнению, можно было подумать, что мы наблюдали за рождением младенца Иисуса. Меня не волновало, был ли это какой-то дурацкий лев; я прятался в запрещенном месте с Дженни. Мир мог остановить свое вращение, а мне было бы все равно.
Мы болтали о школе и ее друзьях. Мы оба только что перевелись в средние классы. Дженни посещала школу для девочек Святой Марии, и ненавидела ее. Она не хотела ходить в школу только для девочек, но ее отец настоял на этом, он не хотел, чтобы она отвлекалась на мальчиков. И хотя я тоже был мальчиком, Барри, на самом деле, никогда не воспринимал, как угрозу. Он рассматривал меня больше, как одну из ее подруг.
— Я собираюсь попросить твоего отца поработать на него следующим летом, — заявил я, глядя на крупный план львицы, которая находилась как минимум в ста ярдах от нас. Она ничего особо не делала, только разгуливала по маленькой клетке. Двое служащих сидели на земле у клетки, но на мой взгляд не было ни каких следов львят. Я даже не был уверен, что львица беременна, мне она такой не казалась.
— Ты должен получить высшее образование, тебе только четырнадцать, ты не можешь работать на моего отца.
— Я буду работать в почтовом отделе или что-то подобное.
— Почему ты хочешь этим заниматься? Я думаю, нам стоит договориться о выступлении с Фрэнком и Сэсси.
Я засмеялся и опустил бинокль, чтобы посмотреть на нее,
— Ага, потому что Фрэнк и Сэсси нуждаются в парочке подростков, играющих на их концерте. Ты под кайфом.
— Такое может произойти. Я собираюсь отправить им CD диск, где мы играем Восточную фантазию.
— Ты имеешь в виду кассету?
— Нет, CD диск. Мне подарили резак (резак, сл. — устройство для записи компакт-дисков. Прим.пер.) Мы теперь можем записать компакт-диск.
— Ни за что! Правда? Тебе подарили резак? Повезло.
— Ага, тебе повезло, что ты мой лучший друг. Ты тоже можешь им пользоваться.
— Я?
— Ты, что? — спросила Дженни, снова глядя в бинокль.
— Твой лучший друг. Ты считаешь меня своим лучшим другом? — еще раз спросил я для ясности.
— Конечно же.
— Почему? Потому что никто другой не будет делать то, что ты говоришь им делать?
— Я не заставляла тебя приходить сюда.
— Нет, заставляла. Как думаешь, я когда-нибудь смогу быть кем-то большим? Ну, например, когда мы повзрослеем?
— Типа моим парнем?
Я почувствовал, как кончики моих ушей стали малиновыми от смущения, и повернулся к Зелде. Иметь красный прыщ посередине лба уже было достаточно неприятно. Я не хотел, чтобы она увидела, как я покраснел.
— Да, — пропищал я девчачьим голосом. Откашлявшись, я постарался это замять.
— Я уже вроде как думаю так.
— Правда? — спросил я чуть более шокировано, чем хотел бы показать.
— Да, а ты?
— Это значит, что мы теперь парень и девушка? — спросил я, стараясь сдержать улыбку.
— Значит, если ты этого хочешь.
Я повернулся и вытащил маленькую розовую коробочку, и протянул ей. Дженни Линн Холден была моей девушкой. Огромный метеор мог бы уничтожить землю в тот момент, и я бы умер счастливым человеком.
— Я уже знал, что твоя мама собиралась подарить тебе этот браслет, это к нему подойдет, — объяснил я, передавая ей упакованную коробочку.
Дженни открыла крошечную коробочку, и у нее отвисла челюсть,
— Боже, мой. Мне нравится! — воскликнула она, вытаскивая крошечную подвеску в виде пианино. — Надень ее, — потребовала она, положив подвеску мне на колени. Я нацепил маленькую подвеску со всеми остальными и улыбнулся ей, радуясь, что она уговорила меня прогулять школу.
— Можешь поцеловать меня, если хочешь.
Первые поцелуи должны быть неловкими, но этот не был таким. Совсем. Губы Дженни подходили моим идеально. Я не знаю, откуда знал, что делать, но я делал. Как только губы Дженни раскрылись, я скользнул языком внутрь, и наши языки встретились. Это было похоже на громкий выстрел пушки и яркие фейерверки вокруг.
Наш первый поцелуй был космическим, нереальным, и я никогда не забуду его. Никогда. Мне никогда не хотелось целовать другие губы. Никогда. Вот насколько могущественным был поцелуй Дженни. Впечатляющим и больше, чем жизнь.